Снова ему сказали правду.
— Я же не виноват, что он ничего не знает, — оправдался Драко, пока ему не запретили открывать рот. И внезапно мгновенно пожалел о сказанном. Прозвучало до безумия глупо, и Драко наметил в планах навсегда отказаться от оправданий. — Разве дружелюбие — это плохо?
— Нет, — раздалось то ли из-за спины, то ли сбоку. — Я просто говорю, что вижу. А метла и правда очень классная.
Драко усмехнулся, но получилось так, словно он хмыкнул.
— И с каких пор девчонки разбираются в гоночных метлах?
— А с каких пор «Нимбус-2000» стал гоночной метлой?
Драко снова хмыкнул, на этот раз мысленно. Похоже, кто-то действительно смыслит в метлах настолько, что может пройти его проверку и отличить спортивную от гоночной.
Очень хотелось повернуться, любопытство брало верх над усталостью и желанием опустить руки, но работница магазина упорно не желала ему в этом помогать, и Драко уже начинал понимать, почему отец всегда злится, когда его заставляют ждать.
Хотелось увидеть, что же это за девчонка, которая разбирается в мальчишеских вещах лучше некоторых мальчишек, но ее почему-то не поставили рядом на освободившийся постамент, а сама она не спешила оказываться в его поле зрения.
Драко слышал, как она неспешно прогуливается у него за спиной. И если не примеряет школьную мантию, то зачем пришла? Она что, не едет в Хогвартс?
И если до этого Драко полагал, что они встретятся в школе, как и со всеми первокурсниками, то теперь внутрь закрадывались неприятные беспочвенные сомнения, смешиваясь со странным чувством, словно он упускает что-то важное.
— Жаль, — снова сказали ему, — что он не смог оценить такие интересные мысли о процедуре распределения в Хогвартсе. Я тоже думала о чем-то подобном, ну, про то, существует ли возможность выбора.
Если это была ложь, то очень искусная, потому что не всякий ребенок сможет так правдоподобно имитировать жалость, чтобы Драко не сумел это разгадать. Оставалось принять, что кто-то еще способен разделить его порой невероятные мысли, а от того еще сильнее захотелось повернуться, познакомиться и засесть где-нибудь в кафе, чтобы обсудить интересные вещи с понимающим человеком.
И когда Драко наметился поинтересоваться хотя бы именем, мадам Малкин окликнула из-за стойки, послышались удаляющиеся шаги, а ему наконец сказали опустить руки, но почему-то радости это совсем не принесло.
Наоборот, со звоном колокольчика его настроение упало еще ниже, и все остальное время примерки Драко гадал, что же случилось.
Он покинул лавку, так и не найдя ответа, а намерение бегать и искать показалось уж совсем не рациональным.
Глупая мысль, что уже в одиннадцать лет захотелось бегать за девчонками, окончательно убила этот день.
========== Глава 2. Отсутствие выбора: фатальная реальность ==========
Драко немало знал о Хогвартсе и считал это преимуществом перед теми, кто ни разу не слыхал о школе.
Он морально подготовился к следующему этапу в жизни, считая, что так лучше адаптируется и быстрее приспособится ко всему новому, что его ожидает.
И сколько бы он ни готовился, в день отъезда все равно ощущалось приятное волнительное предвкушение.
Чемодан Драко собрал сам, не желая взваливать на Нарциссу эти заботы. В последнее время все больше и больше вещей хотелось делать самостоятельно, пусть родители не всегда поддерживали это стремление.
Удовлетворительно оценив ровную стопку аккуратно сложенных вещей, Нарцисса не стала ничего трогать. Драко посчитал, что это победа.
Предполагалось, что на платформе они объединятся в большую компанию Малфои-Крэббы-Гойлы-Гринграссы-Паркинсоны-Нотты-Забини-Булстроуды, что было вполне ожидаемо, и, пережив довольно эмоциональное прощание матери и привычно-сдержанное прощание отца, Драко оказался в купе, рассчитанном на них восьмерых.
