– рассказывал Хачиман Урамичи, которого последнее время стал встречать довольно часто.
– Вряд ли это хуже Бонжурмена…
– Чего?
– Ничего, – отвернулся Урамичи. – Так что вы ему сказали?
– Мы согласились, и он получил то, что хотел. На удивление, он не сдался и сказал, что напишет ещё одну книгу и принесёт её нам. И откуда только столько самоуверенности, его что, герой сёнена покусал…
– Мечты, – задумчиво произнёс Урамичи, отхлёбывая пиво из жестяной банки. – Обычно бывает так, что они предают тебя, даже если сбываются, оказываясь не тем, что ты себе представлял. Но когда ничего другого не остаётся, нет ничего плохого в том, чтобы цепляться за мечту, чтобы не остаться ни с чем.
– Думаешь, он сильно разочаруется, если станет писателем?
– Не знаю, – пожал плечами мужчина. – Твой знакомый уже написал книгу, так что вообще-то он писатель.
– Ну нет! Писатели создают шедевры, а то, что выдал Заимокуза, всего лишь плохо сделанная компиляция.
– Ты переоцениваешь писателей как класс. Если один писатель пишет хорошую, по твоему мнению, книгу, а другой – плохую, то они оба пишут книги.
– Книги это больше, чем безликий продукт. Они не равны друг другу.
– Хаха, всё вокруг продукт, даже ты сам. Тебя растят для того, чтобы потом продать обществу, как работника, которого заменят, когда он сломается.
– Омота… – Хикигая не находил слов, чтобы как-то обнадёжить собеседника. – И всё-таки я не согласен. Даже он сам пока не считает себя полноценным писателем.
– Так никто и не говорит, что он прав.
Парни задумались каждый о своём. За эти несколько встреч, Хачиман понял, что у его нового приятеля намного более мрачный взгляд на мир, чем у него самого. Из того, что парень заметил с помощью одного из своих ста восьми навыков – замечать очевидное – Урамичи не нравится его жизнь, но и что-то изменить он отчаялся.
– Но клуб Волонтёров… – покачал головой всё ещё не до конца верящий в историю Хачимана мужчина. – Даже школьники могут попасть под произвол начальства.
– О чём ты вообще? Несовершеннолетние с одной стороны защищены законом, но с другой стороны они же наиболее бесправны и беззащитны перед произволом взрослых. Уверен, при желании учитель может внушить большинству родителей всё, что захочет, потому что они особо и не хотят вникать.
Урамичи помрачнел.
– Ты прав. Но, знаешь, гораздо хуже, когда родители хотят управлять жизнью ребёнка. Я ни в чём их не виню, но мне тоже несладко пришлось.
– … – Хачиман понял, что стриггерил какие-то очень плохие воспоминания в жизни Омоты. – Могу понять. Впрочем, всё позади и теперь ты можешь сам решать, что тебе делать в своей жизни.
– Хах, ну да. Жаль только, что в моей жизни варианты очень ограничены.
– Иметь маленький выбор лучше, чем не иметь его вовсе, – подбодрил его Хачиман. – Хотя бы с этим ты согласишься?
Урамичи подумал о том, что бывает и так, что после того, как человек примет лучшее решение, его начинают мучать сомнения и всё становится ещё хуже, чем если бы он просто ошибся.
Но он предпочёл промолчать, потому что возможность выбирать ценна сама по себе.
– Соглашусь. Жаль, что тебя заставили против твоей воли.
– Тут ничего не поделать, – вздохнул Хачиман, поднимаясь со скамейки возле торгового центра. – Приятно было поболтать, но мне пора.
Они попрощались и скамейка возле торгового центра опустела, снова став ничем не примечательной.
Хикигая возвращался со школы и изо всех сил крутил педали, наплевав на ливень. Несмотря на то, что он не был членом (на этом моменте умер один братик Икитеру) спортивного клуба, парень обладал крепким здоровьем и крайне редко болел. Если бы он был персонажем ранобэ, он бы мог ни разу не простудиться за четырнадцать томов. В общем, заболеть он не боялся, а мокрую одежду и холод был настроен перетерпеть, усердно крутя педали, чтобы добраться побыстрее.
Около самого своего дома Хикигая слез с велосипеда. Его внимание привлекла фигура мужчины, который безысходно шёл сквозь дождь. Омота? Да нет, вряд ли это он…
– Привет, Хикигая. Тоже мокнешь под дождём?
– Да, вот, решил не дожидаться погоды и быстрее ехать домой, – ответил Хачиман, показывая на свой велик.
– Я тоже. Прогноз погоды сказал, что дождь будет лить ещё часа полтора, – Урамичи смахнул мокрую чёлку в сторону, от чего она прилипла к лицу, выделив тонкий ручеек воды.
– А знаешь… – Хачиману пришла неожиданная идея. – Ты можешь переждать дождь у меня.
Урамичи посмотрел на него с совиными глазами, как у Коми-сан. Первой его реакцией было сильное удивление – к нему не часто проявляли доброту. Впрочем, холодные капли, падающие сверху, не располагали к стоянию в ступоре.
– Было бы неплохо. Это далеко?
Хачиман повернулся вправо и открыл калитку.
– Добро пожаловать.
– Простите за вторжение, – произнёс Урамичи, разуваясь на входе в прихожую.
Раздался звонкий голосок Комачи:
– Ха-чи-ма-ан! – из-за поворота показалась милая девушка с хоге на голове. Увидев постороннего она замерла, а её большие серые глаза расширились в узнавании. – Б-братик Урамичи?! Откуда…
Сестра Хачимана не договорила, увидев как её брат хватается за сердце, картинно сползая по стене.
Комачи всегда была его любимой сестрой. Он никогда её не обижал… Ладно, он не слишком часто её обижал. Так почему же она… Сердце Хачимана разрывалось от боли. Комачи, его милая Комачи, только что назвала братиком кого-то другого…
– Почему, Комачи? Это же я! Я твой братик! – произнёс парень, протягивая к ней руку.
– Ты всё не так… Хотя постой-ка. Не ты ли вчера отказался со мной обсуждать, кто лучше, Юи или Юкино, и сбежал посреди разговора? – аура Комачи потемнела.
– Но я же не называю сестрёнками твоих подружек, – беспомощно промямлил Хачиман.
– Попробовал бы ты… минус сто очков Хачимана за такие мысли.
– Омота, предатель, что у тебя за шашни с моей сестрой?! – вспомнил парень про гостя.
– Предатели не обязаны тебе ничего объяснять, – пассивно-агрессивно ответил тот. – Но раз уж ты спас меня от дождя, скажу часть
