-Я уже долго хотел поговорить с тобой, - сказал Гарри. - Ты прекрасно знаешь о чем. Не считай, что я передумал. Просто... Я не знаю, что делать, - признался он. - Я никак не могу забыть о том, что случилось за эти дни. Я хотел бы оставить это в прошлом и радоваться тому, что ты рядом со мной, но у меня из головы не выходит то, что ты мог бы не вернуться с консилиума. Я недавно был в Хогвартсе. Я все равно не понял, что с этим делать.
Северус посмотрел задумчиво.
-Если бы с этим можно было что-то сделать, - риторически произнес он. - Могу посоветовать тебе лишь одно. О том, что случилось, не стоит забывать - что бы ни случилось. В противном случае зачем тебе твоя жизнь? Смысл имеют лишь те вещи, что останутся в твоей памяти. Ты можешь не совершать того, что ты не приемлешь. Более того, ты можешь противостоять этому. - Северус посмотрел на Гарри по-особому. - Это однажды сказал мне Дамблдор.
Я не хочу ничему противостоять. - Гарри покачал головой. - Просто я не могу уложить это в голове. Как будто чего-то не хватает. Я не могу не думать об этом, но когда думаю, мой мозг собирается взорваться. Я не могу этого понять. Вот в чем дело.
-Что именно ты не можешь понять, Гарри?
-Почему они становятся детьми. Почему они продолжают существовать. Почему просто не могут исчезнуть, и все. Почему Пастор сожрал душу Розер. Почему он вообще допустил все это - чтобы кто-то умирал, хотя это можно было предотвратить.
-Ничто не исчезает, и все. - Северус помрачнел и сложил пальцы под подбородком. - Если тебя интересует механизм жизни и умирания души, ты можешь углубиться в алхимию и высшую трансфигурацию.
Гарри посмотрел в окно.
-Ладно. Неважно. Скоро Рождество.
На улице шел снег.
* * *
Пастор нашел Гарри, когда уже давно стемнело. Гарри стоял, засунув руки в карманы, рядом с домом и смотрел вверх, на падающий снег. Звезд было почти не увидеть; Гарри старался не моргать и представлял, что летит по ночному небу высоко-высоко, а мерцающие от света фонарей снежинки - это мчащиеся навстречу звезды.
Пастор подошел с другого края площади, оттуда, где от фонарей оставались видны только сияющие желтые кружки. Подошел и молча встал рядом.
Гарри не смущало молчание. Он был спокоен и умиротворен, снег и ночь навевали немного грустные, но уютные мысли, и против компании Пастора Гарри не возражал. В голове не было никаких лишних мыслей.
-Как дела? - спросил Гарри, глядя на падающий снег.
Пастор усмехнулся.
-Ты все никак не можешь решиться, - сказал Пастор.
Гарри пожал плечами. Спорить или рассуждать ему не хотелось.
-Я хочу рассказать тебе кое-что, - произнес Пастор.
-Расскажи.
-О том, каким был мир давным-давно. Пойдем.
Пастор махнул рукой вдоль дома, и Гарри медленно двинулся.
-Сегодня удобная ночь для того, чтобы рассказать это, - сказал Пастор. - И чтобы услышать. Если тебе покажется, что зимняя площадь - это неподходящая декорация, просто закрой глаза. Я поведу тебя.
И Пастор почти подхватил Гарри под локоть, но в последний момент отвел руку.
-Слушай... Мир... к которому ты привык. Он далеко не всегда был таким, - голос Пастора, снежно-бархатистый, звучный, скопированный у Северуса голос, словно укутывал в себя и погружал в особую, отличную от видимой, реальность. - Теперь уже наш мир не мальчик. Он вырос, обзавелся мудростью, ведными привычками и цинизмом. Он еще в самом расцвете лет, но уже чувствует, что где-то ходит и его конец. Пока он еще может позволить себе не думать о нем... А было время, когда на земле не было людей. Мир был совсем молодым. По земле ступали огромные и величественные ящеры, и она не знала о том, что когда-нибудь ее скует асфальт. Вдоль берегов свободных широких рек росли невиданные цветы; бабочка, сидящая на одном из них, могла быть размером с тебя. Гигантские секвойи, которыми так гордится Америка, были бы в том мире словно молодые ростки. Людей, как я уже сказал, тогда не было... А мы, демоны, уже были. Мы ждали, когда появятся люди. Но был другой мир и еще раньше.
Не было ни громад деревьев, ни могучих ящеров, ни страшных насекомых... Были исполинские горы и безграничные пустые равнины, были неохватные реки и был беспредельный живой океан, без рыб, без дельфинов и китов, без водорослей и без воздуха. Было огненное солнце и черное небо, нестерпимая жара под солнцем и обездвиживающий холод там, где солнца не было... А мы уже существовали. Мы ждали людей.
