— А что, если… — она достала серебристое платье на бретелях. — Это красиво…
Ловким движением девушка сняла безразмерную футболку, и почувствовала себя как-то неуютно, находясь в одном нижнем белье. Чёрное кружево подчёркивало её бледную кожу и красивые изгибы тела, но она быстро натянула выбранное платье, словно сама себя стеснялась.
Только вот это было не стеснение, а отвращение. Стоило Гермионе взглянуть на себя при свете дня, как она вместо бледной кожи видела окровавленные участки и слишком много шрамов. Мысли моментально отправляли её на пять лет назад, когда она открыла двери родительского дома, и обезумев от горя, ползала в лужах крови.
Она даже ванную принимала ночью с зажжённой в углу свечой, чтобы не иметь возможности рассмотреть своё тело. Это были те самые внутренние бесы Гермионы, которые навсегда остались с ней, куда бы она от них не бежала.
Дрожащими пальцами она коснулась руки отца. Ладони были изрезаны ножом, а один из пальцев и вовсе отсутствовал. Его разрезанный глаз висел в глазнице и смотрел прямо на неё, хотя Томас и был уже давно мёртв. Гермиона видела столько страха и боли в этих мёртвых глазах, что перехватывало дыхание. Она отказывалась верить в то, что с ней это происходило на самом деле.
Девушка почувствовала, как коленом наткнулась на что-то, пока подползала ближе к телу отца. Она попятилась немного назад, чтобы понять, что это было — отрезанное ухо. Гермиона закрыла глаза и взорвалась в приступе крика, не чувствуя рук Гарри, которые пытались поднять её, чтобы вынести из этого дома.
Вся её одежда уже давно была перепачкана кровью, и успела отпечататься на девичьей коже. Это не смоется горячей водой и годами — эта кровь навсегда въелась в неё, и она всегда будет видеть её на себе в своем отражении.
***
Северная Америка ушла намного вперёд в отличии от Англии. Здесь было много мест, где можно было расслабиться — всё зависело только от того, каким бюджетом ты располагал. Гермиона осмотрелась по сторонам, поправила платье и подошла к взводным дверям с неоновой вывеской «DOLOR». Она надеялась на то, что всё делает правильно, ведь заслуживала этого отдыха.
Это заведение являлось довольно популярным среди волшебников. Тут можно было хорошо расслабиться и отдохнуть, отдаться течению после напряжённых будней. Громкая музыка, реки алкоголя и странная энергетика, которая удивительным образом помогала снять груз с плеч. Своеобразный аналог магловского ночного клуба, хотя каждый уважающий себя волшебник фыркал при упоминании подобного сравнения.
Гермиона бывала здесь несколько раз за пять лет жизни в Америке, но запомнила каждый из этих визитов, потому что на следующий день искала спасение в зельях от жуткой головной боли. Несмотря на то, что ночи в этом месте были чреваты последствиями, — она всё же снова сюда пришла.
— Приветик! — очаровательный брюнет радушно помахал ей и вернулся к разливу огневиски. — Давненько ты к нам не заглядывала… Рад видеть тебя, Гермиона.
— Привет, — девушка заняла свободное место за стойкой. — Мне как обычно, Джон.
— Могу тебе предложить кое-что особенное, — протянул парень. — Коктейль «Оскулум Мортис».
— «Поцелуй смерти», ты серьёзно?
— Тебе понравится, — Джон лукаво улыбнулся. — Это мой авторский коктейль.
— Заинтересовал. Давай, попробую, какова смерть на вкус.
— Одурманивающая и пьянящая, — парень протянул ей стакан с янтарной жидкостью. — За ней всегда возвращаются.
— За ним, — поправила Гермиона. — За коктейлем.
— За ней. За смертью.
Гермиона сделала глоток и почувствовала, как крепкий алкоголь тут же ударил в голову и все тяжелые мысли моментом спрятались по углам. Она упивалась этим чувством, когда прошлое на миг действительно превращалось в прошлое, и хотя бы несколько часов могло её не беспокоить. Если бы не работа, то Гермиона давно бы уже спилась в погоне за облегчением.
Сейчас она была не той девушкой, которую так расхваливал Рольф. Она смогла расслабиться и искренне улыбнуться, и совсем неважно, что этому способствовал авторский коктейль Джона. Единственное, что сейчас выдавало в ней Гермиону Грейнджер, — это идеально ровная осанка.
