– Я тоже всегда смотрю на этот потолок, – признался Снаут, когда я подсел к нему. – И знаешь, совершенно не приедается. Как будто каждый раз находишь там что-то новое.
В этот момент к нам бодро подкатил робот-официант.
– Неплохо устроились, – заметил я, просматривая меню.
– Экосистему не загонишь в стенд-бай, – пожал плечами сисадмин, – да и продуктовая ветка должна постоянно возобновляться. Так что мы отнимаем у компостной кучи совсем немного. Кстати, возьми бутылочку Двух Солнц.
Я непонимающе уставился на него и Снаут пояснил:
– На последней странице, вина там.
Мне потребовалось сколько-то времени чтобы сообразить:
– Местные?!!!!
– А то!! – гордо заявил Снаут. Правда тут же сбавил спесь: – Вообще-то виноград в местных оранжереях всегда был, программы у шеф-повара тоже. Я только подкрутил немного под здешнюю специфику. Буду улетать, прихвачу с собой сколько смогу. Тебе тоже советую.
– Теперь-то понятно почему у тебя постоянная белая горячка, – не удержался я.
Довольно быстро робот притащил заказ. Мы со Снаутом подняли бокалы и приступили к трапезе. Бифштекс, хоть выращенный на генноинженерном дереве, был восхитительным, фасоль – свежей, картофель хрустящим, а вино, хоть и слишком молодое для такой марки, но всё равно превосходное. И это в полутора сотнях световых лет от Земли, в месте, откуда родное Светило даже не видно, потому как его закрывает тёмная туманность. Вот я и позволил себе расслабиться и просто получать удовольствие. В конце концов, местные сумасшедшие и посетившие их ксеносы (а я был уже практически уверен, что на станции действуют ксеносы) никуда от меня не денутся.
Наконец с обедом было покончено и Снаут изволили приступить к общению:
– Ну и чем думаешь заниматься? Или уезжаешь отсюда с ближайшим транспортом?
– Предполагалось, что я буду работать с Гиборяом, но в свете случившегося с ним, придётся заняться самим Гиборяом, – ответил я.
На этих словах Снаут занервничал. С чего бы? Пытаясь, довольно безуспешно, изобразить безразличие, он спросил:
– Ну и что тебе интересно?
– Над чем он работал, например. Он ведь бредил контактом. Может придумал чего-то новенькое? Жесткий рентген, например, какого-нибудь специфического диапазона... с какой-нибудь хитрой модуляцией...
Говоря это я смотрел в глаза Снауту, а он, даже без дополнительного психического давления ёрзал всё сильнее и сильнее. Когда я закончил, он, отводя взгляд, пробормотал:
– С чего ты взял?
– Ну... Мало ли... Может он сам мне чего-то намекал... А может... у него была дурная привычка записывать на бумаге, а не в планшете или на компе...
– Ты заходил к нему!!! И ты что-то нашёл!!! – воскликнул он обвиняющим голосом.
–А ты подчистил его записи в блоге, в облаке[1], даже в его планшете. Но ты забыл про чёрный ящик Станции. Туда сбрасываются все логи и их невозможно подправить. Физически. Однократная запись. И когда будет расследование, несоответствия между логами бортовой сети и их копиями в чёрном ящике вызовут массу вопросов.
Снаута перекосило. Он вскочил на ноги и закричал:
–Кто ты такой?!! Чего тебе нужно?!!! Откуда ты знаешь всё это?!!!
– Откуда знаю? У меня под 30 тысяч часов межпланетных рейсов. Одиночных. Три сотни посадок. Восемь дальних экспедиций. Так что я хорошо знаю что, как и почему делается в космосе.
Хотелось добавить ещё и то, что все эти правила писаны кровью вот таких обормотов, почитавших себя самыми умными. При жизни считавших. Но я сдержался, тем более, что даже от сказанных слов Снаут сдулся, снова сел на место и, глядя в стол, снова спросил:
– Что тебе надо?
– Чьи мозги загрузили в Солярис?
– Гиборяна, – буркнул Снаут и неожиданно добавил: – и ничего не случилось. От этого излучения протоплазма всегда дохла, а в этот раз вообще никакой реакции. Гиборян от этого чуть не плясал, а через неделю началось...
– Что началось? – уточнил я. – Появились ксеносы?
