21 декабря, продолжение
Разврата избежать не удалось, — ну да ладно, без камеры легче. Есть текст с его эротикой и намеками, есть воображение — генератор влечений и само себе фабрика грез. Мало-помалу желание вкрадывается в короткие сообщения чата. Раскрепощенные алкоголем фразы и страсти выходят из-под контроля. Волшебный эликсир — сливянка моего гробовщика! Мне хватило духу поделиться с Ларой своими фантазиями! Меня озарило, и я послал ей вот что:
(.)i(.)
Она сразу поняла, что я имел в виду (по-моему, такой реализм в цифровизации сисек — большая удача). Она ответила:
Вот так“ i”!!!!! Насмешил!
Но жду с нетерпением.
Я понял, что она со мной на одной волне, и отправил ей кое-что посмелее:
А давай ты ляжешь на живот
и я тебя тихонечко)о(
Она догадалась, о чем я:
Эдак не пойдет, зайчик мой,
обойдешься пока что).(
Лара — такая умница, такая выдумщица. Идеал женщины. Скорей бы послезавтра.
22 декабря
Проснулся: голова трещит, света нет, отопление не работает, весь замерз. Парацетамол. Заряда на компьютере хватит на час, не больше, Wi-Fi не работает, телефон наполовину разрядился. Прогноз оказался верный, метель, ледяной ветер. Есть опасения, что завтра не уеду, как планировал. Судя по сообщениям радио, вся Западная Франция погружена в хаос: поезда отменены, дороги отрезаны и т. д.
Гари считает, что накрылась подстанция, которая дает ток в ближайшие деревни.
22 декабря, продолжение
Гари все-таки дал мне электричества для лампы и компьютера, кинул провод от одного из двух генераторов, которые установлены на ферме. Так что можно работать дальше. Только вот температура в «Дебрях науки» снизилась до критической отметки, для обогрева тока не хватает. Неблагодарные коты уже мигрировали к Матильде. Похоже, метель задувает прямо под дверь. Я мерзну, мерзну страшно, даже закутавшись в два одеяла. Термометр в помещении показывает пятнадцать градусов. Надо бы мне собрать пожитки и попытаться добраться в Париж уже сегодня, но при таком снегопаде, похоже, миссия невыполнима. Если электричество не наладят в течение дня, придется просить приюта у домохозяйки, иначе ждет меня переохлаждение организма как пить дать.
Вообще, что за дела! Трансформаторная подстанция, починить-то — пара пустяков.
Правда, электрикам еще надо сюда добраться.
Звонил Ларе, она в силу природного пессимизма считает, что завтра мне до Парижа не добраться. Надеюсь ее опровергнуть. Я уже почувствовал в ее голосе упрек, словно я не еду нарочно! Вот посидела бы сама в снежном завале и без отопления. По-моему, она мне не верит. Если чуть повезет, я смогу доказать ей, кто прав, и быть завтра на улице Сент-Антуан, как и планировалось, в 18.00. Нужно позвонить Максу, проверить, что он все еще готов везти меня на пикапе до станции, если передумал — бог с ним, кто-нибудь подбросит до шоссе, дальше я автостопом. Всего-то осталось двадцать четыре часа, и я на десять дней покину «Дебри науки». От этой мысли чуть-чуть теплее.
Только что узнал от Гари, что электричества не будет до завтра или даже до послезавтра. Ходят слухи (разговоры в кафе «Рыбалка», полагаю), что причина — саботаж; мне это кажется крайне маловероятным: кто пойдет ломать электротрансформатор ночью, в дикий мороз, по 15-сантиметровым сугробам? Ни у «Аль-Каиды», ни у ИГИЛ[2] нет отрядов альпийских стрелков. В такую погоду даже несгибаемые бойцы Сопротивления из фильма «Армия теней» сидели бы у печки. Да на дворе и не 1942 год.
Программа на день: расшифровка интервью Люси, затем в полдень беседа с Гари, потом в 17:00— к бритишам — соседям Макса, что (опять же) ставит вопрос о транспорте. Задело.
