Одна из первых вещей, что должны были выучить молодые ПСы, это Непростительные. Не то чтобы это было обязательно, но их успешное освоение показывало настрой и возможности магов.
Авада Кедавра — убивающее заклинание, против которого нет защиты. Не каждый маг может применить это заклинание, так как оно требовало огромной колдовской силы и искреннего желания убить. Снейпу было не впервой убивать, а магии у него было достаточно. Однако он считал это заклинание слишком громоздким — целых семь слогов. В бою столь длинный каст вкупе с огромной тратой энергии были непозволительной роскошью. Противника можно убить и быстрее, хоть грязи и боли будет чуть больше.
Круциатус — заклинание боли, ужасной, нестерпимой боли. Но для того, чтобы заклинание работало в полную силу, недостаточно просто направить волшебную палочку на жертву и произнести заклятие, нужно ещё и наслаждаться болью жертвы.
Да… Лорд любил Непростительные. Снейп этого не понимал. Как можно полагаться на заклинание, что может дать осечку? Что, если у мага будет недостаточно ненависти? Что, если его желание убить будет иметь недостаточно сил? Это все эмоции. А эмоции мешали думать.
Поэтому он и не спешил вступать в ряды Пожирателей. Уничтожение грязнокровок? Подчинение магглов? Захват мира? Все это было чуждо Снейпу. У него был свой мир, свой дом, за который нужно было бороться, отвоевывать у болезни-проклятия шаг за шагом.
Тем более, он не понимал, на чем базируются идеи ПСов. Ему хотелось понять, что стоит за доктриной чистоты крови: простое предубеждение или нечто большее. Кровь была причиной конфликта в Ярнаме. Кровь могла стать причиной конфликта и здесь. Но смысл здешней концепции ускользал от него. Труды по крови, написанные волшебниками, носили больше идеологический характер, чем научный, и частично заимствовавшие информацию из записей Салазара Слизерина. Упор делался на магические способности, на зависимость уровня сил от статуса крови. Подобный критерий не мог раскрыть всю сущность крови. В его мире кровь, в частности, считалась материализацией души. А у особенных существ особенные души…
«Если бы уровень магии в крови можно было измерить. Если бы магия имела хотя бы какую-нибудь физическую характеристику», — думал Северус, проглядывая очередную якобы научную статью, когда его взгляд зацепился за фразу «частицы магии застывают в холодной крови и позднее кристаллизуются». Он взглянул на сопроводительную иллюстрацию и вздрогнул, увидев трубчатое скопление, сердцевина которого напоминало спираль. В голове тут же всплыли строчки из справочника, что покоился в библиотеке Бюргенверта: После смерти вещество в крови затвердевает, и то, что не кристаллизуется, называется кровавиком.
Северус уже внимательнее стал читать найденный трактат. Бастинда Вэст не была сторонником чистоты крови, целью ее исследования была сама магия, ее проявление до рождения, во время жизни, после смерти. В ее работе было описание ритуала похорон, традиционный у бургундских ведьм. Красочные иллюстрации завораживали.
На алтаре лежит усопшая, вокруг нее стоят подруги по ковену в ритуальных мантиях, их руки крепко сцеплены, образуя неразрывный круг. Каждая из них дрожит, изгибается, словно трава на ветру, будто через каждую из них проходит сила и подобно секундной стрелке отмеряет время. Две ведьмы, ведущие, стоят в центре, символизируя Начало и Конец, они кружатся, извиваются словно змеи, падают и поднимаются, выполняя лишь им одним известные пируэты. Когда приходит час, они приближаются к покойной, обнимают ее, прощаясь, и целуют, забирая грехи и магию. Голубая эссенция, вязкая словно желе, словно мозговая жидкость, падает в пузатый сосуд из зеленого стекла и закупоривается.
