- Я бы даже сказал, что здесь эстетично… Но, к сожалению, это не так. Ваша роскошь, Серпенс, пустая, как и ваша голова, и производит на неподготовленного зрителя настолько же обманчивое впечатление. А вот у древних греков…
- Чего вы хотите? - устало спросил мужчина.
Пастор повернулся к нему всем корпусом, как будто помрачнев, его волосы выбились из идеальной косы и свернулись в пучок, словно змеи.
- Вашей полной и безоговорочной капитуляции, - с ударением проговорил Пастор. - Мы уже знаем, что я могу рыться в ваших мыслях, как… в клубке флоббер-червей, пожалуй, так скажите мне, Серпенс, - Пастор выделил голосом имя, - о чем это вы думаете долгими осенними вечерами? Зачем вам «Жертвенник»? Уж не врагов ли вы собрались пугать, сжигая петушиные перья? Или вы хотите рассказать мне, зачем навещали досточтимое семейство Делакуров и слушали рассказы полусумасшедшей старой вейлы о том, откуда взялись демоны?
Мужчина сделал рукой какой-то неопределенный жест и вместо ответа закрыл лицо ладонью.
- Посмотрите на себя, Серпенс, - громким шепотом произнес Пастор. - Вы болеете. Вы стали немощны, вы боитесь. Вы даже исхудали за эти пару месяцев. Не скажу, что худоба вам не к лицу… Но вы же стали никем, Серпенс. Осознайте это. Прекратите строить козни за моей спиной. Вы даже не марионетка в моих руках, вы просто пыль. Вы…
Пастора прервало то, что дверь открылась. Он обернулся: в гостиную входила красивая черноволосая женщина, но, увидев его, попятилась и с силой захлопнула дверь за собой.
- Видите, - будничным тоном сказал Пастор, - даже ваша безрассудная любовница меня боится. А я могу следить за вами и оставаться незамеченным. Могу влезть в ваши самые сокровенные мысли, вытащить наружу ваши самые грязные желания… Вам нравится ваша дочь, не так ли?
- Прекратите и убирайтесь наконец из моего дома. Я понял вас.
- Вы бы могли взять на себя роль прилежного отца. Хвалить и гладить ее по голове, когда она старается… И наказывать, когда она ведет себя плохо. Схватить за руку, перекинуть через колено…
- Прекратите! - заорал мужчина. - Я все понял! Я забыл, что такое Англия! Я никогда не приближусь к тому, в ком есть хоть капля крови Шона Принца! Я пыль! Вы довольны?
- Видите, - Пастор наклонил голову, - у вас опять начинается истерика. А я всего лишь только говорил. Обычный человек мог бы довести вас до истерики.
- Обычный человек не попал бы в этот дом! - мужчина поднялся, опираясь рукой на подлокотник. - Обычный человек не угрожал бы мне расправой над моей дочерью! Обычный человек не читал бы мои мысли! Что вам еще от меня надо, обычный человек? - Мужчина жалобно выдохнул, и его голос стал просящим. - Убирайтесь, прошу вас, умоляю вас, Лацерта и так уже час сидит под дверью!.. Вы прекрасно доказали, что мы полностью в вашей власти. Ну уйдите уже.
Мужчина поднес подрагивающую руку к голове и силой надавил пальцами на висок. Пастор усмехнулся - и тут же Гарри нырнул в другое воспоминание.
Пастор сидел в кресле и, подперев подбородок рукой, взирал на свою собеседницу. Напротив сидела Лацерта Розер - уверенная в себе и ухмыляющаяся.
- Вы паразит, - сказала она. - И вы перепортили нам море крови. Такой, как вы, заслуживает ужаснейшей казни. Вы должны страдать, Па-астор, - потянула она.
- Вы заставляете меня страдать, выслушивая вашу бесполезную речь, - ответил Пастор.
- О, вы делаете мне комплимент, - отозвалась Лацерта Розер. - Но не беспокойтесь, это не важно. Я знаю, как заставить вас страдать по-настоящему. Вы отняли у нас много времени, но деньги и легилименция еще никого не подводили. А если ты обладаешь упорством…
- Мне станет скучно, и я уйду, - сказал Пастор. - И даже не замечу, что вы занимаетесь тем, что причиняете мне немыслимые страдания. Ваши усилия тогда пропадут даром. Так что, если хотите, чтобы я узнал, когда вы начнете, скажите мне и прекратите нести чушь.
Лацерта Розер потянулась в кресле и широко улыбнулась.
- Конечно, скажу. Я заключу с вами сделку. Такую же, как вы с нами. И вы, наконец, поймете, как себя чувствует рыба на сковородке. Я скажу вам всего два слова, а вы все сразу поймете. Договорились? Вы ведь не будете отнекиваться?
Пастор демонстративно зевнул и почесал подбородок.
- Так и быть, еще два слова я выдержу.
Лацерта Розер торжествующе взглянула на собеседника и выдержала паузу.
- Северус Снейп.
Пастор недоуменно изогнул бровь.
- Северус Снейп?
- Я не буду причинять вред вам, Пастор. Зачем? Когда я могу причинить вред ему.
