Случай с Ланиным конём всё не выходил из головы. Я не понимал: как? Как я мог бежать так быстро? Более того, чувствовал, что можно бежать и быстрее. Намного быстрее… А это «намного», какое оно? «Намного» – это насколько? И как это проверить?
Хотя, глупый вопрос «как?». Естественно, просто бежать!
А я и так бегу… значит бежать быстрее. Быстрее и быстрее, пока не почувствую свой предел…
И ускорился. И продолжал ускоряться… но предела своего так и не почувствовал!!!
Я не понимаю! Не понимаю! Как такое возможно? Как?! Как можно бежать и вообще двигаться так быстро, что окружающий мир буквально застывает! Буквально! Да я весь штат за пару минут пробежал туда и обратно!!!!
– Что, Господи, происходит?!!! – от всей души взмолился я, прокричав вопрос в небо, стоя на том же мосту, с которого вчера прыгал за Лексом. При этом от избытка чувств сдавил ограждение так, что покорёжил его… пальцами! Металл! Сталь мялась в руках, словно тёплый пластилин!
Это окончательно меня добило. Мозг вырубился и потребовал перезагрузки.
Постепенно приходить в себя и воспринимать реальность я начал… не знаю, через сколько времени. Знаю только, что был всё на том же холме, что и утром, выполняя одну за другой формы Тайдзи.
Что ж, хорошее занятие. Оно всегда помогало мне успокоиться и очистить голову от лишних мыслей. Помогло и на этот раз. Правда, ушло на это больше четырёх часов.
Зато мир в душу вернулся. Значит, пора было и самому возвращаться. Домой.
Тихий семейный ужин. Действительно тихий: родители не произносили ни слова сверх необходимых бытовых фраз, вроде: «дорогая, передай, пожалуйста, соль» или «милый, тебе наложить ещё омлета?». Складывалось слегка гнетущее ощущение, что в моё отсутствие у них состоялся тяжёлый разговор, в котором они не смогли прийти к согласию, но и не поругались. А ещё, скорее всего, как было понятно по коротким взглядам и переглядываниям, в том разговоре я занимал не последнее место. Как бы даже не центральное.
После ужина я ушёл в «свой» амбар, так как спать не хотелось, а чем-то занять руки надо. Занять руки, чтобы не напрягать голову. Резьба по дереву в этом неплохо помогает.
Давно стемнело. Небо было всё в звёздах. Свет, однако я не включал. Почему-то и без него видел заготовку и нож прекрасно. Что ж, странностью больше, странностью меньше…
Подошёл отец.
– Сынок, я утром сказал, что нам стоит поговорить…
– Я тебя внимательно слушаю, отец, – кивнул ему, не отрываясь от работы. Из-под ножа и резцов потихоньку начинало вылупляться из дубового чурбачка красивое женское лицо. Очень похожее на лицо некой Ланы… по фамилии Лэнг. Что ж, наследие тела. Оно меня не напрягает. Я принял его. Принял чувства к девочке, как свои. Плохого в этом, пока по крайней мере, ничего не усматриваю. Испытывать влюблённость… приятно. Хоть это удовольствие и граничит с мазохистическим, но тот, кто был когда-то влюблён, не сможет со мной не согласиться.
– Ты ведь знаешь, что ты приёмный? Что мы с Мартой ненастоящие твои родители?
– Небиологические, – поправил я Джонатана. – «Не та Мать, кто родила, а та, что вырастила».
– Небиологические, – с улыбкой принял уточнение Джонатан. – Пожалуй, пришло время тебе узнать кое-что о биологических.
– Интересное начало, – хмыкнул я. – Интригующее. Продолжай.
– Вот это принадлежало им, – достал тряпку и развернул её Джонатан. На руке у него оказалась непонятная металлическая штуковина с непонятными символами на ней. Я отложил резец и взял штуковину в руки. Чем-то она напоминала внешний жёсткий диск для ноутбука. Так и напрашивалось мысль, что её надо в какой-то «слот» вставить.
– Что здесь написано? – поинтересовался я.
– Не знаю, – пожал плечами Джонатан. – Они были… не из этих мест.
– Вот как? – изогнул бровь я. – А откуда? – Джонатан замолчал и многозначительно посмотрел на кусочек неба, что был виден в окне.