«Магия может принимать различную форму, она бежит по венам чародея. Но магия не умирает вместе с своим носителем. Чаще всего она возвращается туда, откуда ее взяли — в окружающую действительность. С помощью ритуалов ее можно преобразовать и в дальнейшем отдать достойному преемнику, однако, к величайшему сожалению, обряды, преобразующие волшебство в эликсир, утеряны. В естественной среде, без вмешательства людей, магия редко обретает более-менее материальную форму. Частицы магии застывают в холодной крови. Подобные образования в организме имеют кристаллическую структуру…»
Из всех волшебников Бастинда Вэст ближе всех подобралась к тайне волшебства, однако в библиотеке Блэков больше не было работ под ее авторством.
«Неужели Вэст знала и об эстусе? — Рейвен покачал головой. — Стоит побольше про нее разузнать». Вооружившись пером, он открыл блокнот и стал записывать новые данные, тихо напевая себе под нос:
В изумруде фляги отражается душа
Той, что Хранительницей звали.
И после смерти огню ты верна…
Старая песнь навеяла воспоминания, от которых становилось больно. Он чувствовал себя изгнанником, что не мог вернуться на родину. Он знал, где начинается дорога, ведущая домой, и злился от того, что не мог на нее пока ступить.
* * *
Волдеморт сидел во главе стола и выслушивал отчеты своих самых верных последователей: Мальсибера, Лестрейнджа, Эйвери, Нотта и Долохова. Они были с ним с самого начала и находились подле него почти сорок лет. Трое из них уже обзавелись детьми, которые последовали по стопам своих отцов и присоединились к их делу. Ах, если бы остальные вели себя так же разумно, выбирая правильную сторону.
— Фенрир согласился присоединиться к нам, — стал отчитываться Мальсибер, — конечно, переговоры шли долго, ведь убедить оборотня было трудно, но стоило напомнить ему о благе стаи, как его мнение изменилось.
Лорд едва заметно улыбнулся. Конечно, благо, наверняка, его друг обещал вырезать всех щенков, если псина не научится понимать команду: «К ноге!»
— Есть новости из министерства?
Маги нервно переглянулись. Нотт нервно откашлялся.
— Не уверен, но в ММВ начались волнения. Оказывается, недавно произошел побег из Азкабана…
Зрачки Лорда опасно сузились, но он сделал рукой знак продолжать.
— В газетах об этом не писали, дабы не вызвать панику среди населения, но подобный… прецедент вызывает некоторое опасение у властей. Этот побег выглядел довольно странным. Всего сбежало трое магов, но как выяснил Аврорат, их ничто не связывало. Отсутствуют сведения о том, что они были знакомы до заключения, их камеры не находились рядом, да и после побега их никто не видел даже мельком. Они будто сквозь землю провалились. И… было еще кое-что.
— Нотт, я начинаю терять терпение.
— Да-да, милорд, просто, — Нотт еще сильнее нахмурился, обдумывая, как бы выразить следующую мысль, — дело в том, что когда министерские общались со стражами Азкабана, те сказали, что на них кто-то напал.
— Кто-то напал на дежурных магов? Почему же…
— Не на магов, — перебил Лорда Нотт, — на дементоров.
Волдеморт резко поднялся со своего места, и Нотт испугался, что тот накажет его за непочтительное поведение, но мысли Лорда были заняты другим.
— На дементоров? — злое шипение сопровождал скрип когтей по столешнице. — И кому же хватило наглости на столь безрассудный поступок?
— Неизвестно. Но показания дементоров еще страннее. Они указывали на то, что не видели никакого «серебряного зверя», но они говорили что-то про черное пламя и опустошение или иссушение. Неясно, что они имели под этим в виду.
— У Аврората имеются рабочие версии произошедшего?
— Они склоняются к тому, что беглецам кто-то помог извне. Но зачем, Моргана знает. У них даже нет подозреваемых… Кроме нас.
Мальсибер коротко хмыкнул, за что получил испепеляющий взгляд Лорда.
— Действительно довольно интересное дело, — медленно протянул Лорд. — Думаю, из этого можно при должном умении извлечь некую пользу. Известны хотя бы имена сбежавших, или и это решено было скрыть от общественности?
Нотт назвал имена узников. Ни один мускул не дрогнул на лице Лорда, но атмосфера в помещении значительно сгустилась. Повелитель долгое время молчал. Молчали и Пожиратели. Наконец Лорд заговорил:
