— Зачем так грубо? — поражается и в то же время приятно удивляется Сигюн.
Она не может ничего поделать, но это его вопиющее нахальство сейчас сделало ей приятно.
— Напротив. Я был очень мил.
Скептический взгляд голубых глаз встречается с довольными изумрудами.
— Дай мне руку! — требует Локи.
Сигюн без задней мысли протягивает ему ладонь. Он подцепляет миниатюрную кисть и томно прикладывается губами к костяшкам пальцев.
— Зачем?.. — непонимающе и ужасно смущенно вопрошает она.
Он поясняет, глядя глаза в глаза:
— Этим жестом я дал понять всем окружающим, что ты моя женщина. А теперь посмотри вокруг. Что ты видишь? — он не дает ей ответить, озвучивая очевидное: — Непонимание. Удивление. Насмешку. Люди вероломные и корыстные создания, погрязшие в собственных предрассудках, которые сами же выдумали. У них есть лишь два сюжета, почему такая молодая девушка вместе с мужчиной навскидку в два раза старше ее: либо она с ним из-за денег, либо как наивная дурочка попалась на слащавые речи, обещания и подарки. Расчет или глупость. В их умах только два варианта. Это не ты делаешь что-то не так, милая. Это просто мидгардцы слишком испорченные.
Сигюн вспоминает реакцию Мстителей на свое замужество и понимает: Локи как всегда прав.
— Абстрагируйся. Расслабься. И получай удовольствие, — он тянет губы в улыбке. — Ты же здесь не ради них.
— Разве по меркам мидгардцев у нас внешне большая разница в возрасте? — чуть погодя спрашивает Сигюн, уже значительно расслабившись: ее пальцы, ставшие игрушкой в руке мужа, посылают внутрь импульсы отменного успокоительного.
— У нас и не по меркам мидгардцев большая разница в возрасте, — ехидно тянет губы в усмешке Локи.
Огромная, если быть точнее.
— На сколько примерно я выгляжу?
— На тот возраст, на котором остановилось твое старение. Где-то лет на восемнадцать-девятнадцать.
— А ты?
Он на секунду задумывается.
— Тридцать шесть-тридцать семь.
— Восемнадцать лет — это много?
— Для мидгардцев — да.
Сигюн пожимает плечами, как бы говоря: «не понимаю я этого», — и вновь превращается в неугомонную любопытную бестию. Она игриво улыбается.
— Что ты заказал?
— Совсем не можешь подождать, да? — насмехается Локи и получает в ответ наигранно обиженные поджатые губы.
В конце концов, инцидент, слегка отравивший впечатление Сигюн от знакомства с Мидгардом, заглушается вкусным ужином и искусством Локи манипулировать чужим сознанием. Он заставляет ее отвлечься от всего вокруг, кроме себя, пищи и вида, открывающегося за стеклянным окном. Того самого — ночного вида Нью-Йорка, — ради которого Локи и приглашает Сигюн в это место. Стоит ли говорить, что его ожидания оправдываются целиком и полностью: это сущее дитя в полном восторге.
Сигюн увиливает от Локи, на пару минут заглядывая в дамскую комнату. И ей хватает этого маленького приключения, чтобы наслушаться женских шепотков о том, какой «мужчина в черном красавчик с острыми скулами (вероятно чертовски богатый)», а его спутница — «горячая малышка, наверняка чертовски хорошая в постели» — уже по мнению мужского общества. От этого Сигюн одинаково и противно, и смешно. А еще в ней неожиданно всплывают небывалые ранее нотки самодовольства. Она набрасывается на своего мужчину, едва подойдя к столику:
— Пойдем на смотровую площадку!
— О, боги! В тебе вновь проснулась энергия! — картинно стонет Локи, все же поднимаясь со своего места.
Он подцепляет пальцами недопитые бокалы с вином и передает один в руку Сигюн. Он собственнически оплетает ее талию, притягивая к себе. Они вдвоем находят укромный уголок на смотровой площадке — веранде, полностью отделанной стеклом, — не полностью заполненный активными смертными с гаджетами, совершающими «фото на память». Локи всегда забавляла эта их привычка оставлять что-то «на память». Людской век так короток, но они все равно тратят его на то, чтобы что-то «оставить», а не на то, чтобы насладиться моментом. Он усмехается, понимая, что его милая женушка почти впечатывается лицом в прозрачную поверхность в попытках рассмотреть ночной город. Эта ее детская черта: полная отдача, взвинченная трепетность и энергия, полная искренность на эмоции, — его завораживает. Притягивает взгляд изумрудных глаз к сияющим даже в темноте голубым глазам, напряженным от перенасыщения восторгом пальцам, упирающимся в стекло, и дрожащим губам. К последним особенно. Локи инстинктивно усиливает хватку на талии, и Сигюн делает судорожный выдох. Ее горячее дыхание опаляет холодную прозрачную поверхность, заставляя ту запотеть. Вопросительный взор голубых глаз встречается с нахмуренным изумрудным. Локи вкладывает супруге в руку свой бокал и снимает с себя пиджак, чтобы галантно, под завистливые взгляды, накинуть оный на миниатюрные плечи.
