— Как всё сложно… Хватит о хуманах. Расскажи лучше о Древних — это же так интересно.
— Что ж, слушай. Древние сами себя называют эльфами. Триста лет назад они выглядели так же, как Динки. Её низкий рост является последствием эволюционной приспособленности к проживанию на планете с двойной силой тяжести. Те Древние, которые проживали десятки тысяч лет назад, были выше и красивее.
Наташа проследила, внимательно ли слушает её племянник. Он сидел с приоткрытым ртом и ловил каждое слово, что сподвигло её на продолжение:
— Им для переселения выделили планету с одинарной силой тяжести. Учёные, которые занимались клонированием, решили сразу приспособить новые поколения к планете, а не полагаться на эволюцию. От себя они добавили улучшение внешности, взяв за основу альвов. Поэтому новые поколения эльфов выглядят ближе к альвам, чем к своим последним предкам.
— Кажется, я одного такого видел, когда дедушка прилетал.
— Тебе повезло. Обычно они стараются оставаться невидимыми. Несколько десятков эльфов служат телохранителями Великого сполота. Ты мог видеть кого-то из них.
— Наверное, — мальчик пожал плечами.
— Изначально у эльфов не было своей религии. Но она у них быстро зародилась. Будучи безмерно благодарными Игорю, они стали поклоняться ему через частицы его мэллорна. Некоторые последователи веры в Великого занимаются распространением его мэллорнов в параллельные вселенные. Там они организуют колонии и остаются жить. Поскольку зачастую они отправляются в далёкое прошлое, то назад в нашу вселенную вернуться не могут, как и передать какое-либо послание, так что о судьбе этих групп колонистов ничего неизвестно.
— Тёть Наташ, это всё интересно, но скоро обед, а там рыбка. Может, пойдём уже?
— Рыбка? — лукаво прищурилась она.
— Ага, рыбка.
— Ну, раз рыбка, то идём. Продолжим лекцию после обеда.
— А поиграть?
— Поиграешь после занятий.
Они поднялись с пледа. Наташа взмахнула правой рукой. На среднем пальце у неё красовался деревянный перстень. После её взмаха плед исчез. На его месте осталась лежать веточка.
— Вау! — с восторгом глядел на это Андрей. — Крутотень! Тёть Наташ, а можно мне такой же перстень?
— Сначала ты научишься пользоваться волшебной палочкой. Потом пройдёшь через единение со своим мэллорном. Лишь после этого ты сможешь создавать связанные с ним артефакты, как этот перстень.
— А разве это не аналог волшебной палочки?
— Нет, мой хороший. Палочка концентрирует силу волшебника. А связанные с мэллорном артефакты черпают силу от него. Слабым волшебникам выделяют не обычные волшебные палочки, а артефакты, которые связаны с мэллорном Великого сполота. Но такие сильные волшебники, как мы с тобой, полагаются не на чужую заёмную силу, а на свою и своего мэллорна.
— Тёть Наташ, а бабушка Эсмеральдина тоже волшебница?
— Конечно. Как может быть иначе?
— Но я слышал, что она родилась обычным сполотом.
— Так и было. Говорят, что дедушка Игорь настолько любит бабушку Эсмеральдину, что изобрёл единение с мэллорном ради того, чтобы подарить своей любимой магические способности и вечную жизнь. Кажется, кто-то хотел кушать?
— Да! — затрепетали его ноздри при приближении к дому. — Рыбка, я чувствую её запах…
* * *
Ещё триста лет спустя
В библиотеку Хогвартса бесшумной тенью проскользнул серый кот. Его появление в храме знаний не осталось незамеченным для строгой дамы бальзаковского возраста. Темноволосая, с внимательным орлиным взглядом карих глаз, от которых ничто не укроется. На ней было надето закрытое чёрное платье, а на голове покоилась аккуратная шляпка с широкими полями и чёрными перьями.
Кот сел напротив неё. В библиотеке в это время кроме них двоих никого не было, хотя солнце стояло в зените.
В следующий миг фигура кота поплыла и начала увеличиваться. Вскоре на его месте сидел высокий и мускулистый мужчина в обтягивающем чёрном комбинезоне. Вот только от человека его отличало вроде бы немногое, но этого хватало: розовая шевелюра, наличие кошачьих ушей вместо человеческих и кошачий хвост, что примечательно, тоже розовый.