Но был мир и еще раньше. Когда не было ни гор, ни равнин, ни океана, ни суши. Была раскаленная бушующая лава, которая кипела и взрывалась, взмывала к небу и, падая, сжигала такую же бурлящую яростную материю. Нигде нельзя было укрыться от нее, потому что она была всем, лишь она была везде, везде! Там, где языки огненного шара раскаляли этот сплав всего неразделенного и освещали его, из цветов были видны только черный, красный и пламенно-желтый. Поначалу не было даже молний - лишь муки рождения целого мира, ужас, боль, гнев, все было из боли! Мы не могли кричать, не могли видеть агонию друг друга, но мы уже были. Мы родились вместе с этим миром, в его крови, в его самоистязании, мы страдали вместе с ним!.. И боже, как мы были... счастливы...
Мы не ждали людей. Мы еще не знали о них. Они были не нужны нам. Тот, кто решил создать этот мир, подарил ему нечто большее, чем людей. У этого мира была душа. Безгранично мудрая, безгранично любящая и готовая к самопожертвованию. Всех наших сил не хватило бы, чтобы достичь десятой части ее силы. Именно эта сила творила мир, разжигала огонь в сердце земли и не давала сгореть нам. Любила и оберегала нас, учила и растила нас... долгое время... Она любила нас, а мы любили ее так, как ни один из людей никогда не полюбит. Мы слушались ее во всем, а она никогда не шла против наших желаний. Мы хотели того же, чего и она, и были рады служить ей. Она вела нас по рождающемуся миру, открывая нам каждую его тайну, и неразгаданную, и непоявившуюся. Она вкладывала в нас разум, гордость, сострадание, красоту. Она любила нас и учила любить друг друга... А после исчезла. Когда пришел срок, она просто растворилась в мире и оставила нас... Это был ее последний урок. Лава застыла, и появилась суша, и прекратились вечные молнии... Но мы остались сиротами. Мы были ослеплены и оглушены, мы жаждали перестать существовать - но эта сила наградила нас бессмертием. Вы называете ее богом... И мы остались ждать бога. Помня наставление нашего погибшего бога о том, что появятся люди... подобные ему... И смогут собрать ту силу в свои руки... Когда она уже будет не нужна миру, когда он будет взрослым достаточно.
Понимаешь это? - Пастор лихорадочно взмахнул рукой; его волосы разлетелись - как будто от сильного ветра. - Мы видели все! Видели, как жижа, на которой невозможно стоять, застывает и превращается в красно-черную землю, видели, как появляется вода и как молнии расхаживают по необъятной пустыне! Мы видели, как капли собираюся в ручьи, как ручьи стекаются в реки, а реки стремятся к густым первозданным морям... Как в них появляется крошечная, трепещущая жизнь - лишь несвоевременная надежда на то, что когда-нибудь по земле пройдет человек; а потом наступала смерть этой хрупкой неприспособленной жизни, и мы ждали снова, ждали, пока новая искра существования не разгорится, пока не охватит хотя бы один мельчайший островок космически пустой земли, берегли и защищали каждый огонек, которому было в итоге суждено было или потухнуть от недостатка воздуха или быть залитым безжалостно растущим океаном излишнего и пустого! Мы ждали людей... Нам неинтересны были все эти чудесные цветочки, - Пастор распалялся все больше, говоря, он громко набирал воздуха и иногда срывался почти на крик, - разноцветные ящеры, гейзеры, ледники и папоротники! Временами мы проклинали бессмертие, несмотря на то что оно - дар нашего бога. Но спустя чертову кучу лет мы дождались, Гарри... - Пастор, остановившись, обернулся к Гарри и замер, глядя на него с приоткрытым ртом. - Люди появились на земле, понимаешь? - Пастор осторожно положил ладонь на плечо Гарри- это был первый раз за последнее долгое время, когда Пастор притронулся к нему. - Мы ждали их как повелителей, как родителей... А... А оказалось, что они сами - дети. Оказалось, что та сладкая сила - в их душах. И мы не устояли. Мы вкусили строго-настрого запрещенный плод... Не считай нас монстрами. Мы многое дали людям. Нам оставалось ждать все меньше и меньше с каждым днем, мы чувствовали это.
Однажды двое магов решились... - Пастор опустил взгляд. - Это было десять тысяч и пятьдесят восемь лет назад...
-У них ничего не получилось? - скорее сказал, чем спросил Гарри.
Пастор помолчал.
-А если бы получилось? - ответил он потом.
-А у Северуса получится? - тихо спросил Гарри, глядя в небо.
Пастор, как показалось Гарри, насторожился.
-У Северуса?..Почему ты думаешь, что что-то должно получиться у него?.. У вас обязательно будут дети, Гарри. Они нужны нам.
И Пастор, чуть сжав ладонь, исчез.
* * *
Северус нашелся в лаборатории. Сначала Гарри решил, что Северусу будет некогда - но повезло: тот оторвался от подробного рассматривания ингредиентов в шкафу, закрыл дверцы и пояснил:
