угасающая Скверна — после смерти Варгульфа — не сумела осквернить павшего. А топоры заберут с собой, чтобы ни один вор или враг не сумел завладеть оружием предков.
Ведь как известно, гномы испытывают гордость за всё, что делают. Для них почти невозможна спешка в работе, и ни что не может заставить их сделать что-либо неряшливо или халтурно. Куют ли они оружие и доспехи, строят ли укрепления или создают механические изобретения прославленной Гильдии Инженеров, изобретательность и техническое умение гномов являются никем не превзойденными в Старом Свете. Ни одна другая раса, даже лучшие ремесленники высших эльфов, не могут соперничать с мастерством гномов.
Верно. Они сделают все как надо… Но сперва, войдут в эту проклятую башню.
Смрад внутри стоял отвратный. Тут и там в свете луны лежали груды переломанных костей и ошметки гниющей плоти. Все это свидетельствовали о том, что Варгульф обосновался в башне уж довольно давно и не брезговал даже орками.
Рихард сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Он отбросил ногой чью-то грудную клетку и склонился над гранитными полом. Бьёри в недоумении уставился на то как предводитель достал свой кинжал и вставил лезвие в едва заметную щель. А после, к огромному удивлению молодого гнома гранитная плита приподнялась и отодвинулась в сторону.
Бьёри улыбнулся.
— Добро пожаловать в убежище Багмана. Одно из них — если быть точным, — сказал Рихард улыбающемуся Бьёри. — Даже после смерти ты остаёшься настоящим гномом, отец…
Дургрим Рыжая Грива окинул взглядом толпу, не обращая внимания на храп тех, кого поборол крепкий эль.
— Конечно, — произнёс он для тех, кто ещё мог слушать, — по-настоящему проверить характер гнома может только битва. Большинство из вас, молодых, были призваны танами сражаться, как и велит всем гномам клятва. Да, это впечатляющее зрелище — видеть построенные отряды оплота, отличные доспехи и кропотливо выкованное оружие воинов, блестящее в свете факелов.
Задумавшись, он глубоко вздохнул, а потом сделал ещё один богатырский глоток пива из рога, который он сжимал здоровенными ручищами.
— В стародавние времена армии были такими, каких вы и не видели, и даже короткобородые, как вы, слабаки, были закалёнными воинами. Они были бесконечно верны, не то что некоторые. Крепкие воины, уважающие своих танов и короля, поклявшиеся отдать свои жизни, защищая оплот, хранящие верность даже перед лицом великой опасности. Они отважно сражались; ни дракон, ни огромный демон не заставили бы их и бровью повести, а с теми, кто думал о спасении своей жизни, а не о защите своих соплеменников, расправлялись, как с псами.
Рыжая Грива допил остатки своего эля и вытер пену с бороды рукавом. А после он пристально посмотрел на собравшихся новобранцев.
— Надеюсь, здесь слабых звеньев нет.
И поднялся неодобрительный рёв, и провозглашения доблести эхом загудели под низкими стропилами таверны, от чего задрожали щиты на стене.
— Как я и думал…
Пригнувшись на краю возвышенности, Рихард смотрел вниз, на орочью армию расположившуюся вдоль русла реки. По суровому, заснеженному пейзажу были разбросаны хорошо укрепленные палатки и дряхлые шалаши речных троллей, зажатые с флангов неприступными скалами. Меж хижин бродили орки-пацаны: они галдели, ссорились с друг другом по любому поводу, то тут, то там возникали драки. Другие сообща точили кривые мечи и заготавливали смехотворные стрелы. Багман не смог сдержать улыбки при виде такого бестолкового войска, ведь гномы относились к своему оружию как к искусству и вкладывали в него душу.
К счастью им удалось расправиться с стадом сквигов и целой ордой дриад. Но тролли, пауки и древний со своей свитой, все еще оставались для союзников чудовищной проблемой.
Отвесные склоны станут для союзников отличными позициями для стрельбы. А множество горных тропок помогут разделить безмозглых гроби и сдержать неминуемый натиск. По крайней мере союзникам не придется сражаться со всем войском сразу и в убежище Багмана нашлось пару «особенных» бочек…
Он вернулся к остальным и изложил свой план, с удовольствием наблюдая, как в глазах соратников разгорается жажда битвы. Да, план был хорош. Но нисколько не гарантировал победу.
Гномы будут биться до последнего. Пробужденный дух не признает поражения, и они не убегут, даже если ситуация окажется безвыходной. И к тому же… К огромному удивлению подгорного народа, следопыты оказались достаточно мужественными, чтобы сражаться с превосходящими силами врага.
«Отступить и опозориться перед эльфом?!» — ворчали они. — «Да проще сразу же обрить себе бороды!»
Так или иначе другого выхода ни у кого из них нет. Величайший оплот гномов может пасть, а следопыты Лианэля покинули Атель-Лорен без соглашения Совета, ведь лишь мудрый и не впадающий в ярость Тралан, сумел почувствовать предательство и надвигающуюся угрозу.
— Мы заставим их плясать под свою дудку! — провозгласил Багман. — Теперь у нас есть порох и сотни стрел, и мы сразимся с этим отродьем на смерть!
Гномы заворчали яростно. Пора уже преподать урок огня и топора этим гроби!
— Мы сражаемся, чтобы защитить наших собратьев, мы сражаемся, чтобы защитить наши кланы, но самое главное — мы сражаемся, чтобы не уронить нашу честь.
Лианэль стал рядом с Рихардом, также желая обратиться к своим собратьям. Древний возлагает на него надежды. И все они, стоящие перед ним, молодые, но верные следопыты, готовы умереть за своего вожака.
Так уж вышло, что благородный и сострадательный характер, который когда-то принадлежал одним из величайших и самых благородных эльфов, являясь их главенствующим задатком, вскоре был успешно, и без лишних нареканий, заменён великим чувством гордости и высокомерия в отношении собственного тщеславия и превосходства. В своём слепом высокомерии эльфам удалось разве что только разрушить некогда крепкую дружбу с гномами, кульминацией которой стала Великая война, которая смогла лишь нанести непоправимый вред этим двум старшим расам и разрушила всё светлое будущее для молодого, ещё только зарождающегося мира.
Теперь Громриловым кружкам предстояло понять, что мир безвозвратно изменился. Консерватизм гномов обязан уступить место молодым умам и сделать шаг к новому будущему. А некоторые эльфы, возможно, обладают не только вероломством и тщеславием, но и верным благородным сердцем.
Лианэль говорил спокойно и уверенно. Как и подобает настоящему эльфу.
— Даже если нам суждено победить в этой битве, я не могу обещать вам, что Атель-Лорен вновь примет нас в свои объятия, — поморщился следопыт. — Но все мы — враги одного Врага. И если еще живы, значит Ише и Курнусу угодно уничтожить предателей.
— Мы доверяли тебе всегда, и ты
