На вечерах в Версале Люсиль всегда оставалась самой собой – наблюдательной и тихой. Она редко говорила, но ее нельзя было не заметить. Старшие дети присоединялись к младшим и ужинали на кухне, а Лиана с Жоржем провожали друзей в гостиную. Жорж имел забавную привычку созывать вместе людей самых разных пород: директоров предприятий, коммерческих директоров, директоров по продажам и просто лучших друзей. Друзья эпохи «улицы Мобеж» и новые знакомые, которыми Жорж обзаводился буквально на каждом шагу, с радостью приходили в его дом. Профессиональные беседы быстро сменялись анекдотами, шутками, светской болтовней и смехом. Как только взрослые садились за стол, Варфоломей возвращался в гостиную, чтобы допить оставшийся в стаканах аперитив, а затем добраться до прихожей и, пошарив по сумкам и карманам, добыть мелочи. К счастью, хулиганство старшего брата продолжалось недолго: Лизбет вскоре выдала его с потрохами.
Несмотря на то что Лиана давно отказалась от контрацепции по методу Огино-Кнауса, после семилетнего перерыва она вновь забеременела. Сначала новость восприняли с тревогой, но Лиана оставалась спокойной, ее живот с каждым днем делался круглее и тяжелее. С чердака принесли детскую кроватку, музыкальную шкатулку и давным-давно убранную одежду. К Лиане вернулась привычка спать средь бела дня, пока дети в школе. Она складывала руки на животе и нежилась на теплых перинах, счастливая и удовлетворенная. Старшие дети жили своей жизнью, ходили на вечеринки, дискотеки, флиртовали. Малыши тоже выросли, и даже Виолетта уже умела читать и писать. Лиане скоро должно было исполниться сорок три года. Она родила семерых детей, не считая Жан-Марка, и не знала большего блаженства, кроме как чувствовать внутри себя новую жизнь, а потом держать в объятиях малыша и кормить грудью.
Эта беременность казалась Лиане особенной.
Она получала удовольствие, глядя, как увеличивается грудь и растет живот, она медленно передвигалась, она созерцала, она не болела, не уставала, все в мире представлялось ей простым и очевидным. Ничто не омрачало месяцы беременности, дети поддерживали маму во всем, Жорж возвращался домой в прекрасном настроении. Конечно, он возвращался поздно, иногда уезжал в командировки и не оставлял без внимания некоторых женщин, но стоило ли на это жаловаться? С некоторыми женщинами Жорж встречался тет-а-тет, помогал им советами, показывал Париж, знакомил их с нужными людьми. Порой он даже приводил девушек на ужин. Все они отличались молодостью, красотой и смотрели на Жоржа с восхищением.
С самого начала Лиана поняла: если она хоть на секунду, на крохотную секундочку, позволит себе вообразить, как Жорж ласкает другую женщину, увидит эту картинку хоть на долю секунды – она умрет. Ей повезло, ей очень повезло в жизни. Она радовалась, и ничто не могло помешать ее счастью. Даже если Жорж и хотел других женщин, всех женщин, он все равно оставался ее мужем, ее любимым – так она его называла.
Жизнь в Версале протекала гораздо спокойнее, чем в Париже, и хозяйство поддерживать стало проще. Стиральная машина с автоматическим отжимом, миксер, привезенный из США, никаких неоплаченных счетов и долгов, страшной экономии и финансовой бездны за душой. Новый ребенок Лиану не пугал. Несмотря на многочисленные беременности, бабушка сохранила чудесную фигуру и тонкую талию. Когда они с Жоржем выходили в свет, Лиана делала себе легкий макияж, выкуривала парочку ментоловых сигарет, изысканно причесывалась и очаровывала общество своим заразительным звонким смехом.
Лиана думала, что уже никогда не сможет иметь детей, но внезапно забеременела и превратилась в самую счастливую женщину на земле. Жюстин, Мило и Жан-Марк сгорали от нетерпения. Виолетта заранее ревновала и крепко держалась за мамину юбку.
Нового ребенка ожидали как чудо – невообразимое, непредвиденное – Божий дар.
