Но на этот раз Снейп действовал странно: он с силой бил по тонкой коже и считал удары, но время от времени делал остановки и в перерывах клал розгу Гарри на спину и нежно водил по только что оставленным отметинам, словно пытаясь сгладить их.
Юный Поттер не знал, что хуже: быстро отмучиться и получить наказание в полном объеме боли за короткий срок или трястись под розгой длительное время с перерывами на отдых в виде поглаживаний между ударами.
В подземелье было холодно, особенно в это время года. У Снейпа в кабинете оказался не разожжен камин, но несмотря на это парень с ног до головы покрылся липким потом, прилагая все усилия, чтобы вынести эту пытку.
После одного из ударов Гарри громко охнул и затрясся всем телом. От обиды и боли нестерпимо захотелось плакать. Розга тут же легла на спину с выступающими позвонками.
- Какой вы нежный, Поттер. Боюсь представить, что с вами будет, стоит по-настоящему причинить вам боль.
Проникновенный тихий голос и легкое прикосновесновение заставили Гарри по непонятной причине слегка прогнуться в пояснице. Он начал заметно дышать животом, ожидая очередного удара и пытаясь угадать, в каком месте он его настигнет. Он прикинул, можно ли увернуться от розги как от бладжера, и пока думал, пропустил новый удар, ложащийся поперек поясницы. Оказавшись к нему неготовым, Гарри сдавленно завопил от боли сквозь сжатые зубы и резко выпрямился, обхватив себя руками.
- Лежать! - рявкнул на него Снейп и вдруг добавил успокаивающе, - нам осталось меньше половины. Нужно потерпеть.
“Нужно потерпеть” прозвучало так, словно не Снейп назначал наказание и словно не он, а кто-то другой в данный момент бил Гарри изо всех сил. Но каким-то магическим образом мальчик воспринял это увещевание и, поверив в него, облокотился предплечьями о стол, кладя на него мокрые трясущиеся ладони.
- Хорошо, - проговорил профессор, - мы скоро закончим.
Гарри кивнул быстрее, чем осознал, что он сделал.
Снейп поднял над ним розгу, взмахнул и снова обжег ею исполосованную многострадальную спину. Удар оказался лимитирующим. Плотину эмоций прорвало, и Гарри заплакал как ребенок. Он больше не видел смысла в этом жестоком испытании на прочность, потому что ему было больно и стыдно. Снейп, словно понимая, что чувствует мальчик, снова погладил его спине с какой-то изуверской нежностью, пытаясь таким образом уменьшить отголосок боли от последнего удара.
Гарри заставил себя заткнуться, но из-за заложенного носа ему приходилось громко и часто дышать ртом. Он представил, как выглядела эта сцена со стороны.
Спокойный суровый профессор взмахивает розгой, словно изящно демонстрирует какое-то заклинание, над извивающимся под ней юношей с иссеченной бледной кожей, стонущим и зависимым в это мгновение полностью от своего мучителя…
Мысль о том, что Гарри по обнаженному телу порол взрослый жестокий мужчина, а затем ласкал и становился свидетелем его слез, показалась настолько стыдной и странной, что Гарри замер от какого-то неясного чувства, и спустя мгновение понял, что у него по какой-то причине случилась эрекция.
Это открытие показалось настолько диким и неестественным, что единственным желанием для мальчика оказалось сокрытие этого факта от Снейпа, иначе, подумал Гарри, он больше не сможет смотреть профессору в глаза.
Он плакал, не сдерживая криков и уткнувшись лицом в поверхность стола, когда Снейп напоследок драл его как сидорову козу. Гарри казалось, что таким образом он мог отвлечь профессора от своей физиологической проблемы, от собственной непристойной реакции, которая повергла мальчика в шок.
Наконец экзекуция прекратилась.
- Двадцать! - выплюнул Снейп. - Мы закончили, мистер Поттер.
Гарри с трудом отлепился от стола, вытирая слезы пальцами под очками и на щеках. Он сразу же наклонился, делая вид, что закатывает штанину, хотя на самом деле старательно закрывал оттопыренный пах.
- Еще успеете, - недовольно сказал Снейп, - я жду, пока вы поблагодарите меня за порку. На колени! - коротко приказал он.
Гарри не осталось ничего, как исполнить требование. В этот раз он внимательно рассмотрел руку, которую ему для благодарности протянул Снейп.
“Надо же, - подумал Гарри, - какие изящные однако у него кисти. Куда изящнее, чем у многих девушек.”
