— Чего ей завидовать? Она королева бала. У нее Джейс. Теперь она на месте Марго.
У меня от твердой ванны уже задница заболела, я попытался сесть как-то по-другому. Теперь мы касались друг друга коленями.
— Место Марго никто не может занять, — сказал я. — В общем, ей хочется иметь то, что есть у тебя. Ты нравишься людям. Все думают, что ты симпатичней.
Лэйси стыдливо улыбнулась:
— Ты думаешь, что я поверхностная?
— В общем, да. — Я вспомнил себя самого, как я стоял под дверью и ждал, когда разденется Бекка. — Но и я сам тоже, — добавил я. — Все такие.
Я частенько мечтал: «Вот бы у меня было тело, как у Джейса Ворзингтона. Уверенность в себе, уверенность с девчонками».
— Ну, не настолько. Мы вот с Беном одинаково поверхностные. А тебе пофиг, что о тебе думают.
Это одновременно и было правдой, и не было.
— Увы, для меня это важнее, чем мне самому хотелось бы, — признался я.
— Без Марго так паршиво, — сказала Лэйси.
Она тоже была пьяная, но такие пьяные мне скорее приятны.
— Ага, — согласился я.
— Я хочу, чтобы ты меня туда свозил, — сказала она. — В торговый центр. Бен мне рассказал.
— Хорошо, поедем, когда захочешь, — ответил я. И рассказал, что этой ночью нашел там лак для ногтей и одеяльце Марго.
Лэйси какое-то время молчала, дыша через рот. А потом буквально прошептала:
— Она умерла, да.
— Я не знаю, Лэйси. Я то же самое думал до сегодняшней ночи, но теперь не уверен.
— Она умерла, а мы тут все…
Я вспомнил подчеркнутые строки из Уитмена: «Если об этом не знает никто во вселенной, я доволен, / Если знают все до одного, я доволен». И ответил Лэйси:
— Может быть, она так хотела. Чтобы жизнь продолжалась.
— На мою Марго это непохоже, — возразила она.
И я подумал про свою Марго, про Марго Лэйси, про Марго миссис Шпигельман — все мы смотрели на разные ее отражения в комнате кривых зеркал. Я собирался добавить что-то еще, но заметил, что рот у Лэйси открылся еще больше, она прислонилась головой к холодной серой плитке и уснула.
Только после того как в туалет дважды заходили поссать, я решил ее разбудить. Было уже почти пять утра, и мненадо было отвезти Бена домой.
— Лэйс, просыпайся, — сказал я, касаясь своим башмаком ее шлепанца.
Она покачала головой.
— Мне нравится, когда меня так называют, — сказала она. — Ты в курсе, что сейчас ты, типа, мой лучший друг?
— Я взволнован, — ответил я, хотя она была пьяная, уставшая и говорила неправду. — Слушай, мы сейчас вместе идем наверх, и если кто-нибудь что-нибудь о тебе скажет, я буду защищать твою честь.
— Хорошо, — согласилась она.
И мы пошли, народ к этому времени уже подрассосался, но у бочонка еще ошивались бейсболисты, включая Джейса. Почти все остальные уже спали — кто в спальниках, кто просто на полу; несколько ребят жались друг к другу на раздвижном диване. Энджела с Радаром лежали вместе на коротком диванчике для двоих, у Радара свисали ноги. Они спали.
Как раз когда я собирался расспросить ребят у бочонка, не видели ли они Бена, он влетел в гостиную. На голове у него был голубой чепчик, а в руках — меч из восьми пивных банок, склеенных скотчем, я так полагаю.
— Я ТЕБЯ ВИЖУ! — проорал он, указывая на меня мечом. — ВИЖУ КВЕНТИНА ДЖЕЙКОБСЕНА! ДАААА! Ко мне! На колени!
— Что? Бен, успокойся.
— НА КОЛЕНИ!
Я покорно опустился на колени, глядя на него.
Он дотронулся мечом до моих плеч:
— Силой пивного меча, скрепленного суперклеем, я нарекаю тебя моим эксклюзивным водителем!
— Благодарю, — сказал я. — Только не надо блевать в машине.
— ДА! — возопил он.
А когда я попытался подняться, он толкнул меня рукой, в которой не было пивного оружия, снова постучал мечом по плечам и сказал:
— Силой пивного меча, скрепленного суперклеем, я требую, чтобы во время вручения дипломов у тебя под мантией ничего не было.
— Что? — На этом месте я встал.
— ДА! Ты, я и Радар! Идем голыми, только мантии. На вручение! Будет нереально круто!
