Я уже неделю дома, и сегодня первый день, когда мне захотелось выйти.
Майкл и его мама пришли меня навестить. Он классно выглядит и здорово вырос. Сказал, что сочувствует мне. Он собирается стать священником. Мы посмеялись по поводу той истории с Тауни Кисточкой, и я сказала, что дождусь, когда он станет епископом или кем там он собирается стать, и приду его шантажировать. Он не пойдет вместе со мной в среднюю школу Магнолия-Спрингз, а поедет учиться в семинарии «Спринг-Хилл» в Мобиле, штат Алабама. Мне его будет не хватать.
Конечно, у меня всегда остается Кей Боб Бенсон, и я вся в предвкушении.
Сегодня днем ходила к Пичи Уигам. Они с Улой Сур очень обрадовались, а уж как я была рада их видеть! Они сказали, я ничуть не изменилась, разве что повыше немного стала. Моя старая кошка Феликс растолстела, как свинюшка, и совершенно меня не узнала. Они спросили, хочу ли я ее забрать, но я сказала – нет, можете ее оставить. Если я ее заберу, это разобьет сердце им обеим. Феликс спит на стойке бара и разбалована донельзя.
Папа потерял землю, которой владел, и теперь ведет дела мотеля «Фламинго» вместо переехавшего назад в Тупело хозяина. У меня собственная комната в мотеле. Все бы ничего, но расположена она прямо рядом с баром, где вечерами шумновато.
Угадайте, кто прислуга в мотеле! Вельвета Причард! Она не может на меня смотреть без слез, все из-за мамы. Я стараюсь быть с ней дружелюбной, это меньшее, что я могу сделать, ведь мама так ее любила. Я ей сказала, что мама все время о ней спрашивала.
Ничего нельзя поделать с папиным пьянством. Он старается, но ему это трудно, тем более сейчас он бармен в мотеле. Почти каждое утро я просыпаюсь от шума – это волокут папу в его комнату. Похоже, папа не может налить выпивку, без того чтобы самому не приложиться.
Старый безумный Джимми Сноу живет в мотеле вместе с папой. Ему тяжело найти работу в последнее время, потому что он еще трижды попадал в аварию. Вряд ли он когда-то изменится, и пьет не меньше прежнего. Они с папой друг друга стоят. Папа слышал от мистера Вентцеля, что Бетти вышла замуж за славного парня, дантиста. Они живут в Меридиане, и у них родилась дочка. Угадайте, как ее назвали. Дейзи Фэй! Ну кому придет в голову называть ребенка Дейзи Фэй, без необходимости-то?
Слава богу, полиция так и не раскрыла убийство Клода Пистала. Я жуть как беспокоилась. Каждый день ждала вестей, что папу и Джимми Сноу посадили в тюрьму. Рэйетта Уокер переехала в Пелл-Сити, Миссисипи. Надеюсь, она не проболтается. Ни папа, ни Джимми Сноу никогда не заговаривают об убийстве даже спьяну, и я тоже об этом ни гугу. Миссис Дот до сих пор в больнице. А в остальном в Шелл-Бич все по-прежнему. Построили несколько новых мотелей и коттеджей, но не много. Народ все так же мечтает переехать во Флориду. Папа считает, что жители Флориды должны приехать в Шелл-Бич и тогда мы все разбогатеем. Пусть уж поторапливаются, что ли.
Не знаю, рада ли я, что пойду в среднюю школу Магнолия-Спрингз. Теперь мне кажется, что я даже полюбила свой интернат. И почему говорила маме, что мне там плохо, не пойму. Называется интернат Академией матери Марии. Я там была старшей пансионеркой. Нас было всего тринадцать, остальные только на занятия приходили. Мне не нравилось, что я не могу ночевать дома, но по вечерам там стояла такая тишина, и мне не приходилось делать уроки, потому что моя учительница была дежурной в спальне и сказала: можешь не делать, я и так в курсе, что ты все знаешь. Ее звали сестра Джуд. Я уверена, что на самом деле она кинозвезда Джун Хейвер. Я читала, что Джун Хейвер постриглась в монахини, и периодически спрашивала сестру Джуд, не была ли она в миру Джун Хейвер, но она всегда отвечала – нет. Хотя я до сих пор уверена, что так оно все и было.