— Привет, Джи! — беззаботно он улыбнулся и приветливо помахал правой ладонью.
— Не ожидала твоего визита, Граф.
— Я давно не Граф и не граф… А Игорь Клещик.
— Ну, а я давно не Дженнифер Джейсон. Сейчас меня зовут Ирма Пинс, — улыбнулась она. — Рада тебя видеть. Ты по делу или просто так?
— Шутишь? — шевельнул он ушками. — Когда это я прилетал к тебе по делу? Предлагаю гульнуть как следует. Я лет двадцать нормально не отдыхал.
— С удовольствием. Как раз и повод есть библиотеку прикрыть.
— По кому траур? — пробежался он глазами по её одежде.
— По директору школы. Помер недавно бедолага. Сколько я директоров повидала за эти годы… Только и делают, что мрут как мухи. Диппет ещё неплохо продержался. Помниться, ещё каких-то триста пятьдесят лет назад он мальчуганом ходил брать у меня книги, а буквально несколько лет назад всё… Нынешний директор и ста пятидесяти не протянул — так и помер сопляком.
— Ты бурчишь как старуха. Джи, тебе это не к лицу. Кстати, чего так выглядишь?
— Меньше лезут. Не люблю выглядеть двадцатилетней соплячкой. А так непонятно сколько мне на самом деле: тридцать, триста или все шестьсот с хвостиком…
— Женские загоны! — закатил он глаза.
— Граф, а ты чего решил сменить внешность? Помнится, ты либо в виде сполота приходил, либо человека. А тут крякозябра какая-то с лишними запчастями на башке и заднице.
— Ничего ты не понимаешь в последних веяниях моды! — патетично воздел он вверх указательный палец правой руки. — Мода нынче такая, причём на вашей планете. Такой вид называется неко. Я для создания этого тела скрестил эльфийские, сполотские и человеческие гены. Японские мультики что ли не смотришь?
— Нет, конечно! — взлетели брови Дженнифер. — Меня вполне устраивают голографические сериалы Содружества. Кстати, спасибо за гиперпередатчик.
— Так его лет пятьсот назад установили! Ты бы ещё вспомнила о мамонтах.
— Ничего не хочу знать о мамонтах, а вот сериалы — это лучшее изобретение во вселенной!
На улице что-то бахнуло. Через библиотечные окна было видно небольшое грибовидное пылевое облако от взрыва.
— Какие-то нынешние студенты шумные.
— А, — беспечно махнула Дженнифер в сторону окна. — Очередной местечковый переворот у волшебников, который пафосно назвали второй великой магической войной.
— ХА-ХА-ХА! — разразился задорным смехом Игорь. — Прям великая и магическая?
— Ага.
— И какая численность сражающихся? До миллиона хотя бы дотягивает?
— Даже сотни рыл с обеих сторон не наберётся, и это с учётом привлечения большей части студентов, великанов и акромантулов. Мельчают волшебники. Вот помню, во время гоблинских восстаний на оборону Хогвартса собиралось более тысячи магов против многотысячного гоблинского войска.
— Пойдём глянем.
— Ты что, на битвы не насмотрелся? Головизор включи — там даже самый дешёвый боевик окажется красочней.
— По головизору неинтересно. А вживую у меня последняя попытка переворота была лет семьдесят назад.
— Ой, ну пошли.
Оба тут же стали невидимыми и телепортировались на библиотечную башню. Никто их не видел, но они могли лицезреть друг друга.
Внизу толпа подростков под предводительством нескольких взрослых билась против горстки других взрослых. Все в мантиях и с волшебными палочками. Но стоило парочке зрителей занять места для обозрения, как битва прекратилась и началась дуэль между сопляком и лысым безносым мужиком со змеиной кожей.
— Что за сифилитик и жертва генетических экспериментов?
— Талантливый юноша… был. Пока не свихнулся. Умудрился привязать свою душу к куче побрякушек, отчего у него окончательно чердак потёк. А второй — лентяй и хулиган. В библиотеку ходил по пинку. Почти каждый учебный год то зверушку убивал, то профессора.
