Они с радостью приняли его обратно и вознамерились было вновь усадить на трон… все спрашивали, намерен ли он продолжить исследования и сделать из них Высшую Расу, подлинных властелинов мира.
Вот только никаких таких мыслей у Ёрмунганда не было. Что случилось, то случилось — драконы погибли, они не вернуться. Не потому, что способа нет, а потому что цена их возрождения оказалась для него неподъемной. Он передал власть над страной Элком и братьям — достаточно они прятались под его защитой, пора выходить из тени папочки и жить своим умом: их действия во времена войны Королей доказали дракону, что они уже готовы.
В Герцогстве он задержался ненадолго — дочка в хаосе войны умудрилась добыть не только половину расколотого Символа Гильдии, но и парочку Мировых Артефактов, что были во владении Королевской Лиги.
Смешно — одно из сокровищ называлось «Сердце Дракона».
Может, это глупое название и побудило его сделать то, что он сделал — то есть поместить артефакт внутрь своего дела, сделать его своей частью. Или, возможно, это издержки профессии специалиста по «приживлению неприживляемого» и «выращиванию невыращиваемого»… Это оказалось куда проще, чем сделать из человека дракона — всего несколько лет потребовалось.
А дальше…
После гибели своего народа, Ёрмунганда вела по жизни сначала месть, а потом — надежда на возрождение драконьего племени. Сейчас, когда первое было достигнуто, а от второго он отказался сам… что ему оставалось? Так что он свернулся вокруг пафосного монументального трона, положил голову на передние лапы и уснул долгим сном, как умели только драконы.
Просыпался он всего несколько раз: когда его навещали дети, просто так или в поисках помощи или совета. Пару раз приходилось выбираться из замка, чтобы урезонить очередных зарвавшихся пришельцев, считающих себя неприкасаемыми — одна или даже две сотки не были для него такой уж проблемой… и все.
Драконы мертвы — ему понадобилась почти тысяча лет, чтобы смириться с этим. Они покинули этот мир и, раз уж он тоже дракон…
…Старый бескрылый дракон, самый слабый из своего племени, Великий Змей Ёрмунганд — спал. Годы десятками и сотнями проносились мимо, не в силах коснуться последнего дракона этого мира… взамен отыгрываясь на камне вокруг. Время доделывало работу за тех, кто не доломал замок четыреста лет назад — стены обваливались внутрь, проседала крыша, по длинным широким лестницам раз в несколько десятилетий грохотали самые настоящие лавины.
Это место не было тихим — дракон привык и к отдаленному грохоту, и к свисту ветра в пустых коридорах.
Однако…
— Раз, два…
Тихий, нежный детский голосок мгновенно разбил сонную дремоту дракона, заставив распахнуть золотые глаза — в ночной темноте они казались двумя яркими фонарями.
— Три, четыре, запирайте дверь в квартире.
И — неприятный скрежет, будто кто-то с силой полоснул несколькими ножами по камню, высекая яркие искры.
— Пять, шесть, Фредди хочет всех вас съесть.
Два желтых фонаря почти погасли — Ёрмунганд опустил прозрачную глазную перепонку, что должна была защищать глаза в полете. Незваные гости могли явиться сюда всего по нескольким причинам: убить старого искалеченного дракона или забрать у него часть Символа Гильдии, который он хранил. Хотя, если задуматься — второе невозможно без первого…
Великий Змей умел ждать. Рано или поздно враги проявят себя — тогда настанет время действовать. А пока — лишь постепенно разгорающийся пожар в груди напоминал дракону, что его тело готово к сражению так же, как и во времена его юности… и даже больше — ведь между двумя его сердцами медленно нагревался Мировой Артефакт.
— Семь, восемь, кто-то к вам придет без спросу.
Ёрмунганд раздраженно дернул кончиком хвоста — на сознание навалилась липкая пелена магии Разума, что была призвана путать мысли и нарушать логические цепочки, ошибаться и промахиваться… Не смертельно, но очень неприятно — если не знаешь, как этого защищаться, конечно.
Черный дракон знал. Заклинание «Великая Защита Разума» холодной волной прокатилось по телу, потоком журчащей чистейшей воды смывая с сознания враждебную магию. Стало легче, хотя полностью погасить действие подлого волшебства не удалось — и мерзкая заноза беспокойства и тревоги так и осталась неприятно покалывать где-то в закоулках души.
