Теперь, когда я сам стал солдатом, все это стали мне гораздо ближе — слова стали восприниматься совершенно по-другому. Отражение философии людей, всё время идущих по лезвию бритвы, где шаг вправо, шаг влево означает смерть… И в их жизни нет места героике, бахвальству или романтике. Смерть может в любой момент забрать тебя, твоего лучшего друга, твоего боевого товарища… Остается только принять ее как часть жизни и без страха встречать каждый следующий день.
…Добил нас всех полковник совсем уж запрещённым оружием — «Чёрным тюльпаном», чёрным реквиемом Афганской войне. То поколение уже ушло, на его смену пришло новое — выкованное в горниле непрерывной тринадцатилетней войны. Та война, и те потери растворились в огне и крови новых конфликтов, десятками полыхнувших после Второго Удара, но вот слова до сих пор не потеряли своего смысла…
«Опять нести на Родину героев, которым в двадцать лет могилы роют…»
«Чёрные тюльпаны» — военно-транспортные самолёты Ан-12, несущие из Афганистана страшный «груз 200» — солдат, погибших при выполнении интернационального долга… Они ведь всё ещё летают, эти чёрные вестники войны — Россия ведь всё ещё воюет. Сдерживает угрозу из Афганистана, поддерживает порядок в Синьцзяне и Китае, воюет в Азербайджане и Курдистане…
Скрипнули стиснутые зубы, а горло сжал спазм.
Мельком отметил брошенный на меня недоумённый взгляд генерала. Смотрит? Удивляется такому странному поведению? Плевать. Не хочу больше играть. Не хочу! Хочу быть собой, а не жить по чужим правилам! Устал! Устал…
На сжатую до белизны правую руку, ложится рука Аянами, с тревогой смотрящей на меня. Её прикосновение дарит покой — хорошо… Рей одна может разобрать, какие чувства сейчас полыхают во мне. Не понять, но хотя бы разобрать. Я с ней действительно очень похож, моя сестра могла бы быть именно такой — Первую я чувствую как часть себя. Плохо, но чувствую — она тревожится, беспокоится, не понимает… Не нужно, Рей, не грузи себя надуманными проблемами, с которыми я так люблю возиться… Вот он весь я — придумаю себе что-то, унесусь в дебри пафоса и высокопарности, да так там и останусь…
Спокойно, Виктор, спокойно…
Десантник закончил песню, как будто что-то оборвал и быстрым шагом ушёл прочь под громовые аплодисменты всех находящихся в зале, в едином порыве поднявшихся со своих мест. Пересилив ставшие отчего-то непослушными руки, я тоже захлопал, но вот сил встать с места не было. Сбоку послышался быстрый обмен репликами между Кацураги и Кондратенко:
— Он хорошо пел, этот офицер — мне очень понравилось, хоть я и не понимаю вашего языка. Как его имя?
— Полковник Ярыгин, командир 83-й воздушно-десантной бригады.
— Бригадный генерал вот так просто выступает перед офицерами? — переведя для себя звание десантника, поражённо спросила Мисато.
— Он человек простой, — пожал плечами Кондратенко. — Его такие вещи волнуют мало. Железный человек… Возможно вы разбирали один случай там у себя в Академии — 2002 год, российско-афганская граница, высота 666…
— «Холм Дьявола», кажется? Извините, подробнее не вспомню — давно уже было…
— Две роты против трёх тысяч боевиков. Выжило только двадцать шесть десантников, хотя их поддерживала и артиллерия, и авиация… Ярыгин тогда командовал взводом.
— Вот как…
—…А теперь ответное слово предоставляется представителю института НЕРВ — майору Кацураги.
Наш выход.
Встали, подошли вместе с Мисато к трибуне. Хорошо, что на ней сразу два микрофона и плохо, что они так высоко — не по моему нынешнему росту. Ладно, я не гордый — могу и на цыпочки слегка привстать, чтобы средство донесения моего гласа в лоб не упиралось.
Товарищ Нагато и наш пиар-отдел не стали особо извращаться и выпендриваться, так что заученная Мисато речь опять была на тему уже набившего оскомину сотрудничества и взаимодействия различных подразделений ООН. Вновь долг, вновь призыв сплотить ряды перед лицом внешнего врага и забыть все былые обиды… Ля-ля, тополя… Хорошо ещё, что особо долго это не тянулось, потому как через переводчика Кацураги вещать было не так уж и комфортно…
А между тем у меня в мозгу засвербила одна изрядно безумная мысль… Мне просто-таки было как-то сбросить накопившееся нервное напряжение… И если рядом нет ни фехтовального манекена, ни тира, то…
Мило улыбнувшись, Мисато закончила свою речь, сорвав достаточно бурные аплодисменты. Предполагаю, что большая часть офицеров хлопала не представителю союзников, а просто красивой и молодой женщине, коей являлась мой командир.
