Мне стало интересно. Делать то всё равно было нечего. Подо мной была целое озеро энергии. Оно плавно выплёскивалось из гранитной чаши, образованной самой природой, и стекало наружу. И чем дольше я обдумывал ситуацию, тем сильнее мне хотелось опробовать такую настройку. Да что я теряю? А если совместить эту пентаграмму с моими методами настройки, то это может быть даже легче, чем описано в книге. Терпеть стало невыносимо. Чертить можно и ножом. Вот как раз ровная площадка с минимумом травы, как раз над «водами озера». Выйдя на центр площадки, я вгляделся внутренним видением в холм. Самое то. Где здесь север для верхнего угла? Я вонзил свой нож в поверхность площадки. Какая мягкая земля? Она прямо создана для того, чтобы рисовать такие пентаграммы. Едва дождавшись окончания создания последнего символа в рисунке, я вскочил в центр звезды.
Концентрация была почти мгновенной. Мир расплылся. Я стоял прямо на поверхности озера. Энергия, точно горячая вода, бурлила под моими ногами. Руки в кольцо. Тяну к себе связи от звезды. Требуется время для настройки и перебирания цветовых и вкусовых комбинаций. Чёрное с горечью. Меня начинает основательно качать. Во рту появляется вкус пепла. Я открываю глаза. Мне нечем дышать. Откуда в моих лёгких такой гадкий дым. Я постарался выдохнуть. Дым идёт не только из носа и рта. Кажется, что он идёт от меня всего. Делаю глубокий выдох и разрываю связь. Некоторое время я закашливаюсь от дыма, забившего мои лёгкие. Что за гадость? Но самое главное – я настроился. Я испытываю восторг и горечь одновременно. Радость и гадливость. И это мёртвая энергия? Понятно, почему мало кто решается на неё настроиться.
Я вернулся в наш мир. Тело ещё было в состоянии эйфории, а потому не чувствовало боли. Но память говорила мне, что боль придёт обязательно. Но, мы же на чужой территории. Здесь опасно. А значит нельзя болеть. Но, что же делать? Делать? А если… можно попробовать. Надо всего лишь излечить себя. Энергия «озера» не годится, но можно использовать энергию собственного посоха. Надо только направить её на себя, а не на другого больного. А ведь всё должно получиться. Ведь я уже освоил подобное заклинание. Я дошёл до места, где сидел, и где остался мой посох. Я поднял посох и свёл руки в кольцо, зажал посох в ладонях вертикально, сжав его ладонями одну над другой. Произвёл вдох, задержал дыхание на три удара сердца. На выдохе я плавно, нараспев произнёс.
- Вулнера санентур.
Я почувствовал, как через моё тело потекла волна чистой энергии, смывая из меня все последствия моих повреждений от подключения к озеру энергии. Было чувство, будто энергия посоха выплеснулась вовне из навершия и окутала меня. Она стала вливаться в меня через макушку и протекать насквозь, вымывая из меня всю грязь, болезни, последствия ранений и гематомы. Я поддерживал поток до тех пор, пока последняя гематома не рассосалась под влиянием потока энергии. Я разорвал связь.
Теперь я был подключён к весьма сильному источнику силы. Но возвращение в этот мир повлекло и возвращение памяти. Мы были в далёком походе, на территории нежити. А эльфы, сопровождающие меня, сейчас вошли на её территорию. Потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться в пространстве. Я развернулся в сторону города. Не знаю, хорошо это или плохо, но моё второе видение ещё не было отключено. Мир представал в безумных красках. И мир был не просто безумен, он был растревожен и обеспокоен. На фоне мёртвого города шла цепочка светлых живых пятен. Но вокруг них расползались волны, пробуждающие каналы управления силой. Город оживал, если так можно сказать. Управляющие линии стали пробуждать силовые каналы. Мёртвые стали пробуждаться. Они ещё не покинули свои могилы, но уже ворочались в них. И на этом фоне древнего проклятия я увидел действие чужой воли. В городе было, наверное, десятки тысяч могил, но в движение пришли лишь несколько сот из них. Тёмная сила была повёрнута чужой волей и направлена на пробуждение именно этих могил, находящихся по ходу движения группы эльфов. Это не могло быть простым совпадением. Данный объём энергии мог пробудить все могилы в городе, при условии, что его не направляют искусственно за несколько дней, которых должно было хватить, чтобы мы могли уйти из этого города. Но этот поток, направленный на несколько сот могил, должен был пробудить нежить за несколько часов. Стало ясно, что мы оказались в ловушке. Кто её создал? Сейчас не важно. Нужно было спасать эльфов, или спасаться самому.
Возможно, кто-то и посчитает, что мой поступок был глупым, но сбежать и бросить эльфов, к которым успел привязаться за несколько месяцев, благодаря которым я был ещё жив, для меня тогда было невозможным. А возможно, что я тогда был просто молод и глуп. Бросившись к палатке, я выхватил из своих вещей все деревянные бирки с пактаклями упокоения нежити. Это было моё единственное оружие. Схватив свой посох, я рванул изо всех сил в сторону города. Я стремился догнать ушедший отряд эльфов. Кричать, звать или пытаться связаться с ними, как то иначе, было бессмысленно. Я бежал по их следу. Капли жизни, остающиеся после прохода живых по территории мёртвых, хорошо отпечатались на этой мёртвой поверхности. Я бежал и осознал достоинство моих зимних тренировок ходьбы на лыжах. Дыхание практически не сбивалось.
Мне потребовался почти час, чтобы догнать отряд эльфов. Я сильно устал и запыхался. Потребовалось несколько минут, прежде чем моё дыхание смогло частично восстановиться, и я смог внятно говорить. При этом меня постоянно ругал Голендил за то, что я отправился вслед за ними. Наконец, я смог говорить.
- Мёртвые поднимаются. Это ловушка. – проговорил я, с трудом вдыхая воздух, отчего мой голос был хриплым.
- Мы знать – проговорил Голендил. – Мы засекать время зимой во время рейды. У нас есть несколько день на работа. Мы успеть уходить.
- Нет! Времени нет – прохрипел я. – Кто-то перенаправил магические потоки. Вместо нескольких тысяч мертвецов сейчас поднимается несколько сотен. Этот поток поднимет их значительно быстрее. У вас несколько часов. Надо сейчас же уходить.
Наконец, моё дыхание стало выравниваться, а тело успокаиваться. Наступила тишина. Потом Голендил стал говорить с другими эльфами. А потом спросил меня.
- Ты уверен?
- Я видел с вершины холма. Надо сейчас же убираться. Пусть потоки рассеются, а мёртвые успокоятся. Не знаю, что у вас за цель, но она может подождать.
Начался пересказ моих слов остальным эльфам. Я ждал. Спустя несколько минут раздалась команда Таурона. Эту команду я понял без перевода. Отряд разворачивался и собирался скорым темпом уходить. Меня это устраивало. Почти два часа мы выбирались из развалин. Мы обходили развалины и кучи обвалившегося камня, встречавшиеся на нашем пути. Я постоянно оглядывался вторым видением. Надо было успеть. Элентитта, заметив мои движения и направление моего взгляда, тоже стала смотреть в том направлении. Теперь и она стала различать могилы и нежить, беспокойно спящую в них. Нежить становилась с каждой минутой всё более активной. Но я надеялся, что нам хватит времени, чтобы вырваться из города. Эта нежить должна быть привязана к месту своего упокоения. Если это стихийное пробуждение, то она не пойдёт далеко от места своего упокоения. Бросив лагерь, мы могли надеяться оторваться от нежити, и переждать пока заклятие не успокоится, а нежить не вернётся на свои места. Ведь по всем признакам – это охранное проклятие. Есть враги – поднять охрану из нежити. Нет врагов – вернуть охрану на место. А значит, убрав нас из этого места, мы можем надеяться на упокоение этого места.
Но червяк сомнения уже начал вертеться в моих мыслях. Сомнительно, чтобы стихийное проклятие подъёма нежити было таким сложным. А это значит, что кто-то разумный вторгся в эту схему и исправил её под себя. Следовательно, уйти просто так нам не дадут. Почему же я такой невезучий? Почему мои самые плохие мысли имеют свойство сбываться? Мы почти вырвались из города. Даже видели край стены последних домов, когда раздался жуткий треск. Одновременно с этим в небо взвились пласты земли и куски камня, обнажая могилы. Земля и камень рассыпались по окрестностям. Из могил показались мертвые эльфы, видимо жившие здесь до завоевания этих земель нежитью. Они довольно резво вылезали из земляных провалов и ковыляли в нашу сторону. Мы опоздали.