— Полагаю, что у тебя впереди выходные, раз я вижу тебя перед собой? — парень продолжал мешать напитки. — Признаюсь, я уже начал скучать по тебе.
— Так говоришь, будто я тут завсегдатая гостья, — Гермиона сделала ещё один глоток. — Это мой… Мой пятый визит сюда.
— Но ты выделяешься из всей этой массы, — он быстро обвел рукой толпу людей. — Ты другая.
— Сочту это за комплимент.
— Они все приходят сюда, потому что тут можно оторваться, а ты приходишь сюда, потому что это «БОЛЬ».
— Интересно, вкладывал ли тот человек, который давал название этому месту, такой же смысл в это, как ты?
— Скажешь, что я не прав?
— Прав, — она осушила свой стакан. — Повтори, будь добр.
— Я же говорил, что за ней возвращаются, — Джон забрал пустой стакан. — Ты не против, если я сначала доделаю этот заказ?
— Кто-то явно сегодня отрывается, — протянула Гермиона, обратив внимание на два подноса с выпивкой, над которыми колдовал парень. — Или кто-то тоже вернулся за смертью?
— Это…
— Готово? — Джона прервал смутно знакомый голос. — Я сам могу забрать… Салазар Всемилостивый! Грейнджер? Быть этого не может! Или я слишком пьян, или я вижу перед собой Гермиону Грейнджер в коротком вечернем платье у барной стойки?
Она театрально закатила глаза и посмотрела на парня, который осматривал её с ног до головы. Будь она сейчас трезвой, то почувствовала бы ту самую боль, где-то под рёбрами, которой сопровождалось любое воспоминание или напоминание о прошлом. Перед ней стоял никто иной, как бывший слизеринец и друг Драко Малфоя — Теодор Нотт.
— Здравствуй, Тео, — поприветствовала его Гермиона. — Вот уж не ожидала тебя тут встретить.
— Это я должен был сказать, — он занял свободное место возле девушки. — Ты что тут забыла, Грейнджер? Хорошие девочки не ходят по таким местам…
— А ты что забыл в Америке, Теодор? Чистокровные наследники без разрешений мамы и папы дальше Косой Аллеи не ходят.
— Скиттер, значит, строчит статейки в «Ежедневный Пророк», что «Золотое Трио» превратилось в «Ржавое Дуо олухов», а ты тут коктейли попиваешь.
— Приятно, что тебя настолько сильно интересует моя персона, что ты из-за этого читаешь тот мусор, который именуется «Ежедневным Пророком», — Гермиона потянулась за стаканом, который ей протянул Джон. — Спасибо.
— Не хочешь к нам присоединиться? — Тео забрал подносы с напитками. — Мы сегодня празднуем.
— Родители отпустили погулять до десяти? — съязвила девушка.
— Не будь такой злой, Грейнджер, — Нотт пихнул её локтем в бок. — Мы отмечаем помолвку Малфоя.
Хорошо, что в этот момент стакан стоял на стойке, иначе она бы его уронила. Сама встреча с Ноттом напомнила ей об этом человеке, но не загнала в такой ступор, как новость о том, что Малфой здесь. Гермиона забыла, как дышать, и уставилась в одну точку перед собой — сейчас ей не помогало никакое воздействие алкоголя. Человек, превративший её существование в сущий кошмар, находился в радиусе нескольких метров от неё, пока она так старательно скрывалась от напоминаний о нём.
— Женится? — тихо спросила Гермиона. — Счастлив, наверное…
— Как и любой человек, который…
— Пусть не подавится от счастья, — гневно выпалила девушка и подскочила со своего места. — Очень рада, что он не живёт своим гнилым прошлым!
Она бежала к выходу, пробиваясь сквозь толпу. Ей хотелось упасть от накатывающего бессилия и боли, которые прожигали в ней новую дыру. Гермиона прошла на новый уровень своей никчёмной жизни, прочувствовав на своей шкуре новые оттенки боли. Это было невыносимо: это душило и рвало кожу, прожигало сердце окурками и отравляло смертельным ядом.
Даже когда она оказалась на улице, то легче ей не стало. Её крылья, которые только-только начинали заживать спустя столько лет, снова выдернули без предупреждения. Она буквально чувствовала, как спина истекает кровью, но это был холодный пот, в который её кинуло при одном упоминании ненавистной фамилии.