Концентрация наследников знатных родов на одно купе просто зашкаливала, они знали друг друга с глубокого детства, играли друг против друга в квиддич на лужайке возле поместья, но Драко вдруг поймал себя на мысли, что был бы не против сидеть где-нибудь в другом месте и с другими людьми. Дело было не в Винсенте, не в Грегори, не в Дафне, не в Пэнси, не в Теодоре и не в Блейзе и даже не в опаздывающей Милисенте. Просто Драко был обязан сидеть именно здесь, не имея никаких альтернатив, и это… удручало.
Под предлогом проветриться Драко покинул купе и вышел в тамбур.
Они приехали слишком рано, чтобы занять купе, но уже сейчас вся платформа кишела народом. Драко оперся на открытое окно тамбура и занялся одним из своих любимых дел: наблюдением.
Семерка наследников была изучена вдоль и поперек, насколько позволяла полнота их характеров, еще немного — и он сможет заканчивать за каждым из них предложения.
Драко видел множество веселых ребят, предвкушавших возвращение в школу, и немало детей помладше, которые увидят Хогвартс в первый раз. И почему-то на этих мыслях Драко стало грустно от осознания, что он сам лишен этих уникальных эмоций.
Да, он примерно понимает, что им предстоит в школе, немало знает о замке, его обитателях и профессорах, но вместе с этим он не может ощутить сполна то, что чувствуют сейчас те, кто ничего не знает о школе.
И пускай Драко морально готов и не окажется растерянным, радости это не прибавляло.
Ему предстояла обычная поездка в известное место в компании людей, которых он уже хорошо знает.
Драко так глубоко погрузился в собственные мысли, что они заглушили шум, стоящий вокруг.
Тяжелые клубы, извергаемые паровозом, делали неприятной атмосферу, царящую на платформе, а воздух казался тяжелым и грязным. Из окон вагонов уже высовывались руки и головы, родители прощались со своими чадами, и Драко повезло, что чета Малфоев воздержалась от присутствия среди этого столпотворения.
Разнообразие мелькающих лиц теперь не давало ни на чем конкретном сосредоточиться, дым все сгущался, и Драко уже намеревался вернуться, когда услышал знакомое верещание, которое заставило вдруг замереть на месте.
— Эй, Левс, Левс!
Прямо под окном, у которого Драко имел неосторожность остановиться, крутилась, словно уж на сковороде, та самая девочка, толкнувшая его у витрины магазина в Косом переулке. Раз уж представилась такая возможность, Драко решил понаблюдать, что произойдет дальше, только отошел чуть вбок от окна, чтобы не быть замеченным снаружи.
Природа подарила маленькой шумовой гранате не только громкий голос, вещающий на высоких частотах, но и весьма достойные внешние данные — хоть на конкурс красоты посылай. Золотистые кудри девочка и не думала заправлять, явно не опасаясь за кого-нибудь зацепиться, украсив шевелюру лентой в тон к цветочному платью. На смазливом остром личике застыла ехидная улыбка, а ясные голубые глаза кого-то искали.
— Левс! — снова заорала она, запрыгала, замахала руками, а потом неуловимым движением, ускользнувшим от цепкого взгляда Драко, вытащила кого-то прямо из толпы, схватив за одежды.
— Это моя любимая…
Сперва Драко решил, что куколка намеревалась представить свою сестру четырем ребятам, с которыми только что познакомилась, но что-то заставило ее мгновенно замолчать.
На секунду, лишь на секунду сложилось впечатление, что блондинка собирается покрасоваться за счет более скромной девочки, но вскоре Драко понял, как сильно ошибся.
Стало даже интересно, в чем дело, благо отсюда было хорошо видно.
Потревоженная громкими возгласами и бесцеремонными жестами девочка явно не горела желанием знакомиться. Драко передумал, что девочки сестры, едва заметил, что они вообще не были похожи. Вторая предусмотрительно заплела темные и более короткие волосы в косу, а косу собрала в пучок, уже переоделась в черную школьную мантию, а заговорила настолько тихо, что предусматривалось, что остальные не должны были этого услышать.
Но услышал Драко.
— Кхм, — темненькая наклонилась, не давая увидеть своего лица. — Трейси, ты же знаешь, что бывает, когда ты меня дергаешь без повода.