— Да уж, — сказал я, — сексуальнаяидея.
— ДА! — подтвердил Бен. — Поклянись, что ты с нами! Радара я уже заставил поклясться. РАДАР, ТЫ ЖЕ ПОКЛЯЛСЯ?
Радар чуть повернул голову и приоткрыл глаза.
— Поклялся, — буркнул он.
— Ну, тогда и я клянусь, — сказал я.
— ДА! — Тут Бен повернулся к Лэйси: — Я тебя люблю.
— Я тебя тоже, Бен.
— Нет, я тебя люблю.Не по-братски и не по-дружески. Я люблю тебя, как реально пьяный чувак любит самую классную на свете девчонку.
Она улыбнулась.
Я сделал шаг вперед, стараясь спасти его от всех этих глупостей, и положил руку ему на плечо.
— Если ты хочешь попасть домой к шести, пора выходить, — напомнил я.
— Хорошо, — согласился Бен. — Но я должен поблагодарить Бекку за такую роскошную вечеринку.
Мы с Лэйси пошли вслед за Беном вниз по лестнице, он открыл дверь в комнату Бекки и сказал:
— Ты крутую вечеринку закатила! А вот ты сама — такая отстойная. У тебя даже по жилам отстой вместо крови течет! Но за пиво спасибо!
Бекка уже была в комнате одна, она лежала на кровати, таращась в потолок. На Бена она даже не взглянула, только тихонько пробормотала:
— Надеюсь, твоя подружка наградит тебя своим букетом.
Без тени иронии он ответил:
— Рад был поболтать! — после чего закрыл дверь.
По-моему, он даже не понял, что ему нахамили.
Потом мы снова поднялись наверх и направились к выходу.
— Бен, — сказал я, — пивной меч надо тут оставить.
— Ладно, — согласился он.
Тогда я взялся за конец и потянул, но он не выпустил. Я уже было собрался наорать на эту пьянь, но вдруг заметил, что Бен просто не можетего выпустить.
Лэйси рассмеялась:
— Бен, ты что, сам к мечу приклеился?
— Нет, — ответил он. — Суперприклеился. Чтобы его никто не украл!
— Железная логика, — невозмутимо ответила Лэйси.
Нам удалось оторвать все банки, кроме той самой, что была приклеена к Беновой руке. Как я ни тянул, вялая рука тянулась вместе с банкой, как будто он был марионеткой на пивной нитке.
Наконец Лэйси напомнила:
— Пора уже ехать.
И мы поехали. Бена мы посадили на заднее сиденье и пристегнули ремнем безопасности. Лэйси осталась с ним, «надо следить, чтобы он не блеванул или не забил себя до смерти этой банкой».
Сам Бен был уже где-то далеко, так что она говорила о нем, не стесняясь.
— Знаешь, вот насчет того, как он старается. Ну, по-моему, как-то чересчур, но что в этом такого плохого? Он милый, разве нет?
— Наверное, — сказал я.
Голова Бена болталась из стороны в сторону так, будто и не была прикреплена к позвоночнику. Мне он особо милым не казался, но это было неважно.
Сначала я высадил саму Лэйси на противоположной стороне Джефферсон-парка. Когда она наклонилась и чмокнула Бена в губы, он оживился достаточно, чтобы снова пробормотать «да».
Потом она пошла домой и, когда проходила мимо моей дверцы, сказала «спасибо». Я просто кивнул.
После я поехал через микрорайон. Была уже не ночь, но еще и не утро. Сзади тихонько похрапывал Бен. Я остановился перед его домом, открыл дверь, отстегнул ремень, который удерживал его.
— Бенище, пойдем.
Он засопел, покачал головой, потом проснулся. Потом ему захотелось протереть глаза, но, к его удивлению, на руке оказалась пустая пивная жестянка. Он попытался сжать руку в кулак и немного погнул банку, но снять ее все равно не удалось. С минуту он на нее смотрел, а потом кивнул и констатировал: «Ко мне прилипла Тварь».
Выбравшись из машины, он на заплетающихся ногах пошел к дому; дойдя до крыльца, обернулся и улыбнулся. Я помахал ему рукой, и пивная банка задергалась в ответ.
14
Я поспал несколько часов, а потом все утро рассматривал найденные накануне путеводители. Я ждал до обеда, чтобы позвонить друзьям. Сначала я набрал Бена.
— Доброе утро, солнышко.
— О боже, — ответил он жалобным голосом. — Господи Иисусе, приди и утешь своего несчастного старика Бена. Боже мой. Да снизойдет на меня твоя благодать.
