- Как вы себя чувствуете, мистер Поттер?
- Как будто меня как следует прожевал горный тролль, - честно ответил на вопрос юный маг.
- Раз шутишь, то, значит, жить будешь. Я же говорил вам, что с ним всё будет нормально. Это Поттер, его даже Авады не берут, - вставил своё веское мнение Том.
- Давно в соке не находилось слабительное? Так это мы быстро исправим. А для полного выздоровления пропишем вам, мистер Локонс, курс клизм.
- Уже молчу, - театрально испугался бывший Тёмный Лорд.
Всё же, несмотря на немалый опыт Тома в ментальной магии, привычки оригинального Златопуста постоянно давали о себе знать.
- Что со мной? - спросил Гарри у медсестры.
- Мистер Поттер, у вас сильное отравление, усиленное диким магическим истощением. Ничего страшного, но пару дней вам всё же придётся полежать в больничном крыле.
- Кстати, как я вообще здесь оказался? Последнее, что я помню, как провалился в сон у себя в комнате.
- Вас принесли утром ваши друзья, которые очень испугались того, что не смогли вас разбудить.
- Понятно.
Гарри представил, как его бренная тушка должна была выглядеть со стороны.
Бледный, весь в мелких царапинах и грязи, он, наверное, выглядел, как очередная жертва “Наследника Слизерина”.
Удовлетворённый ответом, Гарри закрыл глаза, тем самым обозначая, что разговор окончен.
Мадам Помфри тут же решительно вытолкала Тома из палаты.
Не прошло и минуты, как он заснул.
За следующие сутки Гарри ещё несколько раз приходил в себя, после чего вновь проваливался в забвение.
Наконец, после очередного возвращения в реальный мир, юный маг почувствовал себя неожиданно хорошо.
Хоть сводящая с ума слабость никуда не делась, но когтевранец вновь почувствовал, как по его телу начали бегать первые, пока ещё робкие струйки магии.
А это значило, что его магическое Ядро, наконец, справилось с перегрузкой, вызванной “Адским Пламенем”, достаточно восстановилось и вновь начало функционировать.
Это радовало.
Несмотря на заранее сделанные расчёты говорящие, что при необходимости он сможет использовать это заклинание без серьёзных последствий, мальчик всё же опасался, что может слишком сильно повредить своё Ядро.
Конечно, даже по самым пессимистическим оценкам он не лишился бы магических способностей больше чем на неделю, но всё равно это было бы крайне неприятно.
Но всё прошло в штатном режиме, и это радовало.
После того, как Гарри пришёл в себя, буквально из воздуха появилась мадам Помфри, накачавшая не успевшего даже возразить когтевранца многочисленными зельями, после чего он снова отправился в страну Морфея.
В следующий раз Гарри проснулся от голода. Нет, не так. ОТ ГОЛОДА.
Почти двое суток без еды на одних зельях при интенсивной регенерации не прошли для желудка мальчика бесследно.
Когда к нему в палату влетела великая и ужасная хозяйка больничных чертогов, то когтевранец как раз уничтожал четвёртую порцию жаркого, доставленного в палату домовыми эльфами и, похоже, не собирался останавливаться на достигнутом.
За это удостоившись от мадам Помфри обещающие пациенту все шесть кругов медицинского ада и длинной лекции “О вреде переедания после голодовки”.
Такого культурного морального уничтожения оппонента Гарри ещё не встречал.
Убедившись, что юный маг проникся всей глубиной своего падения, медсестра, наконец, сжалилась над больным и дала ему привести себя в порядок, после чего оставила мальчика одного.
Уткнувшись в подушку, Гарри ещё раз перебрал, чем ему чревато нахождение в Больничном Крыле.
О ментальных закладках, промывании мозгов и прочих развлечениях менталистов можно было забыть сразу.
Раньше внешний слой внутреннего мира когтевранца представлял собой сюрреалистическую картину из бесконечной огненной бури, появившейся после знакомства с обитателем Бездны, в которой летало бесчисленное количество крохотных ледяных осколков.
Пройти такой ментальный блок и остаться в своём уме раньше было почти невозможно.
Но тесное общение с Сетом принесло изменение в этот филиал ада.
Теперь кроме бесконечного танца льда и демонического Пламени его внутренний мир защищал и ядовитый болотный туман, не уступающий в своей смертоносности основным двум стихиям.
