засекреченная сеть, через которую, при желании, можно было отправлять письма по всему миру. Не напрямую, так через контрагентов. Грейвз бы не удивился, окажись у этого чародея своя армия.
— Почему Вы хотите уехать из России? У Вас тут, как говорится, все схвачено.
— Схвачено и захвачено, — хмыкнул мужчина. Он сделал круг по комнате, залпом опрокинул в рот стакан остывшего чая, а затем стал приводить себя в порядок. Застегнул жилет, отгладил пиджак, почистил сапоги.
— Грядут темные времена, юноша. Не связанные с Грин-де-Вальдом, вовсе нет. Я получил пророчество от одной девушки. Сестры Вашей обожаемой княжны. Она заглянула в будущее и сказала… сейчас даже слов не подберу, но будет плохо всем. И я не очень хочу переживать темные времена вместе со всеми.
— Ничего не понятно, — пробормотал Грейвз.
— И не будет, пока не увидите это своими глазами. Собирайтесь, — он кинул Грейвзу длинное тяжелое пальто. Пуговицы были безжалостно оторваны, видимо, чтоб хозяева не опознали пропажу.
— Если я хочу выехать из России, нужно, чтоб мракоборцы меня выпустили. А повлиять на это может только один человек. К счастью, теперь у нас есть рычаг влияния и на него.
18. Атака
Грейвз думал, что они трансгрессируют сразу в особняк, но Василевский сказал, что ему сперва нужно сделать несколько визитов вежливости. Персиваль собрал в кулак все терпение, готовый снова терпеть бесконечные гостиные, дым сигар, выдыхаемый в лицо, поклоны и рукопожатия. Однако «дела» Василевского ничем не напоминали светские визиты. Мужчина словно решил устроить своему иностранному гостю обзорную экскурсию по московским трущобам при свете дня. Они вышли на Хитровку и плутали по улицам, заходя то в одну подворотню, то в другую. Повсюду Василевского встречали поклонами, кивками и рукопожатиями. Он даже толком не разговаривал, бормотал что-то себе под нос, словно забыл о плетущемся позади него американце.
К обеду грохот взрывов стих. Не было слышно ни криков, ни свиста пролетающих в воздухе заклятий, только пожарные то и дело носились то в одну сторону, то в другую. Москва словно взяла перерыв, чтобы отдышаться и выкурить папиросу, а то и две. На время темп города вернулся в прежнее, русло, словно и не было носившихся по улицам горячих голов с ружьями и боевыми заклятьями. Вместо них на улицы высыпали торговцы, дети, посыльные. Вереницей понеслись экипажи. Если в воздухе и висела паника, то Москва маскировала ее под обычное нетерпение горожан.
Василевский уступал дорогу лихачам и пожарным, обменивался приветствиями со знакомыми, встречавшимися по пути. Персиваля поражало, сколько людей, не стесняясь, выражали ему свое почтение. И несмотря на свои обширные знакомства Аркадий Аркадьевич все равно продолжал заправлять своей преступной империей, покрывая воров и беглых каторжников.
Иногда он поворачивался к Грейвзу, чтобы будничным тоном рассказать, как на той неделе из Неглинки труп выловили, или спросить что-нибудь о жизни в Штатах.
Так они и добрались до Арбата и особняка Аргутинских.
Благородное семейство присутствовало в полном составе, за исключением Дарьи. В особняке творился полный бедлам, слуги носились по коридорам, собирая все самое необходимое, братья Алексей и Сергей подгоняли их, командуя сборами. Видимо, семья планировала временно покинуть особняк, чтобы не попасть под расправу людей Калинцева. Княгиня, накануне мастерски управлявшаяся с ураганом приготовлений, теперь сидела на диване, бледная и дрожащая, как призрак. Она остервенело цеплялась за руку сына, а мальчишка, если и был напуган, то не подавал виду и позволял матери находить утешение в его близости.
Когда Василевский и Грейвз зашли в гостиную, вихрь сборов замедлился, все звуки стихли. Аргутинские шокировано смотрели на незваных гостей, посмевших заявиться на порог. Грейвз под их взглядами ощутил болезненный укол совести. Ему нужно было оказаться здесь сразу же, помогать в поисках Дарьи. Может, даже попросить князя Аргутинского о позволении посвататься… когда все закончится, разумеется.
А вот Василевский чувствовал себя абсолютно комфортно, как человек, которому не в первый раз доводилось оказываться в местах, где ему не рады.
— Доброго дня вам, хозяева, — громыхнул он так, что княгиня вздрогнула всем телом, и по-театральному поклонился. — Чтоб нашему иностранному другу было комфортнее, я продолжу на английском, а то невежливо будет.
— Невежливо с твоей стороны заявиться сюда, если только ты не собираешься предложить помощь, — отчеканил Сергей Юрьевич.
— Помощь — это что-то на бесплатном, такого не держим. Однако предложение для вас у меня есть.
— Выметайся, — приказал Алексей-старший. Теперь, преисполненный серьезности, он был как две капли воды похож на брата.
— Ну что вы, господа? — раскинул руки Василевский, игнорируя недружелюбный тон и компенсируя его с лихвой. — Кстати, Сергей Юрьевич, с отставкой Вас. Как вам свободная жизнь? Или обстоятельства вынудили повременить? Я слыхал, вы оборудуете штаб
