я. – Одних костюмов – шесть штук! И всё благодаря тебе.
- Ла-а-адно, пошли раскладываться… - согласилась она, неохотно выбираясь из моих объятий.
***
Всю субботу мы обустраивались. Лана очень погорячилась, когда решила, что принятие хозяйства будет делом быстрым. О нет! Это так не работает!
Передвигание мебели, раскладывание одежды и всяческих шмоток, перестилание постельного белья, генеральная уборка во всём доме, перетряхивание всех закромов и кладовок, установка бытовой техники, обсуждение того, что и где будет стоять, лежать, храниться…
В общем, сил нам вечером даже на секс толком не хватило. Так, пообнимались, поцеловались в постели, да и уснули в объятиях друг друга.
В воскресенье же, всё утро потратили на то, чтобы ещё раз «вылизать» дом и приготовить всё к вечеринке.
Понимаю, что деньги есть, и даже в избытке, поэтому можно было бы просто заказать готовой еды из ресторана, но… в нашей деревне так не принято. Да и сам я к такому не привык. Так что готовили сами. Вместе.
Не сказал бы, что так уж люблю или умею готовить, но принеси-подай, порежь-почисти, отработать могу. Вот и отрабатывал. Ну, а что? В целом, прикольно. Так-то, какая разница, чем именно с любимой девушкой заниматься, когда мы только вдвоём и собственные дела на мозги не давят?
Девчонок обзванивала Лана. Мальчишек я. Брюс… долго молчал в трубку на моё приглашение, потом спросил про формат встречи, дресскод, и обязательно ли быть с сопровождающей. И по тону, которым он уточнял последнее обстоятельство, я понял, что с… сопровождающей у него сложности. Я заверил, что нет ни формата, ни дресскода, и приходить он, если хочет, может один, ведь это не какое-то официальное мероприятие, а простые деревенские посиделки. А его самолётик можно припарковать на заднем дворе, места хватит, а сарай я уже освободил.
- Самолёт? - осторожно спросил он. – Имеешь в виду корпоративный?
- Имею в виду твой. Тот, который вертикального взлёта. Можешь о секретности не париться, будут только люди, посвящённые так или иначе, в мои тайны.
- Я, пожалуй, не буду выделяться, и оставлю свой самолёт где-нибудь в овраге, а к тебе подъеду на простом автомобиле.
- Ну, это, как тебе самому будет удобно.
- В семь?
- Да.
- Буду, - и «повесил трубку» засранец.
Пит… ожидаемо отказался, узнав список приглашённых лиц. Но за предложение поблагодарил. Лекс спросил только, что с собой принести из спиртного.
Спиртное… не очень хорошо я к нему отношусь. Даже больше того: ярый противник этого яда. Однако, запрещать не стал. Всё же, в большинстве случаев, я за свободу воли. Хотят люди травиться – пусть травятся. Но Лане употреблять этот яд не позволю. Слишком уж негативно он на женский организм влияет. И, не уверен, что даже через «поцелуй» я буду в состоянии «починить» всё, что эта гадость портит.
***
***
Хлоя пришла на вечеринку первой из гостей. Как всегда активная, как всегда позитивная и весёлая. Обняла меня, обняла Лану, вручила нам в подарок какой-то набор посуды, после чего увела мою девушку куда-то в глубину дома, оставив меня хлопать глазами на пороге.
Вторым приехал на своём пижонском «Порше» Лекс. Причём, «Порш» был уже другой, не тот, что на прошлой неделе. Хотя, номер остался тот же: пафосное сочетание букв, складывающееся в имя владельца.
Лекс привёз пару бутылок какого-то коньяка, подозреваю, что очень дорогого и качественного. Однако, для меня особой разницы не было: качественный яд или некачественный. Мой организм не взять ни тем, ни другим, а вкус у них… «Пессимист считает, что коньяк пахнет клопами, оптимист – что клопы коньяком». Ну, как-то так, где-то. Но дорог ведь не подарок, дорого внимание. Парень старался, выбирал, хотел угодить. Что ж, я его буду своими ханжескими комментариями расстраивать?
Однако, нужным всё же посчитал напомнить, что нам с Ланой ещё двадцати одного года нет – несовершеннолетние мы, нельзя нам алкоголь по закону. Так-то, понятно, что на закон, как таковой, я уже довольно давно накладываю с прибором, но… не в этом случае. Двойные стандарты – родненькие.
Проводил в гостиную, усадил на диван, включил музыку, завёл легкий философско-политический диспут о нынешней мировой ситуации. Лекс рассказывал мне свои идеи, планы на ближайшее будущее, как он его видит. Я слушал, с чем-то соглашался, чему-то возражал, в каких-то моментах спрашивал уточнений.
Тут подошла и Тина. Всё-таки, она меня побаивается. Точнее, даже боится. Но при этом прячет свой страх за напускной бравадой и колючей хорохористостью. Нет, я её вполне могу понять, учитывая обстоятельства нашего знакомства, и то, что обо мне она знает. На самом деле, немного, но и этого хватает для формирования такого отношения.
Она принесла в подарок картину.
Надо сказать, что после того случая, когда её первое произведение ушло в частную коллекцию за миллион долларов, девушка серьёзно задумалась о живописи. Точнее, поверила в себя, как в художника. Пишет картины теперь не только для отмывки криминальных доходов (а работает она давно уже не только со мной. Особым чистоплюйством девочка не отличается, так что вполне охотно берётся за обеспечение алиби состоятельным преступникам на момент совершения преступления отыгрывая их где-нибудь в общественном месте, под камерами). Недавно вон, в Метрополисе, в Лютер-Плаза собственную выставку проводила. И посетители были! Даже отзывы в газетах были. Не отрицательные.
Что ж, не могу не признать: стиль у неё есть. Да и фантазия тоже. А уж восприятие мира… В общем, среди деятелей «Современного Искусства» она легко нашла себе место.
Картина… Называлась она довольно пафосно и даже претенциозно, в сравнении с предыдущими: «В руках Бога».
На картине был я. Точнее, это я понимал, что там я. Кому-то другому понять это будет не так просто. Холст, по её обыкновению, не был заполнен весь. Изображение было лишь в центре. И нарисован там был мужчина в марлевой медицинской маске, скрывающей всю нижнюю часть его лица, и в хирургической робе. Волосы скрывала медицинская шапочка. В глазах же, вместо одного зрачка были три шестерёнки обведённые красной прицельной сеткой, какая имеется на оптических прицелах, с яркой красной точкой в центре. Второй зрачок был нормальным… если можно назвать нормальным зрачок со светящейся желтым светом радужкой.
В поднятых на уровень груди руках, обтянутых синими
