Однако же, если ты примешь на себя обязанности по приготовлению Агнес Магнусдоттир ко встрече с Господом, тебе придется регулярно, как только позволит погода, посещать Корнсау. Ты должен будешь проповедовать слово Господне, пробуждать в ней раскаяние и смиренное принятие Правосудия. Не допусти, чтобы на твое решение повлияли лесть или родство с преступницей, если таковое имеется. По всем вопросам, преподобный, буде ты не сумеешь принять собственного решения – обращайся за помощью ко мне.
Я жду твоего ответа. Передай его, будь любезен, с моим курьером.
Сислуманн
Бьёрн Блёндаль
МЛАДШИЙ ПРОПОВЕДНИК ТОРВАРДУР ЙОУНССОН укреплял новыми камнями очаг в небольшом домике, примыкавшем к брейдабоулстадурской церкви, когда услыхал от порога негромкое покашливание отца.
– Тоути, прибыл курьер из Хваммура. Он спрашивает тебя.
– Меня?
От неожиданности Тоути выронил камень, и тот упал на земляной пол, только чудом не стукнув его по ноге. Преподобный Йоун досадливо поцокал языком, шагнул внутрь, нагнув голову под низкой притолокой, и легонько оттолкнул Тоути.
– Да, именно тебя. Он ждет.
Курьером оказался слуга в поношенной одежде. Он окинул Тоути долгим взглядом и лишь затем заговорил:
– Проповедник Торвардур Йоунссон?
– Да, это я. Добрый день. Э-э… собственно говоря, я – младший проповедник.
Слуга пожал плечами.
– Я привез тебе письмо от сислуманна, его чести Бьёрна Блёндаля. – С этими словами он извлек из-за пазухи листок бумаги и протянул его Тоути. – Мне велено подождать, пока ты его не прочтешь.
Письмо после пребывания за пазухой было на ощупь теплым и сыроватым. Тоути сломал печать, отметил мимоходом, что на письме стоит сегодняшняя дата, и, усевшись на колоду для рубки дров, которая лежала у входа, приступил к чтению.
Дочитав послание Бьёндаля до последней строчки, он поднял глаза и обнаружил, что слуга сверлит его неотрывным взглядом.
– Ну? – осведомился тот, нетерпеливо вскинув брови.
– Прошу прощения?
– Что ты ответишь сислуманну? Мне недосуг торчать здесь весь день.
– Можно мне поговорить с отцом?
Курьер выразительно вздохнул:
– Говори, чего уж.
Отец был в бадстове [4] – неспешно расправлял одеяла на своей постели.
– Что такое?
– Это от сислуманна.
Тоути протянул отцу распечатанное письмо и, терзаясь неуверенностью, стал ждать, когда тот все прочтет.
С бесстрастным видом отец сложил письмо и вернул его Тоути, так и не сказав ни единого слова.
– Что я должен ответить? – наконец спросил Тоути.
– Тебе решать.
– Я не знаю эту женщину.
– Не знаешь.
– Она не из нашего прихода.
– Не из нашего.
– Почему она попросила назначить именно меня? Я всего лишь младший проповедник.
Отец снова принялся расправлять одеяла.
– Возможно, тебе следует обратиться с этим вопросом к ней самой.
Курьер сидел на колоде и ножом вычищал грязь из-под ногтей.
– Ну и что? Какой ответ я должен передать сислуманну от младшего проповедника?
Тоути ответил прежде, чем успел осознать собственное решение:
– Передай Блёндалю, что я встречусь с Агнес Магнусдоттир.
Глаза курьера округлились:
– Так письмо насчет этого дела?
– Я буду ее духовным наставником.
Слуга уставился на Тоути, открыв рот, затем вдруг расхохотался.
– Силы небесные, – пробормотал он. – Посылают мышонка кошку усмирять.
С этими словами курьер вскочил на коня и через минуту скрылся за волнистыми очертаниями холмов, а Тоути так и остался стоять, держа письмо на отлете, словно боялся, что оно вот-вот вспыхнет огнем.