Она спала в моей спальне, на соседней кровати. Кровати окружали занавески, которые полагалось на ночь задергивать. Но никто, кроме монахинь, этого не делал. Я заглянула за занавеску сестры Джуд. Там стояли только кровать и комод без зеркала. Монахиням не положено смотреть на себя в зеркало. Это грех или что-то в этом роде. Я спросила, а как же она по утрам надевает чепец без зеркала, и она ответила, что научилась делать это на ощупь. Была у нас в седьмом классе одна девочка гречанка, Патула, которая божилась, что монашенки купаются одетыми. И поверите, еще она уверяла, что монахини бреют головы. Я всеми способами пыталась застать сестру Джуд без чепца и подсмотреть, есть ли у нее волосы.
Патула была настолько без царя в голове, что приставала к монашкам с вопросом, носят ли они бюстгальтер. И знаете, что ответила сестра Джуд? Сказала – да, если необходимо, носят.
Дело в том, что сестра Джуд, по-моему, не хотела становиться монахиней. Впрочем, не уверена. Она из очень бедной семьи, и ее вроде как вынудили уйти в монастырь. Не знаю, правда это или она в самом деле Джун Хейвер, а всю эту историю выдумала, чтобы сбить меня со следа. Она показала мне свою детскую фотографию, где как две капли воды похожа на Джун Хейвер, только с темными волосами.
В первую неделю мне пришлось убирать в часовне, и я по ошибке поставила тряпки и швабры в исповедальню, думая, что это кладовка для щеток. Когда на следующий день отец О’Коннел пришел слушать исповеди, он наступил в ведро, запутался в тряпках и упал. Сестра Джуд сразу взялась меня выгораживать, мол, я не католичка, чего же вы ожидали.
Остальные девочки были нормальные, но встречались с мальчиками и ходили на танцы, куда меня не приглашали, так что мы не особо сблизились. Я была рада, что со мной дружит сестра Джуд. А то девчонкам лишь бы удрать на футбол поболеть за ребят. Да и священник не лучше. Одна маленькая девочка однажды выбежала из церкви и сказала, что он положил руки ей на грудь. Когда я рассказала это матери-настоятельнице, та попросила меня никому больше не говорить об этом, потому что он родом из Ирландии. А там все по-другому. Напомните, чтобы я не ездила в Ирландию!
Ненавижу вообще священников. Они себя такими умными считают. Вы знали, что женщин не допускают к алтарю, разве только затем, чтобы прибраться? Они считают женщин недостаточно чистыми! Сестра Джуд чуть не уморила себя молитвами на коленях перед алтарем. Я прямо не могла на нее смотреть, ушла. На следующий день я пошла и исходила там все вдоль и поперек, ни разу не преклонив колена. Кто сказал, что священники лучше монашек?
21 сентября 1956
Начались уроки. Пикл Уоткинс будет моей лучшей подругой до самой смерти. В первый день девочка по имени Дикси Нэш обозвала меня грязной макрелью, потому что я пришла из католической школы. А я ее – баптистским бабуином. После школы, когда они с подружкой стали меня пихать, Пикл подошла и велела им отвалить. Нэш обозвала ее деревенщиной. А она врезала ей и сказала:
– А ты водишь шашни с матросами, белая шваль. Я лягнула другую девчонку. Мы повалили их обеих, но нас прервали подоспевшие учителя. А эти девчонки довольно крепкие. Нас с Пикл спасло только то, что я была в кожаных туфлях, а Пикл в мокасинах с металлическими набойками, а те двое – в картонных балетках, которые бьют-то совсем не больно.
Дикси Нэш немного поцарапала мне щеку ногтями. Пикл заставила меня пойти к ней домой, а то от этой девицы можно запросто подцепить бешенство или какую-нибудь венерическую болезнь. Она помазала мне лицо мазью.
У Пикл рыжие кудрявые волосы и веснушки, и роста мы одинакового. Можем носить одну одежду! Ее семья переехала сюда три года назад из Оппа, штат Алабама. Оказывается, она слышала, как я воскресла из мертвых, и всегда хотела со мной познакомиться. У нее есть брат Лемюэль и младшая сестра Джуди, которую все зовут просто Малой. Они живут на ферме в четырех милях от города. Пикл играет в оркестре, хочет и меня туда затащить. Ноты знать не обязательно. Им просто нужны хорошие ребята, чтобы оркестр казался больше. Из остальных тоже мало кто умеет играть. Пикл у них – первый тромбон.
Она не собирается выходить замуж, как и я. Может, нам удастся поступить в один колледж и вместе снимать комнату в Нью-Йорке. Я у них осталась на ночь. Мама у нее очень добрая, да и папа ничего, но он заставляет всех читать молитву перед едой. Он дьякон в церкви. Похоже, они его боятся.