– То есть ты сейчас прозрачно намекаешь на… звёзды? Другие планеты? – усмехнулся я, поддерживая шутку. – И на чердаке хранится мой космический корабль?
– Эм… не на чердаке, – со сложным выражением лица посмотрел на меня отец. – В подвале.
***
Джонатан сдёрнул пыльный брезент с чего-то напоминающего здоровенное металлическое яйцо, вваренное в неправильный ромб.
Мы были в том самом подвале, про который недавно говорил отец. И это был тот самый космический корабль. И он с… был!
Что-то спокойствие, возвращённое ценой четырёхчасовой «медитации в движении», снова «помахало мне ручкой».
– На этом ты и прилетел к нам. В тот день, когда на Смоллвиль обрушился метеоритный поток, – сказал Джонатан, внимательно глядя на меня в ожидании реакции на свои откровения.
– Он открывается? – уточнил я.
– Нет. Там сбоку углубление есть, подозреваю, что подо что-то типа ключа. Скорее всего, мы этот «ключ» потеряли, пока транспортировали корабль сюда… было не до аккуратности, сам понимаешь.
– Пожалуй, – задумчиво ответил я, поглаживая пальцами то самое шестигранное углубление. – Знаешь, бать, мне надо это всё «переварить», – придя к определённому решению, сказал я. – Пойду, пройдусь немного…
– Сынок? – обеспокоенно вскинулся Джонатан.
– Не беспокойся, глупостей совершать не буду. К утру вернусь. Телефон с собой. Но, проветрить голову мне определённо надо.
– Не хочешь поговорить?
– Хочу, – кивнул я. – И мы обязательно поговорим об этом. Но немного позже, когда ТАКИЕ новости немного улягутся в голове… А то сейчас у меня в ней одни междометья.
– Понимаю, – вздохнул и саркастически улыбнулся он. – Сам, в своё время…
– Пойду, в общем, – пожав плечо старшего Кента, сказал я и покинул подвал.
– Аккуратнее там, – услышал я голос отца, уже ото входа.
– Ладно, – махнул рукой в ответ.
***
Я сидел на лавочке. На лавочке рядом с чьей-то могилой на местном кладбище. Ну, а куда ещё покойнику путь, как не на кладбище?
Здесь тихо. Спокойно. Можно подумать и подышать свежим воздухом.
А подумать есть над чем. Инопланетянин. Я переродился в пришельца. Что ж, это объясняет «суперсилу» и «суперскорость». Возможно, ещё что-то необычное со временем проявится. Как минимум, не исключено.
Вопрос: что это меняет для меня лично?
Вообще-то очень многое. Это рушит весь проект «спокойной счастливой жизни», выстроенный мной с прицелом на далёкую перспективу, так как я теперь не наследник фермера, а непонятная «кракозябра».
Я помню: что приёмный ребёнок в семье Кентов. Вспомнил и про силу со скоростью, что, оказывается, были у Кларка всегда, сколько он себя осознавал. Он так к ним привык, что воспринимал, как само собой разумеющиеся вещи. Знал, что у других такого нет, помнил, что должен всегда их скрывать – так велели родители…
Теперь вот уже новый я узнал, откуда они, эти силы.
Так-то и забить бы на них: ну есть и есть, подумаешь. Но появляются дико неудобные вопросы:
1. Как и почему я оказался один?
2. Что с биологическими родителями?
3. Ищут ли меня?
4. Сколько таких, как я на Земле?
5. Несут ли они для меня угрозу?
Вопросы простые, их немного, но отсутствие сколько-то внятных ответов на них рушит любое долгосрочное планирование.
В темноте, со стороны входа на кладбище, раздался тихий перестук копыт. И звук приближался.
Перестук копыт был знакомый. Хм, да так-то вообще, в округе, кроме Ланы Ленг на четвероногом транспорте никто не передвигался, предпочитая ему колёсный.
Вот ведь ещё вопросик: уйти или остаться?
Ещё утром всё было просто и понятно: мальчик, которому нравится девочка. Мальчик непрочь пообщаться с девочкой. Девочка – типичная девочка: то есть сама не знает, чего хочет, потому, что хочет всего и сразу.
Теперь же… в свете новых вводных, всё становится сложнее. И на первое место по важности выходит вопрос:
1. Что за странная реакция на приближение Ланы Ленг?
Вопрос не праздный. Утром я ещё предполагал, что просто аллергия на её парфюм, но теперь…