* * *
Стейна Йоунсдоттир складывала сушеный навоз во дворе дернового дома, который принадлежал ее семье, когда услыхала стремительную дробь конских копыт. Стряхнув с юбок комья грязи, Стейна поднялась и выглянула из-за угла дома, откуда лучше был виден тракт, проходивший по долине. По тракту скакал, приближаясь, всадник в ярко-красном мундире. Когда он повернул к хутору, Стейна вдруг осознала, что именно ей предстоит встречать гостя. Борясь с паникой, охватившей ее при этой мысли, она метнулась за дом, торопливо поплевала на грязные ладони и вытерла нос рукавом. Когда она вернулась во двор, всадник уже ждал ее.
– Добрый день, барышня. – Приезжий окинул озадаченным взглядом испачканные юбки Стейны. – Вижу, я отвлек тебя от трудов.
Стейна во все глаза смотрела, как он спешился, ловко перекинув ногу через седло. И приземлился с непринужденным изяществом, неожиданным для человека такой крупной комплекции.
– Ты знаешь, кто я такой? – осведомился он, глядя на Стейну в ожидании подтверждения.
Девушка помотала головой.
– Я – сислуманн Бьёрн Аудунссон Блёндаль.
С этими словами приезжий одарил Стейну едва заметным кивком и оправил мундир. Стейна заметила, что мундир у него с серебряными пуговицами.
– Вы из Хваммура, – пробормотала она.
Блёндаль терпеливо улыбнулся.
– Да. Я надзираю за службой твоего отца. Собственно, я приехал поговорить с ним.
– Отца нет дома.
Блёндаль нахмурился:
– А твоя мать?
– Они оба отправились по делам на юг долины.
– Понимаю.
Блёндаль пристально взглянул на девушку, и та неловко поежилась и отвела взгляд, устремив его на дальние поля. Лицо у нее было бледное, только лоб и нос покрывала россыпь мелких веснушек. Широко поставленные карие глаза, меж передних зубов – внушительная щель. Несуразная девица, подумал Блёндаль. И отметил черные полоски грязи у нее под ногтями.
– Придется вам приехать в другой раз, – наконец заявила Стейна.
Блёндаль замер.
– Могу я по крайней мере войти в дом?
– Ага. Если хотите. Коня можно привязать здесь.
Стейна прикусила губу, глядя, как Блёндаль наматывает поводья на столбик во дворе, затем развернулась и почти бегом скрылась в доме.
Гость последовал за ней, согнувшись в три погибели под низкой притолокой.
– Твой отец вернется сегодня?
– Нет, – кратко ответила она.
– Как неудачно, – посетовал Блёндаль, кое-как пробираясь по темному коридору вслед за Стейной в бадстову. С тех пор как его назначили на должность сислуманна, он заметно раздобрел и привык к более просторному, выстроенному из привозных бревен жилищу, которое сислуманну с семейством выделили в Хваммуре. Он брезговал крестьянскими лачугами и хуторскими домами – тесными комнатушками, дерновые стены которых исторгали летом клубы пыли, что вызывала у него надрывный кашель.
– Сислуманн…
– Господин сислуманн.
– Прошу прощения. Мама и пабби [5], то есть я хотела сказать, Маргрьет и Йоун вернутся завтра. Или послезавтра. Смотря по погоде.
Стейна указала на ближний конец узкой комнаты, которую занавеска из серой шерсти разделяла на собственно бадстову и крохотную гостиную.
– Посидите тут, – сказала она, – а я схожу за сестрой.
Лауга Йоунсдоттир, младшая сестра Стейны, полола скудный огород чуть поодаль от дома. Согнувшись в три погибели над грядками, она не заметила прибытия сислуманна, однако голос сестры услыхала задолго до того, как та появилась в поле зрения.
– Лауга, ты где? Лауга!
Лауга выпрямилась и вытерла о фартук испачканные землей руки. Она не стала кричать в ответ, но терпеливо дождалась, пока Стейна, что бежала, путаясь в длинных юбках, наконец заметит сестру.
– Я тебя обыскалась! – выкрикнула Стейна, переводя дух.
– Боже милостивый, да что же такое стряслось?
– К нам приехал сислуманн!
– Какой еще сислуманн?
– Блёндаль!
Лауга ошеломленно воззрилась на сестру:
– Сислуманн Бьёрн Блёндаль? Вытри нос, Стейна, у тебя сопли текут.
– Он сидит в гостиной.
