Северус держал свое сознание в узде и не запаниковал, когда понял, что не может пошевелиться. Чтобы контролировать сновидение, нужно было претерпеть сонный паралич, который, как писалось в книге, часто сопровождался жуткими и необычно сильными галлюцинациями, на которые человек не способен реагировать из-за паралича, и физическими беспокойствами.
Когда за пнем среди деревьев промелькнул силуэт паука, Северус подумал, что ему привиделось. Арахнид приближался к нему медленно и бесшумно, осторожно переставляя толстые волосатые лапы. Странно, хоть паук и был крупнее собаки, он не был похож ни на отпрыска Ром с его костяной головой и усохшим телом, ни на Апостола кошмара с его маленькой безглазой мордой. Нет… Это было что-то совершенно иное…
Когда паук вплотную приблизился к Северусу и раздвинул свои жвала, с которых капал яд, тот заметил, что тварь своим брюхом загородила чашу, отчего отражение Луны на поверхности пропало. В душе Снейпа вспыхнул гнев, и он поднял взгляд на хищника.
Иногда магу, чтобы колдовать, не нужно ни проводника, ни жеста, ни слова. Лишь намерение или, проще говоря, желание. А сейчас желание у Снейпа было только одно.
Акромантул, а это был именно он, резко отшатнулся и заверещал от боли. Его короткая шерсть встала дыбом, а по ней забегали золотистые разряды молний.
Когда паук, путаясь в своих ногах, убрался в чащу леса, Северус заметил Посланников, что осторожно выглядывали из чаши. Заметив, что опасность миновала, гомункулы осторожно выбрались из чаши и забрались к нему на колени.
Их вид больше не пугал Северуса, а шипение духов сна казалось даже немного радостным. Будь у него возможность, он бы мягко улыбнулся им. Один из Посланников, цепляясь за складки мантии, стал взбираться выше. Почувствовав на своей шее тонкие пальцы, Северус с удивлением понял, что гомункул обнимает его, и, драккл дери, он почувствовал себя по-настоящему счастливым.
Глава 23
Если Пандора была искренне рада Посланникам, то остальные участники ковенанта со скепсисом отнеслись к маленьким духам.
— Они еще более страшные и странные, чем домовые эльфы, — заметил Уилкис, глядя на гомункулов, что будто маленькие дети радосто дергали когтевранку за подол платья, шипя и щелкая на своем непонятном языке.
— К ним просто нужно привыкнуть, — возразил Квиррелл, трансфигурируя на головах Посыльных маленькие остроконечные шляпы и цилиндры, забавляясь реакцией духов.
— Квиринус, разбалуешь, они потом не отстанут, — предупредила Одли.
Впрочем, к маленьким помощникам будущие Охотники привыкли довольно быстро, и жизнь потекла своим чередом.
Северус вместе с Краучем пытались воссоздать Мемуары, дабы поддерживать связь в отряде, да и Снейп хотел, чтобы у них был символ, который их всех объединит. Итогом совместных усилий стал артефакт, напоминающий по виду обычный брегет. Вот только эти часы показывали отнюдь не время. На крышке артефакта была выгравирована причудливая вязь, напоминающая одновременно и глаз, и наконечник копья или стрелы.
В отличие от них, у Уилкиса дела шли не так радужно. Оружие-перевертыш хоть и привлекало внимание, но подобные гибриды во всех областях применения проигрывали своим «чистокровным» сородичам. Больше вес, хуже баланс, более сложная конструкция была вероятнее подвержена поломкам.
— Я не понимаю, как можно сражаться таким оружием, когда в бою выносливость и ловкость — основной залог выживания.
— Согласен, не каждому придется по нраву такой инструмент, — кивнул Снейп, вспоминая, как часто Охотникам приходилось чинить оружие, — но если бы оно было бесполезным, им бы никто не пользовался. Преимущество этого оружия — неожиданность и непредсказуемость. Противник может увидеть формы замаха и попробует предугадать траекторию атаки, а в итоге его будет ждать неприятный сюрприз.
Уилкису подобное пришлось по душе, и он взялся за работу с новыми силами. Так как оружие в основном было композитное, требовалось создать прочное соединение различных материалов. Поэтому он ни на секунду не расставался с книгой «Теории трансубстанциональной трансфигурации». Его друзья даже шутили, что он может хоть сейчас идти сдавать ЖАБА по данному предмету.
Ребята продолжали тренировать чары и фехтование. Молодой Охотник, видя их успехи, решил увеличить им нагрузку: они должны научиться использовать руны и уметь зачаровывать оружие.
— Первым делом вам следует научиться создавать огненный покров и молниевый, ибо первого боятся чудовища, а второго — духи. У простых Охотников было не так много магии, поэтому они пользовались специальной бумагой, — Северус передал каждому по жесткому прямоугольнику.
Крауч попробовал ее подушечками пальцев.
— Похожа на наждачку, — резюмировал он.
Снейп предложил им резко провести бумагой по лезвию меча или секиры, после наблюдая их пораженные лица при виде воспламенившегося клинка.
— Однако мы с вами маги и можем зачаровать оружие, используя лишь свою энергию.
Взяв в руки кинжал, он резко провел им по своей ладони. Барти резко вдохнул носом воздух, однако взгляда никто не отвел. Хлынула кровь, но вместо того, чтобы пролиться на пол, она покрыла все лезвие и стала вытягиваться дальше, превращая кинжал в настоящий меч.
Охотник с нежностью провел по клинку. Королева Аннализа знала много тайн крови, она училась выживать с помощью нее, контролируя каждую клетку своего тела, но Мария… Ее контроль крови вне тела был просто виртуозен.
— Это же Магия крови, — воскликнул Квиррелл, — книг о ней нет даже в Запретной секции. Она ведь очень опасна.
— Верно. Но возможно, настоящая опасность магии крови не в том, что она берет свои силы из жертвы, и не в том, что она заставляет жадных и амбициозных использовать других людей ради усиления своих заклинаний. Возможно, опасность просто в том, что мы её не понимаем, и именно это влечёт за собой катастрофические последствия, даже когда намерения чисты. «Мы рождаемся из крови, воспитываемся кровью, погибаем от крови. Нам надо открыть глаза… Бойся древней крови», — так говорили в Церкви. А теперь замените «кровь» на «магию».
Волшебники задумались. Подобное не приходило им в головы.
«А ведь мастер Виллем говорил так о крови Великих. Может, магию мы получили благодаря им?»
Боги Лордрана тоже владели магией и довольно мощной. Почему? В древних свитках говорилось, что на закате эры Древних Гвин нашёл одну из четырех Великих душ, давшую ему силу Повелителя.
Северус, что в это время шагал по комнате, запнулся.
«А правильно ли был выполнен перевод рукописи? Может, это была не Великая душа, но душа Великого? Тогда это в корне меняет их представление о душах и магии».
Он заметался по комнате, не зная, к кому обратиться за советом, к Королеве или Мародеру. Выбор был сделан моментально.
Бросив товарищам, чтобы те продолжали занятия, Северус залпом опрокинул в себя флакон с зельем и шагнул в Исчезательный шкаф.
* * *
«О Амигдала, за что мне подобное наказание?»
Пейта ненавидели, презирали, несколько раз пытались убить, и если и говорили, то только по делу. Он примерял на себя роли мародера, авантюриста, обманщика и торговца. Но простого собеседника — ни разу.
— Вот только откуда в тумане взялись эти души? — Рейвен, что пытался воспроизвести ход человеческой истории, что вылилось чуть ли не в часовой монолог, опрокинул в себя остатки зеленого рыбного эля и передернулся. Редкостная гадость будто прямиком из Рыбацкой деревни с ее отвратительными жителями.
— Из Нексуса, откуда еще, — фыркнул Пейт.
— Нексус? — Рейвен задумался. — Что это? Никогда не слышал о подобном месте.
— Откуда бы. С тех пор, как туман накрыл Болетарию, все упоминания о нем стерлись. Людишки погибли, зато драконов расплодилось. А они как-то не склонны вести архивы. Бумага слишком легко воспламеняется.
Пейт рассмеялся собственной шутке, однако Найттанд даже не улыбнулся.
— Но ты-то знаешь? Поведай мне, — тот махнул бармену, и перед ним на столе возникла бутылка огневиски. Пейт картинно вздохнул.
