Родители верно оценили жесты непоседливой куксы. Лиза помогает ей избавиться от надоевшей верхней одежды, а Космос видит, что Аря, подчиняясь тому, какие манипуляции проводит с ней мать, передумала расстраиваться. Крошечная хитрюга наблюдает за ним, замышляя одну из своих несметных каверз.
Стоит маме отвернуться к зеркалу, чтобы поправить прическу, как Аречка, выловив момент, корчит отцу дурашливую рожицу, высунув язык, как ящерица. Кос непроизвольно изображает похожую мину в ответ, и цирк бы продолжил долгожданную гастроль, не вмешайся бы Лиза в фееричное шоу.
— Ребята, соседей перебудим! — сонное настроение Арьки уступило место энергичности, с которой она бодалась лбом в отцовскую ладонь. — Космос Юрьевич, ау! Гены — великая штука, но не сейчас же.
— Дай ты ребенку поиграть, мам, — мужчина специально поддается дочери, зная, как для неё важно чувствовать себя победителем их краткой баталии, — а ты говоришь, Лизка, что она мне не рада!
— Папка-а-а! — воодушевленно произносит маленькая Холмогорова через смех, протянув последнюю гласную, перед тем, как отец усаживает её на плечи.
Улыбка Арьки стоила вечерней усталости взрослых!
— Всё, опять ни в одном глазу, — Лиза вынуждена играть в воспитателя. — Нет, товарищи! Руки мыть, молоко пить, а иначе не пойдет.
— Нам не привыкать!
— Тогда вперёд и с песней!
Любые диалоги между супругами отложены до поры, пока Аря не закроет глаза, ловя цветные и добрые сны. Несмотря на внезапную детскую бодрость, дожидаться тишины оставалось недолго.
Что ж, это не выход, но Космос и Лиза имеют шанс переключиться на более важные заботы, чем собственные противоречия.
***
Солнечная погода в ноябре недолговечна. К ночи воздух стал холодный, почти зимний. Должно быть, что Москву ожидают ветреные выходные. Никакого праздника! Небо странного цвета, низкое. Как в огне. Или воспаленному сознанию Лизы просто мерещится.
Небо в огне!..
Нет, лучше искать в этой глади алмазы, как раньше. Космосу это по нраву с незапамятных времен, особенно когда они, вооружившись красными «Marlboro» и зажигалкой, проводили время в старой беседке недалеко от дома Пчёлкиных. Ни гроша в кармане и в мыслях ни капли серьёзности, а о классном «Линкольне» сын профессора астрофизики мог лишь мечтать. Море по колено! Это время остаётся ценным и дорогим.
Но прошедшим.
Лиза, наблюдая за тем, как мелькают огнями ночные фонари, не берегла себя от простуды, стоя у холодного окна. Ей ужасно хотелось выспаться, и, помня, что на дворе непогожий конец ноября, забаррикадироваться дома до понедельника. Давить лицом подушку, как в годы студенчества, а не подражать себе сегодняшней. Космос бы оценил по достоинству, ведь его тревожит, когда Лиза позже обычного приходит домой, но…
Стоп! Ни слова о том, что скрывается за железными дверьми «Курс-Инвеста»! Медом не намазано. А у Лизы другие чаяния, главная из которых — семья. Космос, Аря…
Арька!..
Не вина дочери, что у матери — наследственное отвращение к бездействию. Сочувствующие личности могли бы покрутить пальцем у виска, не представляя, зачем Лизе отрываться от процесса воспитания малого ребенка аж на целых девять часов (не помня, как росли сами), но нет смысла свешивать ножки и в случае, когда кажется, что за тебя всё устроили. Можно назвать это дурью, но Холмогорова не собиралась сдавать позиций. Не тот характер.
Сначала Лиза шокировала мужа тем, что решила продолжать образование почти вечно. Космос с Пчёлой отшутились про профессора кислых щей, но ещё через год Елизавета осуществила коварный замысел — стала работать по специальности. Благо, Рафалович, расширил бизнес, перекидывая дела и в столицу (не без помощи хорошего знакомого, которым, по воле случая, оказался бывший муж Черновой, с нужными прихватами на Старой площади). Не скупился Леонид и на кадры отдела правового обеспечения. Ёлка сама предложила племяннице этот вариант трудоустройства, понимая, что Лизу невозможно превратить в наседку, запертую в четырех стенах. Принимал это и Космос.