Незаметная отмашка майора — ход переходит ко мне.
—…Лейтенант Икари, Пилот боевого комплекса Е.
— Здравствуйте, товарищи, — плюнув на переводчика, начал я. — Хочу выразить вам всем огромную благодарность за сотрудничество и помощь. Для меня большая честь сражаться с противником, зная, что в бою меня поддерживают столь сильный союзник, как вы. Убеждён, что и в будущем наше боевое братство будет только крепнуть.
А вот тут мне полагалось закончить наскоро вызубренную мини-речь фразой «Спасибо вам» и откланяться… Но я пошёл вразнос.
— Спасибо за проведённый концерт — он нам очень понравился, — продолжил я. — Я очень люблю русские песни и вообще интересуюсь вашей страной… И в качестве ответного хода от нашего института я бы хотел тоже что-нибудь спеть… Товарищ генерал-майор, можно?..
Семь бед — один ответ!..
— Не вижу никаких затруднений, — спокойно ответил Кондратенко. — С удовольствием послушаем вас, лейтенант.
— Точно, Синдзи! — послышался из зала голос Артёма. — Давай!
Пока из-за кулис для меня тащили стул и гитару, ко мне мелкими шажками подобралась Мисато. Её глаза слегка сузились от гнева и буквально пылали яростным огнём.
— Что ты творишь, паршивец? — с самой милой улыбкой тихо прошипела майор, слегка косясь в мою сторону. — Совсем с ума сошёл?
— Спокойно, командир. Всё нормально — просто ответный жест вежливости…
— Какой ещё в задницу…
Договаривать она не стала, потому как меня наконец-то снарядили всем необходимым. Помимо стула и полуакустической гитары, притащили унесённые было стойки с микрофонами — один собственно для меня, другой — для музыкального инструмента.
Уселся, перехватил поудобнее тяжёлую полуаккустику, пробежался по струнам, отдавая эту часть полностью на откуп Младшему.
— Заранее прошу меня простить за мой русский и за то, что я не слишком хорошо играю… — предупредил всех, приноравливаясь к инструменту.
— Ерунда, Синдзи! — вновь поддержал меня Артём. Какой-то мой новый знакомый временами невыдержанный… Прямо как я. — У тебя всё нормально получится! Верно говорю, мужики?
И тут пришёл вопрос от Младшего — а чего играть-то будем, что на ходу подбирать-то? Нам же ещё нужно за время начального боя приноровиться к игре…
Я на секунду задумался, а потом просто отдался во власть своих ощущений и эмоций.
Нужна какая-нибудь песня о войне или солдатах, что я знаю. С чего я там сегодня начинал — с Цоя? Вот и продолжим…
Пальцы уже привычно ударили по струнам — никакого дискомфорта оттого, что это делаю по сути не я, уже не было. Короткий проигрыш, и мелодия подобрана, благо у моего тёзки музыка простая и незамысловатая. И это не упрёк, а только большой плюс: три аккорда — больше в дальнем походе и не нужно… В песнях, что поют простые люди нет сложных соло и невероятного вокала…
Теплое место, но улицы ждут
Отпечатков наших ног.
Звездная пыль — на сапогах…
Мягкое кресло, клетчатый плед,
Не нажатый вовремя курок.
Солнечный день — в ослепительных снах!..
Группа крови — на рукаве!
Мой порядковый номер — на рукаве!
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве!..
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!..
Я прикрыл глаза. Слова летели из меня словно бы сами по себе — не самая сильная песня, что мне приходилось слышать, но сейчас именно она играла в такт моей душе, если так можно выразиться. Потому как про меня и других солдат — пускай с нами будет удача, и мы не останемся в этой траве…
И есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой.
Я никому не хочу ставить ногу на грудь…
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой…
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь!
Группа крови — на рукаве!
Мой порядковый номер — на рукаве!
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве!..
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!..
Пальцы с силой ударили по струнам: игра боем — это не так сложно, как игра перебором, а эмоций можно выплеснуть гораздо больше…
