В длинном прыжке он кинулся на Эйвери, острыми зубами впиваясь ему в глотку, когтистыми лапами разрывая его грудную клетку. Тот начал вопить, Скорпиусу хотелось растянуть его мучения, чтобы он умирал в муках за то, что позволил себе притронуться к ней пальцем, что использовал его семью, говорил про его мать… Но такая волчья сила была ему слишком нова по ощущениям, он не смог рассчитать силы, следующие рывком откусывая Эйвери голову и разрывая его тело.
— Скорпиус, — послышался тихий шепот.
Ее голос его будто отрезвил. Малфой облизнул кровь со своей пасти и перевел взгляд на Розу. Со смертью Эйвери растения ее больше не сдерживали, она еле-еле стояла, вдруг упав на пол.
Скорпиус подбежал к ней, начав обнюхивать. Своим обонянием он с легкостью почувствовал от ее губ вкус яда. Она успела сделать глоток…
Малфой знал, что яды опасны, но даже самый сильный не убивает сразу. Яд должен всосаться в организм. Если Розе вовремя оказать помощь, то она будет жить… Пока что ее организм всего лишь впал в состояние комы, но… Но он оказался заперт в теле своего волка, не зная, как превратиться обратно, не умел, темная магия его держала, он не научился ее брать под контроль. Роза ему рассказывала, что превращение должно быть постепенным, чтобы сила приходила поступательно. Но все пошло не по плану.
— Хватит, отпусти, ты все сделал, мне нужно к ней, — просил Скорпиус своего волка.
И лишь удар споткнувшегося сердца вновь вызвал в нем злость, и Скорпиус обнаружил, что он голый склоняется над телом Розы, и несмотря на привкус крови на губах, руки были человеческими.
— Акцио безоар, — заорал Скорпиус, найдя на полу чью-то волшебную палочку.
Трясущимися руками он пытался достать маленький камешек. Руки были то ли в крови Эйвери, то ли Розы, ведь она ударилась головой, упав на каменный пол. Он осторожно приоткрыл ей рот, кладя в его безоар, начиная за нее работать ее челюстью, все сильнее, чтобы нужные элементы попали в организм, нейтрализуя эту несчастную каплю яда, которая может унести ее жизнь.
— Давай же, — Скорпиус почти плакал, начиная грубо делать ей массаж сердца. — Очнись. Ну же! Не оставляй меня…
Что, если он ее убил? С рождением его волка он смог снять парализующее заклятие Эйвери. Значит, если Роза открывала себя ему, в нее могла проникнуть темная магия, а для светлого анимага это смертельно.
Но ведь сейчас он был человеком. Значит, его тьма минимальна. Лишь бы она была открыта…
Скорпиус почувствовал покалывание рун на своем теле и увидел, как засветились ее. Дыхание тут же стало ровнее, сердце увереннее. Скорпиус вытер рукой губы от крови и прикоснулся ее губ своими, словно пытался через поцелуй вдохнуть в нее жизнь.
— Скорпиус, — прошептала Роза.
Да, он смог, у него получилось!
— Душа моя… — расплылся в облегченной улыбке Скорпиус, проводя тыльной стороной ладони по ее щеке. — Я рядом, все будет хорошо…
Но Скорпиус не успел договорить, как двери зала открылись, и на пороге появился мужчина. Измученный, исхудавший, с длинными седыми волосами. Незнакомец остолбенел, смотря на его обнаженное тело, лежащую на полу Розу, а в углу зала разорванные куски некогда существовавшего человека.
— Люциус? — благодаря статье в газете Скорпиус быстро узнал своего дедушку, хотя ни разу в жизни его не видел.
Старший Малфой ничего не ответил, лишь подошел к Розе, которая на локтях пыталась подняться и тоже его рассмотреть, достал из внутреннего кармана мантии палочку, накладывая на нее диагностическое заклинание.
— Откуда у Вас палочка? — удивилась Роза.
Но Люциус не ответил, продолжая водить над Розой палочкой, из которой вылетали разного цвета искорки.
— Долли, — сказал Люциус, опуская палочку, а в комнате с хлопком появился домовой эльф, склоняясь перед хозяином. — Принести из моих запасов две восстанавливающие настойки с красной и синей этикетками, а Скорпиусу новый комплект одежды.
Через секунду Скорпиус уже натягивал на себя брюки и рубашку, с недоверием смотря на Люциуса, который откупорил колбочку с красной этикеткой.
— Выпей, — протянул он Розе. — Тебе станет легче.