— Спасибо, — с тихим смущением проговаривает она, когда ее полуобъятием привлекают спиной к широкой груди.
Локи молча отнимает свой бокал, чтобы сделать короткий глоток, и Сигюн освободившейся рукой забирается пальцами под край черной рубашки. Она заботливо интересуется:
— Но тебе самому разве не холодно?
— Я йотун, — просто говорит Локи, ловя смиренный взгляд в отражении. — К тому же этот аттракцион не для меня, а для тебя.
— Это похоже на Йоль, — с благодарной улыбкой проговаривает Сигюн. — Так же много огней. И так же красиво. Мне даже немного завидно, что мидгардцы видят такую красоту каждый день.
— Только в отличие от тебя они ее не ценят. Пресыщение, — объясняет он.
— Это немного грустно…
Локи пожимает плечами, допивает вино и испаряет фужер в зеленом свечении.
— Эй! Могут же заметить! — с укоризненной веселостью шикает она, прекрасно наблюдая за всеми его действиями через отражение.
— Даже если заметят, то решат, что слишком много выпили, — с усмешкой оправдывается он.
Он неожиданно порывисто прижимается к молодому телу, глубоко наклоняется и оставляет горячий поцелуй под ушком.
— Это ты здесь — тот, кто слишком много выпил! — стыдливо уворачивается от нового «нападения» Сигюн. — Что ты делаешь?! Перестань!.. Мы же на людях!
— На что мне откровенно наплевать, — подтверждает сказанное Локи новой порцией пламенных поцелуев под скулой.
Отражение выдает супруге его полное удовольствие ситуацией.
— К тому же ты по себе должна чувствовать, что мидгардский алкоголь на нас не оказывает никакого влияния.
— По тебе этого не скажешь… — сбивчиво произносит Сигюн, озвучивая тем самым и свое поражение. Очередное.
— Пойдем, — томно шепчет он ей на ухо, властно утягивая в сторону выхода. С вполне определенным желанием.
От ее бокала с недопитым вином он избавляется тем же способом, что и с первым. И Сигюн мысленно надеется, что этого никто не заметил. Локи совсем не думает о последствиях, ведомый своей трикстеровской натурой. А вот она беспокоится из-за каждой мелочи. Но больше — из-за взглядов, их окружающих. Сигюн кажется, что все вокруг знают, куда и с какой целью они с мужем сейчас направляются. И она не может сдержать смущения, еще больше выдающего ее с головой. Локи даже отчасти это веселит. Так что стоит им оказаться в лифте, как его рука на ее талии опускается все ниже.
— Локи!.. — с возмущенной мольбой шепчет Сигюн еле слышно.
Но единственное, чего она этим добивается, — это проказливая улыбка и сжимающаяся ладонь на ее мягком месте.
— Терпеть тебя не могу в такие моменты! — жалуется она, стоит двери их номера захлопнуться за спинами, а самой Сигюн оказаться прижатой к ближайшей стене.
— Лгунья! Тебе это нравится! — самодовольно усмехается Локи и подхватывает ее за ягодицы, вовлекая в страстный распаляющий поцелуй.
Сигюн приходится обвить его бедро ногой, чтобы удержаться в положении «на весу». Тонкие пальцы тут же путаются в черных волосах, а бесстыдные прикосновения мужской руки скользят по податливому телу. Страсть вспыхивает внезапным фейерверком в их головах. Пиджак оказывается сброшенным с женских плеч, а языки — сплетенными в пылком желании. Искрометном и требующим немедленного выплеска. Сигюн трется ладонями о мужскую шею, руки и грудь прямо по черной рубашке. Как кошка. Заводя Локи только сильнее. Она послушно выгибается на его немое требование, когда он загребущей кистью прослеживает ее позвоночник и срывает пресловутую пуговицу на белом платье. Рывком сдергивает с плеч верх, обнажая грудь в кружевном бюстгальтере. И тут же впивается жадными поцелуями в шею.