- А, - сказал Пастор. - Ну, вперед.
- Как вы думаете, устоит ли зельевар перед искушением…
Лацерта Розер внезапно побледнела и схватилась за горло. Пастор поднялся с кресла и присел на корточки совсем близко к ней. Улыбка сползла с ее лица.
- Какая глупость, - произнес Пастор, помолчав. - Думать, что вы можете играть со мной на равных. Думать, что, подбросив Северусу Снейпу, первому зельевару Великобритании, фальшивку, вы действительно побудите его расколоть душу… Это может сработать с кем-то вроде Хоффманна, но вот с Северусом Снейпом…
Пастор виновато развел руками и цыкнул. Лацерта Розер громко сглотнула.
- Да, ведь я же забыл вам сказать, что этот почтенный член волшебного общества, Бардус Хоффманн, не мертв, как вы предполагали, а спокойно коротает свои дни в тюрьме Тоденгейн, что в Германии. Ах, какое недоверие, какой испуг! Что, думаете, он сдал вас с потрохами? Еще нет. В чем причина? Потом подумаете. Пока же я же могу высказать вслух все ваши дурацкие мысли еще до того, как вы подумаете, - продолжил Пастор. - Вы думаете: я знаю, зачем ему Снейп. Я такая молодец, я догадалась заставить половину чистокровной Франции рыться в библиотеках. Я знаю, что означает восстание Снейпа из мертвых. Я заставлю этих крыс, демонов, рыться в их же дерьме. Пусть подождут еще пять тысяч лет. Как они тогда запоют? Мне-то не будет от этого ничего страшного. Пусть Снейп расколет душу. А я порадуюсь. - Пастор чуть опустил взгляд, и Лацерта Розер захрипела. - А теперь вы думаете: кх-х-х, кх-х-х. Вот вам и все ваши шашни. Но я не буду убивать вас, Лацерта. Ни вас, ни господина Серпенса, ради которого вы так самоотверженно все это провернули. Я заключу с вами сделку - вы же хотели сделку? - Пастор подождал еще немного; Лацерта Розер хрипела и пыталась оттащить от своего горла что-то невидимое. - Вы никогда в жизни даже не подумаете о том, чтобы и пальцем тронуть Северуса Снейпа. Хотите заставить демонов страдать? А не думали о том, что будет с вашими детьми, внуками? Не думали, что вам, людям, вам, которые в сотни раз слабее и беспомощнее демонов, Северус Снейп нужен в сотни раз сильнее? Забудьте о Северусе Снейпе раз и навсегда. К несчастью, стереть вам память я не могу, но вы забудьте о нем сами, потому что поклониться ему у вас уже не получится. Возможно, ваша дочь окажется предусмотрительнее. Итак… Мне действительно важен Северус Снейп. Мне и всем демонам. Если вы только помыслите о том, чтобы навредить ему, или Гарри Поттеру, или кому-то с фамилией Дойл, ваша смерть будет настолько ужасной, насколько демон может сделать ужасной смерть человека. Иными словами, бесконечно. - Пастор приблизил лицо к лицу собеседницы, сейчас больше напоминающую жертву; длинные волосы Пастора развились и поднялись над плечами. - Если понадобится, я буду убивать ради безопасности Северуса Снейпа. Я буду мучить ради безопасности Северуса Снейпа. Я уничтожу себя ради безопасности Северуса Снейпа. - Пастор выпрямился и улыбнулся, и волосы снова свернулись пучком. - Ведь это вы хотели услышать?
Пастор отошел к двери, и его собеседница судорожно вздохнула.
- Ненавижу, - глядя в потолок, прошептала она.
- А я вас, - ответил Пастор, перед тем как исчезнуть из комнаты.
И Гарри опять обнаружил себя сидящим в библиотеке.
- Зачем я нужен демонам? - спросил Северус.
Пастор сделал отрицательный жест:
- Прости, Северус. Не сейчас.
- О какой фальшивке говорила Розер?
- Она так и не попала тебе в руки, - Пастор виновато улыбнулся. - Это был поддельный труд Салазара Слизерина, ничего принципиально нового или хотя бы заслуживающего внимания. Если бы было иначе, ты бы, без сомнения, обладал этой книгой. Но, если хочешь, я найду ее для тебя.
- Хочу, - ответил Северус.
- Еще что-нибудь?
У Гарри вопросов было много. Но обсудить их он хотел с Северусом.
- Ты говорил, что не убивал Хоффманна. Точно так же, как не убивал Розер? - спросил Гарри. Он надеялся, что Пастор поделится и этим воспоминанием: должно же у того быть хоть какое-то воспоминание касательно Хоффманна.
Гарри не ошибся.
В этот раз Гарри очутился в прямоугольной серой комнате с дверью-решеткой. В коридоре за дверью было пусто, а в комнате, скрестив руки, стояла Лацерта Розер. Ее собеседника Гарри узнал сразу - это был Бардус Хоффманн. «Тоденгейн», - подумал Гарри.
Бардус Хоффманн нервничал. Он, пожевывая губами, мялся перед Лацертой Розер и смотрел в пол.
