— Ладно, это тебе почти удалось. Но как ты умудрился столько выпить прямо у меня под носом?!
— Мисато, меньше нужно было с Макото танцевать, и с Акаги по поводу Дарвина спорить, — флегматично ответил я.
— Рицко — мерзавка!..
Отлично — стрелки переброшены с меня на Акаги…
— Мало того, что их отдел не попал под раздачу, так ещё и она сама умудрилась отвертеться от разноса, запершись в своей лаборатории! — разорялась девушка, начав от избытка чувств размахивать руками. — Ууу, ненавижу! Как что случается, так постоянно под раздачу оперативный отдел попадает, а научный всегда в порядке!
«Если Мессера или Фокера завалить — это вторая. А если что-то достать — это первая…»
— Хотя… — ухмыльнулась Кацураги. — Я бы сейчас с радостью посмотрела на зелёную физиономию Рицко — она же с колледжа пить не умеет. Наверняка ей сейчас так плохо!
Майор слишком резко мотнула головой и тут же пожалела об этом, сморщившись от головной боли. Моя же голова не проходила с самого пробуждения, поэтому я так не рисковал, и шёл очень ровно и очень аккуратно, «чтобы не расплескать».
— Вот, типа, нам сейчас хорошо, — сварливо заметил я. — Поспать не дали, на службу опоздали, разнос получили…
— А нам ведь ещё рапорты писать, — упавшим голосом произнесла Мисато. — Большие. Подробные. С объяснениями, почему мы вчера на спор стреляли по уличным фонарям и удирали от дорожной полиции…
В голове всплыла мутная картина.
«Командир, за нами хвост!» «Проклятье, это полиция! А у меня ещё два непогашенных штрафа… Майя, жми на газ!» «Но, Мисато-сан…» «Жми, кому говорят!! Вооот…» «Рицко, видишь их?» «Вроде отстали…»
Угу, отстали, как же. Это наши доблестные безопасники полицейских назад завернули, чтобы не мешали товарищам офицерам развлекаться. А заодно и дорогу нам подчищали, чтобы мы не дай Бог в аварию не попали. Конечно, у нас за рулём была ничего не выпившая Майя, но всё-таки…
— Хорошо, что нас парни из Второго отдела прикрыли, — как будто бы прочитала мои мысли майор. — А то мало ли… Твою мать, что это?!
Мисато нехорошо прищурилась и побагровела, глядя на капот своей «Супры», на котором красовалась лёгкая вмятина.
— Кто… Кто посмел?! — задохнулась девушка. — Уничтожу!!!
В памяти опять промелькнуло что-то смутное.
«Давай налево!» «Мисато-сан, там же!..» «Командир, препятствие на одиннадцать часов!» «По фигу! На таран, Майя!»
— Командир, так это же ты сама вчера приказала мусорные баки таранить…
— Врёшь, не было такого! — Кацураги подошла поближе и начала с запредельной тоской рассматривать вмятину. — Ууу! Бедняжка… Как же тебя угораздило… Ну, ничего, мы тебя починим… А ты, Синдзи, молчи! Ты же ничего не помнишь! И не понимаешь…
От вида причитающей над машиной Мисато у меня даже голова прошла, а губы сами собой растянулись в улыбке. Чёрт возьми, Кацураги всегда умеет поднять настроение…
— Амнезия — это не навсегда, командир. Особенно посталкогольная.
— Ты-то откуда знаешь? — скептически проворчала девушка, ощупывая вмятину. — Можно подумать, ты когда-то до вчерашнего дня ТАК и СТОЛЬКО пил… Не смеши меня.
— Дык, это самое, а я в книжке одной…
— Всё, можешь не продолжать — поняла, — улыбнулась Кацураги. — Так, хватит уже болтать, поехали.
— Мисато, вопрос есть.
— Говори.
Перед глазами снова встали, казалось бы, уже надёжно позабытые картины моего ночного кошмара… Решительно помотал головой, отгоняя навязчивые виденья.
— Я где уснул-то? А то помню только, что вроде бы Акаги и Майю проводили, потом на диван плюхнулся, а дальше…
— Так ты на диване и уснул, — пояснила майор. — Я тебя потом дотащила до твоей комнаты. Хотела ещё раздеть и уложить по-нормальному, но ты всё брыкался и ругался на русском и немецком. Так что я тебя так бросила, ты уж не обессудь, и сама спать пошла.
Урааааа!..
— Да не, нормально всё…
Садимся, выезжаем с парковки и выдвигаемся к эскалатору.
— Кстати, забыла, — мило улыбнулась девушка и слегка врезала мне по уху.
Я зашипел, схватился за ушибленное место, потёр и виновато понурился.
— За что — не спрашиваешь, это хорошо. Или всё-таки пояснить? — любезно осведомилась майор.
— Не надо.
— Тогда сам поясни. Уже мне.