Он с волнением дотронулся до руки носом и лбом, крепко зажмурившись. Теплая рука пахла каким-то котелочным сплавом и горькими травами. Прежде, чем почувствовать что-то еще, Гарри отвернулся и выпрямился.
- Очень хорошо, - сказал Снейп. - Можете продолжать закатывать свои штаны.
Он не заметил или сделал вид, что не заметил, оттопыренную ширинку под ремнем свободных брюк. Окинув Гарри оценивающим взглядом, Снейп отпустил его в угол отбывать наказание стоя на крупе.
За время, проведённое в углу, предательская реакция организма прекратилась, и Гарри вновь начал думать про треклятый турнир, периодически почесывая голень, когда давление впившихся крупинок становилось едва выносимым.
Мальчик не заметил, как за его спиной оказался Снейп.
- Поднимайтесь, время вышло.
Гарри неуклюже встал.
- Стойте смирно.
Только что наказанный студент нервно обернулся за спину, чтобы посмотреть, что собрался делать профессор. Краем глаза он увидел, как Снейп щедро плеснул зелье из темной склянки на ткань, сложенную в несколько раз, а затем шлепком приложил пропитанную салфетку к спине Поттера и начал протирать кожу в поврежденным местах. Раны сильно защипало, и Гарри дернулся, шипя сквозь зубы.
- Не ерзайте, иначе до утра не заживет, - недовольно пригрозил преподаватель и продолжил обрабатывать кожу.
- На сегодня все, - сказал он, закончив, - одевайтесь. И чтобы я больше не видел, как вы набрасываетесь на моих студентов.
Гарри молча оделся, заправив рубашку в брюки.
- До свидания, сэр, - тихо проговорил он и ушел.
В ту ночь Гарри Поттер спал без тревожных сновидений.
========== Глава 4 ==========
Спустя несколько месяцев.
***
В этом году в Хогвартсе с самого начала все пошло не так.
Не успел пройти месяц после судебного разбирательства в министерстве, как на пятом году обучения на Гарри с самого начала посыпались неприятности.
Во-первых, крепла связь с вновь народившимся Темным Лордом, выливаясь в реалистичные маниакальные сны. Гарри как никогда нуждался в совете Дамблдора, но директор как будто специально игнорировал его.
Во-вторых, после всех этих потрясений и происшествий с Турниром и смертью Седрика, после мучительного лета в изоляции, нападения дементоров, после изнурительных снов, в которых временами проскакивали вовсе не поддающиеся никакому объяснению сцены, у Гарри появились странные фантазии и склонности, о которых он, разумеется, не сообщал друзьям.
В-третьих, новым преподавателем Защиты оказалась маленькая злобная министерская шавка, которая, ради справедливости заметить, оказалась способна приносить большие неприятности. Она при первом же столкновении на уроке ЗОТИ объявила Гарри войну, и спустя пару дней, выходя из ее кабинета с кровоточащей рукой, мальчик ощутил, что уже где-то наблюдал эту картину. Несомненно отработки у Долорес Амбридж имели бы шансы стать для Гарри самыми “любимыми”, но по его мнению до Снейпа ей пока было далеко. Благо, что о мерах физического наказания, которые был способен применить профессор зельеварения, в Хогвартсе пока никто не знал.
С первых дней Гарри столкнулся с глухой возросшей неприязнью среди студентов, затем его свободное время начало пожираться бессмысленными отработками и занятиями по Защите. Затем ему запретили играть в квиддич. Затем пришлось уйти в подполье, чтобы обучать желающих противостоять Волдеморту защитным заклинаниям. Обучение в Хогвартсе начинало походить на борьбу за выживание.
Отдельного разговора заслуживали занятия у профессора зельеварения. Они, надо признать, были одной из немногих вещей, которые оставались в школе неизменными. Снейп как всегда относился к Гарри с холодным презрением, а так как за лето в способностях мистера Поттера к зельям чудесных перемен не произошло, на уроках все старания мальчика по-прежнему сопровождались едкими замечаниями. Снейп как всегда старался бить ниже пояса, и репертуар персональных оскорблений был все тот же: тупоголовость, сходство с отцом, не заслуженная известность, раздражающая наглость, бездарность. Но Гарри стал безразличен к этим издевательствам. Все его моральные силы уходили теперь на то, чтобы вести неравную войну с Амбридж за право говорить правду о возвращении Темного Лорда, и пока что он ее заметно проигрывал. Если теперь ему и было до чего-то дело, то явно не до школьных обид Снейпа. Это была не его война.
