Работа пошла, как говорится, лихорадочная. Отобрав из бывших рабов два десятка крепких парней, я начал натаскивать их на владение холодным оружием — однако очень быстро убедился, что учитель фехтования из меня никакой. Я мог легко прикончить большинство из них, а вот научить правильно драться, верно держать абордажную саблю — нет. Поэтому я довольно быстро передал этих парней Шаду, а сам занялся стрелковой подготовкой. Вооружив женщин и подростков, а их было не то, чтобы мало в трюме «Эль торо», мушкетами, я принялся гонять их по вантам, учил занимать верные позиции на вантах, откуда удобно вести обстрел палубы вражеского корабля.
— Неплохая работа, — отозвался об этом Альмейда, наблюдая за носящимися по палубе и вантам бывшим рабам. — И всё же, боюсь, я обрекаю их на верную смерть.
— Может и так, — ответил первый помощник, — но лучше они, чем мы.
— Никогда не говорите так, — предельно спокойно, что выдавало крайнюю степень ярости, сказал ему Альмейда. — Мы взяли на себя ответственность за этих людей и лишь добровольцы из их числа будут сражаться с «Императрикс». Именно поэтому никто из нас не должен относиться к ним с пренебрежением. Вам всё ясно, старпом?
— Так точно, капитан, — лихо козырнул тот.
Альмейда в который раз про себя решил избавиться от него — и тут же отмёл эту мысль. Слишком хорошим моряком был его первый помощник.
«Императрикс» мы встретили даже несколько раньше, чем рассчитывали. Мы шли встречными курсами — «Каммориста» на север — к Хексбергскому заливу, «Императрикс» — на юг, к побережью многострадальных Придды, Улаппа и Ардоры. Здоровенный линеал имел четыре палубы и я был уверен, что все пушки, установленные на них, готовы дать залп по приказу капитана. Это не Длинный Дронг, у которого не было и трети команды и для полного залпа просто не хватало людей.
— На ванты! — выкрикнул я под истошный пересвист боцманских дудок. — Стрелять только по команде!
Всё ещё неловко, сопровождаемые шуточками матросов, вчерашние рабы забирались на снасти, лишь каким-то чудом не роняя мушкеты.
— Лево на борт! — скомандовал Альмейда. — Верхние палубы — заряжай картечью! Нижние — бомбами! Абордажная команда — к правому борту!
— Есть! Есть! Есть! — отзывались матросы и офицеры. Ещё громче свистели дудки боцманов, ещё быстрее стучали пятки матросов, ещё злее защёлкали затворы мушкетов. «Каммориста» готовилась к бою.
«Императрикс» первый открыл огонь. Вдали глухо рявкнули его носовые пушки — одно ядро плюхнулось в воду далеко за нашим левым бортом, второе — врезалось в правый, но расстояние было слишком велико, чтобы оно могло хоть сколько-нибудь повредить нам. Мы продолжали сближаться.
Два морских хищника начали смертоносный танец. Сейчас всё зависело от выдержки и умения наших канониров, потому что времени у нас будет только на один залп, следом за ним — абордаж. «Императрикс» начал разворачиваться, чтобы разорвать дистанцию — пушки на его борту были того же калибра, если не большего, чем наши и было их существенно больше. Несколько залпов с расстояния — и от «Каммористы» щепки полетят во все стороны, об абордаже говорить будет нечего.
— Курс на сближение! — немедленно отреагировал Альмейда. — Не дайте ему уйти! Нижняя палуба — огонь! Верхние — к Леворукому картечь! Заряжай книппелями!
«Каммористу» ощутимо тряхнуло — орудия нижней палубы, двадцатичетырёхфунтовые пушки выплюнули свои подарки. Большая часть бомб взорвалась в воде, однако некоторые угодили в нос и бак разворачивающегося линеала — в разные стороны полетели обломки досок, обрывки снастей и фигурки людей. Бывшие рабы на вантах и на палубе разразились радостными воплями, но им быстро объяснили, что одного попадания, да ещё и не слишком удачного, линеалу вроде «Императрикс» слишком мало.
Канониры верхних палуб в это время перезаряжали пушки, вынимая из стволов заряды с мушкетными пулями и аккуратно закладывая в их жерла ядра, скреплённые стальными цепями — иначе говоря, книппеля. Такие заряды в лохмотья рвут паруса и оснастку, делая корабль медлительным и весьма тяжело управляемым. Именно ими особенно удобно стрелять по носу врага.
— Пушки заряжены, капитан! — отрапортовал канонир верхней палубы. — Пушки заряжены! — через секунду пришёл рапорт со второй палубы.
— Огонь!
Залп дали с некоторым опозданием. «Императрикс» успел слишком сильно отвернуть. И всё же книппеля сильно обработали их оснастку. А потом «Императрикс» дал ответный залп.