24 декабря
Итак, написав вышесказанное, я решил как-то двигаться, потому что ноги и руки стали коченеть. Я пошел к Гари проверить, что договоренность об опросе по-прежнему в силе, это было где-то плюс-минус в полдень. (Подспудно надеялся, что меня позовут на обед, — в «Дебрях науки» все на электричестве и все не работает.) Я еще держал палец на кнопке звонка (дурак, он же без тока не работает), как дверь распахнулась и передо мной возникла весьма удивленная Матильда (толстый бежевый пуховик и рыжие резиновые сапоги): «Я как раз за вами, вас к телефону». Я машинально полез в карман за мобильником, он работал, не было ни сообщений, ни пропущенных звонков. Матильда смотрела на меня в замешательстве: нет, звонят сюда, на наш телефон. Что же могло случиться? Что-то с Ларой, с мамой? Мне уже мерещились автокатастрофы, пожары. Никто не знал телефона Матильды, и только Бог, такой же всеведущий, как полиция или МЧС, мог меня здесь отыскать. Я пошел к телефону, сказал: «Алло», в горле почему-то першило. Матильда стояла рядом, почти вплотную. Голос на другом конце провода был мне незнаком, только имя было моим: «Давид?» Я ответил: «Да». Прокашлялся.
— Давид, это Люси.
Я опять сказал:
— Да, да, да.
— Вы меня слышите? Это Люси Моро.
— Что случилось? — спросил я. — Ничего страшного?
— Нет-нет. Я… я в Ниоре. Я тут до завтра.
Голос звучал немного устало.
— Вы не заглянете к брату и дедушке, если будет время, — буквально на пару минут? Просто предупредить, что я не вернусь. Они не подходят к телефону. А из мастерской Арно уже ушел. Извините, что звоню вам через Матильду, но у меня нет вашего номера. Мне очень неловко, но вы меня очень выручите. Вы… не дадите мне свой номер мобильного?
— Постойте, я сохраню ваш номер и перезвоню, так будет проще.
Я сразу же сохранил ее номер и, едва она отключилась, послал ей СМС с вопросительным знаком — сообщение, конечно, лаконичное, но вполне отражало мой ступор.
Значит, созвонимся. Спасибо, до свидания, и еще раз спасибо, вы очень добры. Даже если всего на пять минут — все равно супер. До свидания.
Матильда смотрела на меня во все глаза. И кстати, слушала во все уши.
Я вернул ей трубку.
— Ну и нахальство, — сказала Матильда.
Мы так и стояли на пороге, Матильда вдруг вспомнила, что дверь открыта: «Входите, входите, пообедаете с нами, вы там, небось, совсем замерзли без электричества». Действительно, я и замерз, и проголодался, и вошел к ним в дом. Почему Люси позвонила именно мне? Ведь есть же у нее друзья, она знает всю деревню. Я, как зомби, плелся за Матильдой, мы вошли в гостиную, в печке жарко пылал огонь.
— Некоторые вообще без тормозов, — сказала Матильда.
— Ну да… А может, у нее что-то случилось?
Хотел бы я, чтобы причина была в этом. А не в том, что она просто считает меня последним лохом. Впрочем, второе правдоподобней.
Все равно обалдеть, что она позвонила мне.
После обеда (мясная запеканка с корнишонами и мангольд, запеченный в гратене) у Гари оказалось какое-то дело, мы решили отложить вопросы на потом, и я вернулся в «Дебри науки».
Не знаю, отчего я вдруг решил помочь этой малознакомой девушке, — может, жалко ее стало, да и Арно такой симпатяга. В конце концов, от меня до их дома — двести метров. Только пришлось англичан перенести на другой день: в такой снег и холод до них не добраться, — я позвонил и передоговорился. (Женщина, которая мне ответила, почти обрадовалась отмене визита, — я даже приуныл. Ладно, потом разберемся.)
Значит, к Люси я пошел около четырех, снег падал по-прежнему, деревня тонула в белой мгле, на улице я не встретил ни души. Ветер пах печным дымом и зимой. Большинство ставен были закрыты; кое-где за окном мерцали оранжевые огоньки, все сидели при свечах. Словно попал в рождественскую сказку.
Добрался до дома, постучал в дверь, Арно открыл сразу же. В большой комнате стоял мрак, света не было, камин не горел. Арноша выглядел немного взбудораженным, без конца нюхал свой локоть, три раза подряд спросил, когда придет сестра, я честно сказал, что не знаю — возможно, завтра. Давай для начала затопим, ладно? Такое предложение его обрадовало. Я пошел к камину, а он стал смотреть. В теплом пепле нашлось несколько угольков, на них я положил побольше щепок, поработал поддувалом, пока не вспыхнуло; занялся огонь, я подождал минуту или две, пока он разгорится, и добавил полено — надо сказать, немало гордясь собой; правда, пепел разлетелся во все стороны, но результат был налицо.