По привычке, заставляющей вникать в детали любого начинания, Лиза могла слишком увлечься делом. Сегодня случился очередной пик её активности, и он совпал и с тем, что Арьку не на кого было оставить — детский сад работал до обеда. Спасибо, что Гела, сделавшись целым начальником, даже обрадовался гостье на работе, но кто мог подумать, что именно в следующий понедельник ожидается проверка. Счастливая новость была получена за час до окончания рабочего дня. Лиза не бросила друга семьи в беде, как бы Сванадзе не пытался отправить её по нужному адресу.
Арька, привычная к тому, чтобы осесть в уголочке с игрушками, никому не доставляла неудобств. Она разделила с мамой всю её рабочую ношу, но, очутившись на заднем сиденье машины, закимарила сном младенца. Лиза понимала, что Космос будет недоволен подобным положением дел, но, в конце концов, случается разное. Никто не умер, не пострадал, не загремел в Бутырку…
Вот и славно!
Космос очутился на пороге кухни, когда Лиза, решив подышать свежим воздухом, отворила форточку, но это действие нисколько не прибавило бодрости. Ноги наливались свинцом, а в момент, когда Кос привлёк её к себе, Лиза окончательно потеряла остатки сил, но не забыла поинтересоваться:
— Всех бабаек изгнал, папаша?
Достигнув полутора лет, Аря стала наводить в квартире собственные порядки, зачастую не укладываясь спать без целого представления. Как правило, Лиза оперировала тем, что помнила, и пела дочери композиции, которые в юности крутила на магнитофоне «Романтик». Космос тоже не знал ни одной колыбельной, и поэтому рассказывал Ариадне про её мифическую тёзку, восхваленную Михаилом Муромовым. Хорошо, что после этих концертов ребенок не заливался горючими слезами, но чем богаты…
— Одну не успел, — Холмогоров усаживается на табурет, удерживая Лизу на коленях, — потому что неуловимая стала. Зла не хватает!
— Ежу у меня понравилось, больше, чем в яслях, — может сказать в своё оправдание голубоглазая, — отдел-то — я и твой бесценный дружбан Гела! Живем!
— Настолько, блин, охренительно живем, что только ночью свиданки на кухне устраиваем…
— Кос, не обобщай, — Лиза старается слышать только звук космического сердцебиения, который, к чему-то, стал таким неспокойным, — не каждый же день праздник! Особенно в нынешних условиях! Я не удивлюсь, если завтра опять кого-то сместят, слухи разные ходят.
— Предлагал же тебе Белый почти кабинет в кабинет существовать, — Кос бы почти согласился на это, если бы не знал, что Лиза категорически отделяла себя от всего, что называлось общим делом Бригады, — от секретуток меня охранять, дрозда давать! У тебя же хорошо получается, генеральша…
— Ваши секретутки мне не конкуренция, а кидаться бумажками с Пчёлой я не выдержу, — Лиза могла похвастаться тем, что знает жука с рождения. — И я в курсе, на каких матах все у него летают! Но Лиза не такая терпеливая, Лиза его сразу посылает.
— Дело не в твоём братце, как будто бы я не понял. Тебе там делать нечего, и это ясно, как божий день! — и Космос мог оценить верность аргументов жены. — Если честно, то со смертью Фары, я пока и сам не вкурил, чем теперь пытаюсь заниматься. У Санька мудрёные планы, пацаны в своём варятся, но в целом глухо, как в танке. Не поймешь, как завтра долбанная карта ляжет. И Белый ещё не чешется. Хоть делай по-своему!
— Перестань об этом думать, — гибель Фархада Джураева, ударившая по всему окружению Космоса чуть больше месяца назад, продолжала бередить умы тяжелым грузом, — серьёзно, перестань, мы не в том месте! Если это ваше общее дело, то не перетягивайте одеяло. Час назад ты был готов сожрать меня за всё хорошее, и, знаешь, у тебя почти получилось. Готова принять все шишки!
— Сразу сожрать, алмазная? Ну, Лизка! — Космос признавал, что беспокоился за жену и дочь, желая, чтобы они жили в мире, в который никто не мог проникнуть, и часто это чувство не поддавалось отчёту. — Чёрт дери, это хреновое ощущение… Не знать, где ты!