– Это не ксеносы, – пробормотал Снаут и тут же взвился: – Ты был у Гиборяна! Ты видел!
– А что я должен был увидеть? – спокойно спросил я.
Снаут словно налетел на стену:
– Э... Понимаешь... Это трудно объяснить...
– Опять белая горячка? – уточнил я.
– Хорошо бы, – буркнул Снаут. – Это реально.
– Кто она такая? – спросил я напрямую.
– Спроси у Гиборяна.
– Эт можно, – ответил я совершенно серьёзно, и также серьёзно добавил: – но лучше обойтись без этого.
И правда лучше, поэтому я уже решил, что потревожу дух Гиборяна только если не останется других возможностей добраться до истины. Но вот Снаут, похоже, изучал магию только по компьютерным играм и потому имел очень смутные представления о реальных возможностях и ограничениях колдовства. Сама идея что я начну проводить тут настоящие некромантские ритуалы повергла его в животный ужас. Он резко побледнел и залопотал:
– Ты эта, не надо! Здесь и без того проблем хватает!
Я, естественно, поспешил его "успокоить":
– Ладно, ладно, я же сказал, лучше без этого, так что оставим на крайний случай. Лучше расскажи как это случилось?
–Что случилось? – спросил он затравленно.
– С Гиборяом.
– А, это... – Снаут заметно расслабился. – Напился чаю с нейростатом, потом разгромил свою келью. Может передумал? Искал противоядие?
Опа! Всё чудесатее и чудесатее. Я и раньше не особо верил в самоубийство, а сейчас вообще перестал. На всякий случай уточнил:
– А ты уверен что это был именно нейростат?
– Сарториус сказал что да, а он лучше знает, – равнодушно пожал плечами Снаут.
Он что, совсем не понимает, что они тут уже заработали себе лет по 10 кометных рудников на каждого? Ну ладно Сарториус, ему там и место, причём давно, но вот Снаута жалко. Пока жалко. На всякий случай решил его предупредить:
– Надеюсь, ты уже приготовился врать под протокол на детекторе лжи? И по поводу правок в логах, и о том, что искал у Гиборяна, после его... ну, пусть будет само... убийства. Учти, КГБ – ребята серьёзные, докапываться умеют, если надо и сенсов наймут.
– А с чего им сюда соваться? Если, конечно, ты стучать не станешь!
– Конечно не с чего, если только не считать самоубийства Гиборяна, про которого любой кто его знал скажет: этого не может быть потому что не может быть никогда. Это уже повод для расследования с углублённым изучением всей станционной документации. А там на раз выплывают твои подчистки, сразу же появляются вопросы... И если они поймут, что Гиборян умирал совсем аномально...
– А как умирают от нейростата? – пробормотал Снаут глядя в стол.
– Сначала накатывает слабость, потом апатия. Такая, что даже если поциент передумает, искать противоядие ему будет лень. А потом просто засыпает.
О том, что сниться будут кошмары, да такие, что проще живым сгореть на костре, скромно умолчим.
Снаут, похоже проникся и попытался уточнить:
– То-есть, если он уже под нейростатом принялся громить келью...
– То у него был очень сильный мотив что-то сделать перед смертью. А с такими мотивами суицидом не занимаются! Или делают всё заранее, а потом отъезжают в поля вечной охоты с блаженной улыбкой и чувством выполненного долга.
Проняло. Сидит, молчит, переваривает. Дожмём:
– На всякий случай, если сам не хочешь нажраться нейростата, Сарториусу о нашей беседе не рассказывай. А вот о том, что я сбросил на орбите аварийный буй с программой контрольного звонка, расскажи. И если буй в течение суток не получит от меня сигнал подтверждения активности, то ещё через сутки здесь будет бригада от КГБ или от УАСС. А скорее всего, совместная.
– Вот сам ему и скажи, – буркнул Снаут.
– Кстати, где его искать?
– Биологический модуль, третья лаборатория.
– А Гиборяна?
– Последний раз был в морге...
Ну да, конечно, где же ещё? Я говорил что станцию строили с размахом, по проекту она должна принимать чуть больше тысячи рыл (а в пик соляристической лихорадки сюда набивалось вдвое больше). Естественно, на такую толпу необходим солидный медблок, при котором предусмотрели и морг. Увы, жизнь показала, что предусмотрительность себя оправдала и Гиборян был далеко не первым клиентом этого заведения.