Десятки чугунных шаров ударили по «Каммористе», круша борта, палубу, убивая людей. Рокэ успел вовремя крикнуть: «ЛОЖИСЬ!!!» — и большая часть абордажников рухнули ничком, но не смотря на это часть ядер проредили их ряды, несколько моих подопечных сорвались с вант. Храни их Создатель!
— Лево на борт! — Альмейда выкрикивал приказы как ни в чём не бывало, хотя его почти не было видно в пороховом дыму, застлавшем палубу. — Верхняя палуба — заряжай картечью! Вторая и третья — бомбами! Шевелитесь, рыбы сонные!
Палуба сильно накренилась, заскрипели снасти, ловя ветер, «Каммориста» доворачивала по ветру, стремясь развернуться быстрее «Императрикс» — зайти к нему раньше, чем он успеет зарядить пушки левого борта, разворотить ему залпом корпус, вымести картечью палубу, а потом — абордаж. «Императрикс» разгадал этот ход и начал сам разворачиваться от нас. Вот тут и сыграло роль то, что фрегат мало того, что быстрее и маневреннее линеала, но мы ещё и основательно повредили оснастку врага. «Каммориста» успела вовремя проделать свой манёвр и дать залп из всех орудий.
— Кошки к борту! — проорал Альмейда. — Аррохадо, вперёд!
Я сложил руки воронкой и выкрикнул:
— Залп! — перевёл дыхание и добавил: — Стрелять по готовности!
Сам же выхватил саблю и пистолет и бросился вслед за Рокэ. Абордажные крючья впились в борт «Императрикс», следом перекинули несколько трапов. Мы схлестнулись с матросами «Императрикс» в безумной схватке, заливая палубу кровью. Разрядив пистолет в ближайшего дрикса — а это точно были дриксы, они даже форму носили — я выхватив кинжал и с головой ушёл с сражение. Дороги назад не было ни у нас, ни у врагов, поэтому дрались и мы, и они с ожесточением, если не сказать исступлением.
— Шад! — крикнул Рокэ. — Бери троих и перекрой люки у нас за спиной!
Багряноземелец как обычно ничего не сказал. Просто выхватил из боя троих человек из бывших рабов и указал им на люки, ведущие на нижние палубы. Мы ж прорывались к баку и полуюту, где дриксы успели основательно закрепиться. Пускай палуба была практически у нас в руках, но праздновать победу было ещё слишком рано. Что дриксы нам и показали во всех красках.
Два слитных залпа отбросили нас от «корабельных крепостей», как назвал когда-то один флотоводец бак и полуют. Многих скосили мушкетные пули — ведь «крепости» обороняли солдаты. Не матросы и вчерашние рабы, которым раздали оружие, а самые настоящие солдаты. Они не слишком хорошо держались на палубе, однако били слитно и без промаха. Все попытки штурма были отбиты — поверх дриксенских трупов попадали тела наших матросов.
— Рубен! — в добавок прокричал за нашими спинами Шад. — Снизу лезут! Долго сдерживать их мы не сможем!
— Не разделять сил! — выкрикивал приказы Рокэ, не обращая внимания на Шада. — Все вместе — на полуют! За мной!
Мы пошли на очередной приступ, но были остановлены мушкетным огнём. Эх, будь здесь солдаты моего полка — ветераны Торки, вот уж кто бы зубами вцепился в дриксов, костьми бы легли, но взяли эту «крепость». Но здесь и сейчас были только матросы — их стихия лихой абордаж, налёт, а не штурм, где надо прорываться не через сабли и ножи, а сквозь рой мушкетных пуль.
Краем глаза, самым краешком, я поймал некое странное движение. Из одного из люков, который обороняли Шад и его люди, высунулся ствол мушкета. Выстрел! Один из парней падает. А из люка лезут озверевшие, судя по перекошенным рожам, дриксы. Второй абордажник долго сдерживать их не смог.
— Атака с тыла! — выкрикнул я, оборачиваясь. — Отходим, Р…Рубен! Назад!
Но было поздно. Шад со вторым товарищем отступал к нам, отчаянно отбиваясь от наседающих дриксов. Мы оказались в ловушке. С бака и полуюта по нам вели шквальный огонь мушкетёры, а с тыла пёрли лезущие из люков солдаты и канониры. Теперь уже нам пришлось ощетиниваться сталью, сбиваясь в железного ежа, готовясь подороже продать свою жизнь. Каждую минуту падали на скользкую от крови палубу двое-трое наших товарищей, так что хоть нам и удавалось пока сдерживать натиск солдат и канониров, долго мы не простоим. Прорваться назад даже не пытались — слишком плотно стояли враги, а мушкетёры особо не церемонились — били по толпе, не щадя ни своих, ни чужих.
Вот уже полетели в воду абордажные трапы, экипаж «Каммористы» рубил канаты, связывавшие её с «Императрикс». Вот и всё. Кто бы мне сказал, что я — талигойский пехотинец, давным-давно сбежавший с Марикьяры, погибну на борту вражеского линеала, ни в жизнь бы не поверил.
