Мы снова принялись за дело. К сожалению, во второй раз оно не пошло быстрее, зато мы использовали больше болтиков. В три часа ночи новый мотоцикл был готов. К радости мужа, я решила больше не кататься на нем. Пусть сын сам его проверяет. Я легла спать усталой, умиротворенной и несчастной. Несчастной, потому что узнала страшную вещь… Я слишком большая для детских игрушек и мотоциклов.
Утро Рождества наступило через четыре часа. Мой сын был в полном восторге от нового мотоцикла – ведь он совсем как папин! И папа тоже сиял от удовольствия.
Моему сыну сейчас тринадцать, и у нас в гараже уже стоит его настоящий мотоцикл… рядом с папиным. Нет, я не перестала ребячиться, но теперь я понимаю, что некоторые вещи в жизни созданы только для мальчиков.
Муж и сын вместе катаются на мотоциклах. Сын зовет меня с ними, но я смотрю на мужа и вспоминаю, что это «не мое». Я уже разок прокатилась на мотоцикле по гостиной, и мне этого хватило.
Пряничный домик
Пусть крыша над нашей головой никогда не рушится, и пусть добрые друзья под ней никогда не ссорятся.
Ирландское благословение
Несколько лет назад в Рождество моя семья приняла судьбоносное решение – не печь традиционное печенье.
Оно далось нам непросто. Все мы знаем, что есть традиции, которые дети особенно любят. Елка должна быть такой большой и нарядной, чтобы дом празднично сиял внутри и снаружи. Мы обязаны, к неудовольствию моей свекрови, исполнить песню «Бабулю переехал северный олень». И разумеется, нужно непременно напечь гору печенья. Но трое моих сыновей уже выросли, и я решила, что они не расстроятся. Вместо традиционного печенья в этом году мы сделаем… пряничный домик.
Честно скажу, пекарь из меня паршивый. Я люблю готовить, но выпечка меня не привлекает. А вот моя невестка Кресент печет великолепно. Она очень творчески подходит к этому занятию. Ей-то и пришла в голову идея пряничного домика. Она хотела завести новую семейную традицию.
Я предложила сделать рождественские тефтельки и украсить их, но она не согласилась. Ну что ж, попытка не пытка. Я не стала с ней спорить – пусть будет домик. Майк, мой средний сын и ее муж, собрался помогать. Он работал генподрядчиком и электриком, так что от него мог быть прок при строительстве… возможно.
Я веселилась и придумывала самые невероятные варианты нашего домика. Можно возвести трехэтажный викторианский особняк. Нет. Замок с башней и рвом, полным аллигаторов. Нет и нет. Копия Эмпайр-стейт-билдинг – все сто два этажа. Мама, хватит. Кресент на полном серьезе убеждала меня, что для первого раза следует остановиться на простом одноэтажном ранчо. Какая скукота… ну что ж, ладно.
Мы с Кресент купили на рынке ингредиенты для теста, глазурь и всевозможные украшения. Мы взяли мармелад, шоколадную крошку, мятные конфетки, цветные леденцы, лакрицу, драже, коричные леденцы, серебряные шарики и кондитерские посыпки… много разноцветных посыпок. Все было готово.
Тесто для стен и крыши удалось на славу. С обычным печеньем никогда не выходило так хорошо; я была в восторге. Дальше нужно было раскатать тесто ровно до толщины девять с половиной миллиметров. Это шутка? Как вы помните, я не пекарь. Я ничего никогда не смогу раскатать до равномерной толщины. Но Кресент это удалось. Раскатанное тесто мы поставили в духовку. Потом мы вырезали кусочки для стен и крыши, остудили их и приготовились строить наш дом.
Прежде всего нужно было сделать глазурь – «клей», который будет скреплять всю роскошную постройку. Во время замешивания часть сахарной пудры вырвалась на волю и обсыпала нас, столешницу и пол, но в целом с глазурью мы справились. Рецепт советовал смазать краешки стен, поставить их вертикально и прижимать друг к другу, пока они не схватятся. Мы действовали точно по инструкции. Мы держали стенки и ждали… ждали… ждали… а потом медленно отпустили. Ух, как здорово! Каркас нашего дома стоял. Стены действительно держались вместе… секунд десять. Потом они рухнули. Бум! Мы пробовали снова и снова. Результат один – стены не держались. Про крышу даже не спрашивайте. А где в это время был генподрядчик Майк? Он стоял рядом и хохотал без перерыва. Ну и помощничек!
