— Нам же теперь нужно порезать пальцы, смешать кровь, как у индейцев?
— Вы слишком много слушали дона Диего. Если верить карте Мародеров, я вообще ваш отец. Не усугубляйте. Будете братом.
— Здорово, всегда мечтал иметь брата, — признался Питер, а после, скрывая, насколько тронут, подскочил и воодушевлённо заявил: — Мы же теперь будем, как братья Сальваторе в первом сезоне — один добрый, другой красивый… Разумеется, красивый — я. Или братья Винчестеры — бесстрашные борцы со злом. Надо проверить, вдруг у нас есть одинаковые родинки.
— И станцевать со слонами. Уймитесь, Питер, я уже начинаю скучать по тем временам, когда вы были сурком и преимущественно свистели. Хотя и тогда вы несли отменный бред, — понизив голос, вынужден был признать зельевар.
Питер снова посерьёзнел, взмахнул паспортом, и весомо заявил:
— Как я и говорил, вы хороший человек, Снейп. Как вас с такой натурой на Слизерин занесло?
— Точно так же, как и вас на Гриффиндор. По вам Пуффендуй плачет, — проворчал зельевар. Пит ухмыльнулся, глянул на часы и заторопился:
— Батюшки! Время позднее, спать пора. Я пошел, доброй ночи, братишка Себастьян!
И, хихикая, удалился. А зельевар позволил себе выдохнуть. Выдавать Питера за своего родственника было откровенной авантюрой, тот, побуждаемый совестью, мог и взбунтоваться, гордо отказываясь от крова, что почти и произошло. Но Снейп на самом деле считал Питера своей личной ответственностью и не желал выпускать рассеянного, компанейского и совершенно оторванного от реальности сурка из поля зрения. Северус не был "добрым, хорошим человеком", как продолжал упрямо считать Питер-Аня, но всегда платил по счетам. Дав слово оберегать, он не мог забрать его обратно.
А ещё у него имелись вполне прагматичные мотивы — зельевар попросту привык к обществу домовитого соседа. В человеческой форме Петтигрю прекрасно следил за хозяйством, обустраивая быт и позволяя Снейпу не отрываться от экспериментов. Даже в форме сурка он умудрялся наводить порядки, причем компания Питера не вызывала раздражения. Умиротворяющее дружелюбие, которое излучал Петтигрю, успокаивало нервы, и снова оставаться одному, привыкнув к нормальному, живому человеческому общению, больше не хотелось.
Ранее, называя Питера "другом", Северус не ломал себя, и теперь так же спокойно назвал его своим братом. Карта Мародеров оказалась права, ошибившись только в степени родства. После всего пережитого Снейп искренне считал Питера своей семьей, и для него вполне естественным было оберегать единственного родственника, тем более, что он выбрал его сам.
Часть 12. Самый страшный зверь в лесу
Дон Диего с большим недовольством воспринял желание Снейпа уехать из Буэнос-Айреса, но обоим "братьям Перейра" столичный город казался излишне суетливым. Зельевар в принципе предпочитал тишину, а Питер, долгое время пробывший в теле грызуна, утомился от слишком интенсивного шума и запахов. Чувствительные глаза слепило слишком яркое солнце, а восприятие, которое ещё не до конца вернулось в норму, оставалось излишне острым, вынуждая чрезмерно реагировать на раздражители.
— Куда вы поедете? — Поинтересовался глава розенкрейцеров, постукивая карандашом по столешнице.
— Подумывали в Перу. Недалеко от Мачу-Пикчу имеются несколько смешанных поселений, да и в целом магами тамошних обитателей не удивишь. Посмотрим.
— Перуанцы — те ещё пройдохи. Держите с ними ухо востро, — проворчал старик, а после предложил: — Если нужна помощь, была у меня пара знакомых в тех краях…
— Спасибо, справимся.
— Как обустроите зельеварню, Снейп, напишите. У меня найдутся для вас выгодные заказы. — После, обернувшись к Петтигрю, синьор Кастельмара поморщился. — Ну и мерзкая у вас физиономия, Питер. Никак не могу привыкнуть. Зачем мы вас вообще оборачивали, был же такой симпатичный байбак…
— Я тоже буду скучать, дон Диего, — кивнул Пит.