По словам наставника, теперь даже не каждый бог решится залезть к нему в голову.
Об обычных магах вообще можно было забыть.
Теперь даже “Империо” мастера-менталиста скорей всего не смогло бы заставить подчиниться, не говоря уже о куда более слабых заклинаниях.
С зельями всё было несколько сложнее, но тоже вроде ничего опасного.
Всё же в школе было не так много магов, способных заставить Поппи прописать ему что-то незаконное или добавить от себя неучтённую добавку.
При этом Том изначально был на его стороне и так подставляться точно не будет. Снейп хоть и ненавидел его, но это было не в его духе, как ни странно у зельевара был некий кодекс чести, которого он придерживался, а Дамблдор, несмотря на всю свою силу и могущество, банально не мог.
И дело тут не в морально-этических нормах, а в обычной магии.
Хогвартс строили отнюдь не глупые маги, ясно понимающие, какая власть будет сосредоточенна в руках директора, и что он сможет с её помощью сотворить.
Так что они заранее создали огромное количество правил и ограничений, которые не позволяли бы будущим директорам превратить детей в карманную армию директора, после чего завязали их на магию замка.
Теперь, становясь директором, ты автоматически приносишь клятву следовать им, за что Хогвартс снабжает своего руководителя магией.
Не хочешь следовать правилам? Катись на все четыре стороны.
Стал директором и нарушил правила? Готовься заплатить замку виру за это. С процентами.
Хогвартс мог перекрыть своему главе канал магии и даже высосать того подчистую.
Причём так, что недавнее состояние самого юного мага могло показаться ерундой. Тут могли потребоваться годы на восстановление магических способностей.
Что для любого молодого мага было крайне неприятно, а для стариков на подобии Дамблдора, поддерживающих в себе жизнь с помощью магии, было равносильно смертному приговору.
Не зря же все планы директора были рассчитаны минимум на несколько месяцев.
Он банально не мог напрямую воздействовать на ситуацию, ведь замок мог воспринять это как злоупотребление своим положением.
Вот и приходилось Дамблдору рассчитывать всё таким образом, чтобы ситуация сама сложилась так, как нужно директору.
Например, на первом курсе он всё делал согласно букве закона, чтобы дети не лезли на третий этаж, но при этом этим же он и вызвал всю свистопляску вокруг камня.
Тут всё достаточно сложно и имеет множество нюансов, но факт остаётся фактом.
Насколько бы не был силён директор, прямо подмешивать ему что-то в зелья он не мог, а подстроить всё так, чтобы у другого возникла такая идея, директору просто не хватит времени.
Впрочем, чаще всего этот поводок нисколько не мешал Дамблдору.
Старый бородатый педагог и без всякой магии мог промыть мозги ученикам, рассказывая “О великом Бобре”.
В общем, он почти ничем не рисковал.
Но всё же решил, что после выписки выпьет на всякий случай парочку универсальных антидотов.
Вечером в палату когтевранца, когда мадам Помфри всё же разрешила посещения, началось самое настоящие паломничество.
Сначала, к удивлению Гарри, к нему в палату заявился весь второй поток Когтеврана в полном составе вместе с Луной.
Уж слишком подобная забота о сокурснике была нехарактерна для воронов.
При всех их качествах, Когтевран в большинстве своём был прибежищем ярых индивидуалистов и просто социопатов.
Визит оказался каким-то скомканным. Убедившись, что с сокурсником всё в порядке, вороны, явно смущённые своим собственным поведением, пожелали ему побыстрей выздоравливать и поспешили вернуться в своё родное гнездо.
За ними потянулась длинная шеренга многочисленных знакомых юного мага из других факультетов.
Гарри и сам не ожидал, что столько людей беспокоится о нём, хотя, глядя на это, паранойя юного мага тихо шептала, что за этим виден след старого Светлого интригана.
И этому нашлось своё подтверждение, когда у очередного посетителя он узнал причину всеобщего помешательства.
На следующее утро Дамблдор устроил настоящую пиар-компанию одному когтевранцу, которой чуть ли не ценой своей жизни спас трёх гриффиндорцев.
И теперь он, израненный герой, лежит в больничном крыле.
Зачем это старику, Гарри так и не сумел понять до конца, но вот то, что его ещё не навестил ни одни из слизеринцев, наводило на смутные подозрения.