— Что это? — скептически спросил Скорпиус, останавливая руку Розы. — Почему мы вообще должны тебе доверять?
— Потому что я не собираюсь вредить своей семье? — хмыкнул Люциус, опуская взгляд на запястье Розы. — Как бы она мне не нравилась, и я бы желал своему внуку более достойной партии, хотя бы чистокровную, но уже пути назад нет, и ее смерть превратит твою жизнь в ад.
Скорпиус моргнул, но кивнул Розе, а та сделала глоток, буквально на глазах окрепнув.
— Ты тоже выпей, — кивнул он на синюю колбу. — Полегчает.
Скорпиус вслед за Розой сделал глоток, чувствуя, как ему становится легче, будто волк в нем засыпает.
— Я Вас видела в Азкабане, — Роза уже сидела с горячим шоколадом и сэндвичем, которые подали им домовики, пока Люциус прибирал остатки Эйвери с пола и стен их гостиной, а Скорпиус недовольно следил на всем этим, начиная испытывать ненависть к себе. — Почему Вы сбежали?
— А кому приятно там находиться? — фыркнул Люциус.
— Но столько лет Вас же все устраивало… — потупилась Роза.
— Кто тебе такое сказал? — рассмеялся старший Малфой. — Бежать из Азкабана непросто, очень непросто…
— Но у Вас получилось, — с некоторым восхищением в голосе проговорила Роза. — Вы обратились волком? Я читала, что существует один волшебник, который… Эйвери считал, что Вы тоже…
Люциус убрал остатки крови с пола, поворачиваясь к ним и садясь напротив.
— Пожиратели все были трусами, все боялись своего хозяина, — начал рассказ Люциус. — Но лишь потому, что он был сильнее. Еще в первую войну Темный Лорд дал мне на хранение одну свою вещь. Темная. Слишком темная. Я надеялся, что Драко никогда не пойдет по моим стопам, поэтому решил убрать эту вещь из дома. Нарцисса начинала плохо спать. Мой план не совсем сработал, что Джинни Уизли оставила дневник у себя. Я надеялся, что он попадет в руки Дамблдора. Единственный волшебник, кто мог противостоять Темному Лорду. Я верил, что он умер, но Темный Лорд вернулся. Стал использовать оборотней. И тогда мне пришла в голову мысль, что если он их использует, хотя презирает как существ, в них есть сила. Я и нашел этот ритуал. Найти яд оборотня мне не составило труда. А вот трансформации мне почти не давались. В итоге был Азкабан, где я был вынужден прекратить свои попытки, ведь дементоры не оставляют сил… А еще меня съедало чувство вины. Я понимал, что придется делать Драко. Что Нарцисса осталась одна. Я стал другим человеком. Я знал, что в такое время нет места любви. Она, действительно, делает человека уязвимым. Мой сын возненавидел меня, когда я не одобрил его партию, когда он пришел ко мне в Азкабан. Это было в последний раз, когда я его видел. Но руны на наших запястьях не обмануть. Я чувствовал, что он сделал с Асторией. Ритуал. Который сгубил Нарциссу быстрее после моего второго осуждения. Я чувствовал и рождение внука, и чувствовал первую смерть Астории. Чувствовал ее возвращение. Драко всегда любил мастерить артефакты, но я никогда не думал, что он способен создать что-то подобное. Это было очень опасно. Но я ничего не мог сделать. Из тюрьмы. Ничего. И я вновь приступил к тренировкам обращения. Сириус Блэк бежал животным. Я надеялся, что тоже смогу, смогу вразумить своего сына. Но дементоры съедали меня всего. После второй смерти Астории я прекратил попытки. Думал, что Драко одумался. До недавнего времени. Все произошло снова. Но позже с помощью руны я стал чувствовать и Скорпиуса. А потом он попал в Азкабан. Я видел, как его ведут в камеру к оборотням. И я все понял. Я мог наплевать на себя, но я не хотел, чтобы мой внук портил себе жизнь. В день, когда тебя, Скорпиус, освободили, я думал, что тебя ведут на поцелуй. И тогда я смог превратиться. Впервые за всю жизнь стал волком. Мог им управлять. И я бежал. Розыск осложнил мне задачу. Я не мог появляться даже в волчьем обличье возле Мэнора. Было слишком опасно. Поэтому в попытках остановить и вразумить Драко я добежал до Хогвартса и отправил записку Скорпиусу. Там же в деревне я услышал, что Драко проходит по делу о маховике времени. Я понял, что за Мэнором вряд ли следят сейчас, и я могу вернуться домой. И наткнулся на вас.