Летом Лиана и Жорж отправили своих отпрысков в Пьермонт. Старшие дети, как всегда, отвечали за младших. Лизбет уже исполнилось восемнадцать, Варфоломею – семнадцать, Люсиль – шестнадцать. Лиана осталась в Версале в предвкушении родов. В августе семья планировала поехать в Испанию – в Аликанте, где Жорж на время отпуска снял большую квартиру.
В самом начале июля после обеда у Лианы отошли воды, она позвонила Жоржу в агентство и в сопровождении соседки отправилась в парижскую больницу, куда была записана. Там меньше чем за два часа она родила восхитительного мальчика с платиновыми волосами. Вскоре подоспел Жорж.
До Пьермонта новость долетела в тот же вечер.
Том родился! Здоровенький и крепкий мальчик!
Лизбет и Люсиль купили сидра, чтобы отпраздновать событие, и пригласили в дом друзей. Подняли бокалы за появление на свет Тома. Потом молодые люди играли на гитаре, курили, вечеринка продолжалась допоздна.
Рано утром Мило, Жюстин и Виолетта (тем летом – двенадцать, десять и восемь лет) воспользовались тем, что старшие братья и сестры спят после бурного праздника, цапнули в холодильнике немного съестного для пикника и отправились с друзьями в экспедицию. Они пошли вдоль реки и решили добраться до дамбы. Поднявшись на самый верх, дети осмотрелись вокруг. Никто не видел, как Виолетта умудрилась поскользнуться и упасть. Однако она упала – с высоты двух с половиной метров – головой о бетонную плиту. Несколько секунд ребята не отдавали себе отчета в случившемся. Виолетта не двигалась. Неней, старший из детей, бросился к девочке, чтобы повернуть ее лицом вверх.
Люсиль разбудили вопли. Она, так любившая поваляться утром в постели, вскочила одним прыжком и почувствовала, как слезы страха предательски подступают к горлу. Она надела штаны и побежала вместе с детьми к дамбе, увидела бледную неподвижную Виолетту. Люсиль тошнило от ужаса, она думала, что вот-вот потеряет сознание. На дрожащих ногах она подошла к сестре, хотела поднять ее, но вспомнила, что изменять положение травмированного тела дозволено, в целях безопасности, лишь врачу. Лизбет вызвала спасателей. Люсиль взяла Виолетту за руку, пытаясь подобрать правильные слова – напрасно. Ей хотелось кричать, но крик никак не мог вырваться из груди. В машине «Скорой помощи» Люсиль сидела рядом с сестрой, скорчившись от боли, словно загипнотизированная видом крови, которая вытекала из ушей Виолетты и пачкала пижаму. Виолетта бредила.
Лизбет позвонила Жоржу в агентство. Он говорил холодно и тихо. Лизбет ответила на все вопросы: Виолеттой занимаются врачи, она была в сознании, ей было больно, да, очень больно, они ничего не сказали, нет. Ничего.
Пока Жорж мчался из Парижа в сторону Жуани, к Лиане в палату зашел врач. Он ограничился всего несколькими вступительными фразами и велел Лиане сохранять спокойствие. Ребенок, которого она родила, страдал синдромом Дауна – болезнью, которую медицина активно изучает и которая также называется трисомией по хромосоме 21. Поскольку Лиана не реагировала, врач добавил, очень четко выговаривая каждый слог:
– Ваш сын идиот, госпожа Пуарье.
Врач посоветовал Лиане доверить ребенка Дирекции государственных больничных учреждений. Появление такого ребенка в многодетной семье – просто катастрофа. Его интеллектуальное и физическое развитие ограничено природой. Том – обуза, горе. Такого ребенка придется всю жизнь волочь на себе, тянуть, тащить. Лиана в состоянии шока ответила, что посоветуется с мужем. Она взглянула на Тома в колыбельке рядом с собой, на его крохотные кулачки, светлый пушок на голове, изящный, словно нарисованный ротик. Малыш сосал большой палец и умилительно причмокивал. Он казался совершенно нормальным, таким же, как другие младенцы: не способным выжить самостоятельно.
Следующие дни семейство Пуарье провело в аду. Виолетта с переломом черепа застряла в больнице недели на три, Лиану тоже не выпускали из клиники, поэтому мать увидела дочь только спустя десять дней после несчастного случая.
Жорж мотался между Парижем, больницей в Жуани и домом в Пьермонте.