— За то, что пил, хотя и не положено было, — тяжело вздохнул я.
— А ещё?
— И за то, что попался.
— Прааавильно, — ехидно протянула Кацураги. — И чтоб больше такого не повторялось — смотри у меня!.. Как старший по званию я тебя бить права не имею, но зато как твой опекун…
— Бить детей непедагогично, Мисато! — отчаянно пискнул я.
— Поговори у меня тут ещё, паршивец! — прикрикнула девушка. — Педагог малолетний… Так, а это ещё что такое?
Майор вытащила из магнитолы, которой при мне ещё ни разу не пользовалась, новенький сидишный диск. Покрутила его на пальце, но не нашла никаких опознавательных знаков или надписей.
— Эмм… Кажется, кто-то вчера просил записать что-нибудь нам в дорогу… Правда, я уже что-то не помню, что конкретно там записывал…
— Кто бы сомневался, — хмыкнула Мисато. — Ну-ка, посмотрим, что это тут у нас…
Из динамиков тут же полился мелодичный пауэр-металл русской группы «Catharsis», песня «Hold Fast».
— О, проклятье, — закатила глаза Кацураги. — Опять эта твоя ерунда…
— И ничего не ерунда! — возразил я. — Послушай сначала, вчера-то все под это без особых напрягов оттягивались…
Мисато вздохнула, но выключать всё же не стала.
— А вообще-то неплохо, — резюмировала она, спустя пару минут, когда песня доиграла до конца. — Бодренько и не мерзко, да и музыка хорошая — сойдёт.
Ещё бы — и голос у вокалиста неплохой, и музыка не такая уж и тяжёлая. Короче, действительно неплохая, а особенно мне доставляет радость партии на флейточке…
— Ну, вот! Я же говорил!
— Ой, да что ты там говорил-то…
Я блаженно откинулся на сиденье, прикрыл глаза и начал просто наслаждаться поездкой. Сегодня главный эскалатор закрыли на плановый осмотр, так что пришлось немного проехаться до другого. Потом пришёл черёд неторопливого подъёма, в ходе которого Мисато как всегда достала из бардачка косметичку и начала наводить марафет. А я в это время просто лежал и слушал записанную вчера на болванку музыку…
Нужно сказать, что записал я всё в довольно-таки странном порядке — половина одного альбома, потом половина второго, потом сингл… Хм. А вот это уже какая-то незнакомая песня… Не помню такой, хотя все тексты «Катарсиса» знаю наизусть… А! Это же вроде бы с их последнего мини-альбома «Иной» — песня «Глаза чужого мира», правда, я её только концертную слышал в плохом качестве… Ну-ка, ну-ка…
Один злосчастный миг, из сердца рвётся стон
И жизнь вокруг тебя вдруг превращается в сон.
Последний вздох и шаг, один бросок во тьму
Но кто-то вдруг навсегда изменил жизнь твою.
Полёт в огне небес, сквозь холод темноты
В бездонной пустоте, где есть конец пути.
Там прошлой жизни миг истает, как слеза,
Но в новый мир взглянёшь через чужие глаза.
Здесь не твоя война, здесь нет твоих друзей
Размечен трудный путь сиянием огней.
Чужой среди своих и свой среди чужих,
И время сжато в ком в объятиях твоих.
Тяжёлая и тягучая мелодия с какими-то арабскими мотивами — таких песен у этой группы почти и нет. Блин, а неплохо — мне нравится! Видать, в тот раз просто не распробо…
И тут ударил неожиданно яростный припев:
На чужой мир, через чужие глаза
Взглянув и поняв — нет пути назад!
Не проклинай себя, и на крови не клянись,
Но проживи достойно эту чужую жизнь!
Я замер.
Млять! На чужой мир, через чужие глаза… Да это же про меня!!!
Песня продолжала играть, голос что-то пел, но слова текли уже словно сквозь меня.
Перед глазами словно наяву проносились картины последних недель жизни в этом мире.
Школа.
Тренировки.
Сражения.
Лица…
Лица тех, кто стал моими новыми друзьями и самой настоящей семьёй здесь. Те, за которых я теперь сражаюсь. Сражаюсь в чужом мире, глядя на всё через чужие глаза…
Но отступать или возвращаться мне некуда.
Мосты сожжены. Рубикон пересечён. Жребий брошен.
Мне теперь выпало жить в этом страшном и прекрасном мире, взвалив на плечи неподъёмный груз ответственности за других. Выдержу? Не знаю. Сломаюсь? Не знаю.
Не знаю, и не хочу знать. Я буду просто жить здесь и сейчас. Без клятв, без обещаний, без проклятий.
Просто жить…
Но на чужой мир, через чужие глаза
Взглянув и поняв — нет пути назад!
Не проклинай себя, и на крови не клянись,
Но проживи достойно эту чужую жизнь![17]
Проживи достойно эту чужую жизнь, Виктор Северов!..