К тому времени мы с Кресент – и даже Майк – были покрыты этой специальной глазурью. Кухню тоже было не узнать – повсюду глазурь. Я хотела вызвать спецслужбы, чтобы нас почистили. Теперь-то я знаю, почему глазурь назвали «клеем», хотя есть слово получше – «цемент». Она склеивает все, к чему прикасается, кроме кусочков пряничного домика. Ничто не могло удержать их вместе.
В конце концов Майкл достал пистолет с обычным клеем и собрал все детали. У него получилось. Мы сделали каркас из зубочисток, чтобы поддержать крышу. Наконец-то домик встал как надо.
Украшать было намного веселее. Мы съели больше украшений, чем прилепили на домик, но когда все было готово, картина вышла… хм-м-м… очень, очень печальная. Дом был кривой. Косой. Потрескавшийся. Истекающий глазурью. Самым главным украшением были зубочистки, на которых держалась вся конструкция. Труба торчала под таким углом, что Санте пришлось бы немало повозиться, доставляя подарки. Входная дверь оказалась на крыше, а окон не было вообще. Зато мы с Майком и Кресент сияли от счастья. Наш день был наполнен улыбками, смехом и любовью.
Стало ли это новой семейной традицией? Делали мы великолепные и замысловатые пряничные домики каждый год в течение следующих ста лет? Вы с ума сошли?! Нет, конечно! Наш строительный бизнес лопнул после первой попытки.
Зато мы завели новую традицию: ходить за готовым пряничным домиком в магазин сразу после Дня благодарения. Так было гораздо проще и чище. Домик служил рождественским украшением, а наутро после праздника мы его съедали, смеясь над тем, как пытались построить его сами. А выпечку рождественского печенья я поручила Кресент. У нее получается красиво и вкусно, каждый год она выдумывает новое угощение для нашей семьи. Я больше всех люблю это печенье, потому что… мне не приходится его печь. Я только ем его!
Рождество на Гавайях
Солнце как будто заключило ее плечи в дружеские объятья.
Марджори Киннан Ролинг, писатель
– Снеговику было так холодно, что нам пришлось надеть на него куртку, – жалобно хныкала я мужу, расстегивая парку на младшем сыне.
– Дорогой, – ныла я, – хватит с меня снега; я хочу солнца – жаркого солнца. И пальм, а не сосен. И прекрасных белых пляжей. И экзотических фруктов.
Перед моим мысленным взором замелькали свежие ананасы.
Мы с моим мужем Риком совершенно разные. Он любит холод, а я люблю тепло. Он спокойно относится к температуре ниже тридцати градусов и полуметровым сугробам, покрывающим нашу местность на северо-востоке Британской Колумбии. С ним пришлось поспорить, но я победила.
– Ура, мы поедем на Гавайи! – ликовала я. – Возьмем с собой детей!
Я предвкушала, как мое бледное, истосковавшееся по солнцу тело будет наслаждаться отдыхом на тропическом острове.
По дороге наша семья – включая восьмилетних близнецов и двухлетнего малыша – сбросила с себя тонну зимней одежды: парки, унты, котиковые варежки и шапки. Мы приземлились в Гонолулу, и я в восторге выскочила из самолета.
Покачиваясь под звуки экзотической гавайской музыки, танцовщицы хула в травяных юбках и цветочных гирляндах встретили нас с распростертыми объятьями. Я припала губами к земле. Рик стоял рядом, пошатываясь: его ног почти не было видно из-под горы зимних вещей.
Наша квартира в Гонолулу была просторной (в ней мог разместиться целый отряд бойскаутов), прохладной (мы с Риком устроили поединок армрестлинга из-за кондиционера; муж победил, и кондиционер остался включенным). Самое главное – от нас до пляжа и торгового центра идти было всего ничего – оу, йес! Мне нравилось все в этом доме: экзотические сады, игровая комната, плавательный бассейн.