— Девять, десять, никогда не спите, дети…
Наконец, незваный гость показался, заставив Ёрмунганда вновь распахнуть глаза, с легким любопытством разглядывая своего врага. Ничего особенного, если честно — тощая фигура, старый полосатый свитер и засаленные черные брюки да широкополая шляпа на голове. Разве что лицо… нет, это даже лицом было сложно назвать — один большой ожог. Из оружия — только толстые кожаные перчатки с длинными металлическими когтями, тоже будто вечность пролежавшими в огне.
— Не люблю змей, — вместо приветствия просипел незнакомец. — Детишки повкуснее будут.
Вступать в диалог дракон не стал — у него был свой способ отвечать на глупости: плюнул белым огнем, заставляя уродца в свитере резво прыгнуть в сторону, избегая встречи со смертью. Судя по рассерженному шипению, радушная встреча ему не понравилась… надо думать, с такими-то ожогами.
Еще один огненный плевок, заставивший врага резко отпрыгнуть в сторону… и рывок вперед на пределе возможностей, до хруста в суставах и острой стреляющей боли, удар когтистой лапой, похожий на человеческий жест, сметающий мусор со стола.
Не то, чтобы он ожидал мгновенной победы, но вот того, что удар просто пройдет сквозь противника — точно не входило в его планы. На краткий миг, немного провалившись вперед, он увидел прозрачный пепельно-серый силуэт все в том же дурацком свитере и шляпе.
«Призрак!» — с удивлением подумал Великий Змей. — «Давно я таких не встречал…»
Враг не простил ему ошибки. Вновь проявившись в материальном мире, он наотмашь ударил его по морде когтями на правой перчатке, оставляя четыре глубоких борозды на прочной чешуе, а второй — потянулся к толстой цепи, болтающейся на шее, а точнее — к небольшой шкатулке, где дракон хранил осколок.
Зря он это сделал. Надо было атаковать, пока был шанс, перехватить инициативу, использовать свое преимущество в маневренности, чтобы зайти за спину или, того лучше, под брюхо, где чешуя была наименее прочной… Но призрак этого не сделал, а потому поток белоснежного пламени, вырвавшийся из распахнутой пасти Великого Змея, поглотил вновь ставшую полупрозрачной фигуру целиком и огненным ковром растекся по полу, на короткие несколько мгновений ярко осветив погруженную в ночь залу.
Истошный вой призрака был для Ёрмунганда лучшей наградой. Вид идущей рябью тощей фигуры в безвкусном свитере — самым приятным зрелищем за последние несколько десятилетий.
Тем не менее, это была еще не победа. Призрак мигнул — и пропал, растворился в темноте, укрытый какой-то высокоранговой маскировкой. Вновь зазвучала дурацкая считалочка, а давление на разум усилилось еще больше, заставляя дракона скрипеть зубами от мутного, неопределенного беспокойства, навязчивого и бессмысленного.
Враг отступил, но не сбежал — затаился, надеясь, что постоянное психическое давление измотает его противника, дожидаясь, когда Великий Змей устанет и замедлится. Ёрмунганд не имел ничего против — четыре борозды на морде, едва не доставшие до мягкой кожи уже начали зарастать: один из эффектов Драконьего Сердца, что он хранил в груди. Правда, еще лучше подошел бы прямой бой — Мировой Артефакт был тем сильнее, чем больше били его носителя. Каждая царапина, каждое повреждение тела делали его все сильнее и сильнее, подстегивая регенерацию, увеличивая силу, скорость и крепость брони. Теоретически — предела усилению не было и все, что ему было нужно — не дать убить себя быстро, не сдохнуть до того момента, когда работа артефакта чудовищной силы сделает его непобедимым. Если, конечно, поблизости не окажется другого Мирового артефакта, который автоматически установит усилению некую высшую планку. У призрака, кажется, такого богатства не было.
К тому же невидимость — это далеко не неуязвимость…
Как говорят эти смешные коренастые коротышки-гномы: «Если у тебя есть достаточно большой калибр, точность стрельбы уже не имеет значения…»
Белое пламя залило весь зал перед Ёрмунгандом, разбилось о стены, как приливная волна, брызгами достав до потолка, превращая помещение в крохотный филиал Ада… А Змей и не думал останавливаться, надсаживая легкие и магический резерв, выплескивая все в одном сокрушительном ударе, чувствуя, как неприятно першит в горле — еще чуть-чуть и запахнет паленым.
Он остановился за мгновение до этого момента, но пламя и не думало гаснуть: вопреки распространенному мнению, камень тоже может гореть…