С прощанием было решено не затягивать, и уже на следующий день порт-ключ перенёс путешественников в пригород Кахамарки, откуда в дальнейшем планировалось добираться своим ходом. Поиск удобного места обитания занял немало времени. Мелкие города в Кордильерах поражали красотой окружающих видов и очевидной убогостью зданий и планировки. Куско, ближайший к Мачу-Пикчу крупный город Перу, совсем не понравился Снейпу. Он ворчал, что его тошнит от такого количества коричневого цвета и унылой архитектуры. Конечно, в центре города можно было найти и высокие здания до пяти этажей, со стенами ярких расцветок, но стоило завернуть на обычную улицу, и в глаза снова попадались приземистые одноэтажные кирпичные кубики с косой крышей, больше напоминающие гаражи. По мнению зельевара, самым красивым здесь были уличные фонари и, разумеется, горы.
— Я и не подозревал, что вы такой лицемер, — щурился на солнце Питер. — Дом в тупике Прядильщиков был той ещё дырой, не лучше здешних.
— Наш дом не так плох, в последнее время в нём даже можно было жить…
— Только не говорите, что вас уже замучила ностальгия и синьор Себастьян Перейра собирается купить эту халупу. Если что, его прижимистый брат Педро против.
— Про дом в Коукворте слишком многие знают. И "Себастьян Перейра" с ним никак связан не будет.
Петтигрю тихо пробурчал что-то, возмущаясь, что недвижимость стоит, пылится, прибылей не приносит, но на это Северус посоветовал ему засунуть подальше свою "хозяйственность" и не быть мелочным.
Следуя по шоссе Интеросеаника к озеру Титикака, они постоянно натыкались на мелкие деревеньки, состоящие из одной улицы, встречаемые и провожаемые лаем вездесущих собак. Это тоже действовало зельевару на нервы — он не очень любил животных, а вспоминая Блэка, — особенно. Питер тоже не жаловал любых псовых, вспоминая, как в образе сурка иногда вынужден был от них прятаться. В результате, страна не понравилась обоим, и они решили расширить область поисков соседними.
— Давайте вернёмся в Европу, покатаемся по Греции, братец Себастьян, — предлагал Питер. Он вёл купленную с рук подержанную машину совершенно спокойно, утверждая, что "в этом нет ничего сложного, это же механика". Снейп был категорически не согласен с тем, что водить "легко", но полагался на водительский опыт Анны Николаевны.
— Нельзя нам в Европу, вас там наверняка засекут, — откидываясь на подголовник, противился зельевар, наслаждаясь видом очередного водоёма с фламинго и утками.
Обогнув Хульяку и Пуно, они миновали границу в районе Копакабаны и некоторое время бессмысленно петляли по бездорожью, потому что Питеру казалось забавным посетить местные поселения с названиями типа Мокомоко, Чума или Курва. На удивление, Боливия обоим понравилась больше Перу, во всяком случае, здешняя архитектура раздражала зельевара меньше. А внутреннего параноика тешили высокие заборы с колючей проволокой поверху, которые защищали большинство встреченных ими домов и участков.
— Это же не только от мартышек защищает, — намекнул Петтигрю, но Северуса подобные мелочи волновали мало. Он уже мысленно выстраивал поверх крепкой ограды вязь защитных заклинаний.
В пути им не раз приходилось останавливаться, чтобы насладиться видами. Британец Снейп и (почти) британец Петтигрю, которые до этого года нигде не бывали, теперь наверстывали упущенные впечатления. Проникнуться европейским вояжем не получилось — в тот момент все мысли были заняты големами, и теперь в неспешном путешествии в поисках пристанища у обоих нашлось время полюбоваться на что-то красивое. Питер радостно реагировал на любой водоем: громадное озеро, мелкие горные реки и водопады нередко заставляли его глушить мотор и бродить по берегу, подбирая камешки. А Снейпу, на удивление, пришлись по душе местные кладбища. Он застревал на погостах, рассматривая ухоженные надгробные плиты и саркофаги из цветной плитки, статуи ангелов, стены с урнами и вазами за решетками в нишах, напоминающих маленькие окошки, нарядные, как печные изразцы, подолгу гулял по дорожкам, любуясь изобилием цветов и зелени.
