Наконец раб остановился между двумя гранитными глыбами выше приюта для путников на перевале. Он осмотрел камни и вынул оттуда целый сверток одеял, который спрятал здесь перед тем, как разбудить Исаака. Затем он взял из рук еврея факел, и свет от горящей смолы упал на находку.
Исаак дрожащими руками развернул шерсть. Материя замерзла и была пропитана кровью. Открыв ее, он застыл от ужаса.
Перед ними лежал младенец, весь в застывшей крови, хватая ртом воздух, словно рыба на суше. Исаак сорвал с плеч плащ, завернул в него ребенка и прижал к груди.
Мужчины молча смотрели друг на друга.
– Адонай! [40] Масрук таки извлек ребенка из нее! – Зрачки иудея блестели, словно спелые черешни.
– И он живой! Хозяин, они хотели сбросить его в пропасть.
– Было бы лучше, если бы ты предоставил этого ребенка судьбе. Чудо, что он не появился на свет мертвым. – Он глубоко вздохнул. – Мальчик. Я думаю, Бог уготовал нам еще одно испытание. Идем! Посмотрим, сможем ли мы выдержать его.
Он нагнулся к ногам Танкмара, вытащил из своей одежды железный сердечник и камнем ударил им по заклепкам, соединявшим цепи. Оковы упали на землю. Танкмар был свободен.
Не проронив больше ни слова, Исаак обернулся и широкими шагами начал подъем назад в лагерь. Танкмар следовал за ним.
Сначала Танкмару не понравилась идея доверить ребенка Гисле. Он возразил – у нее для этого не хватит ума. Она могла просто раздавить ребенка в своей тупой привязанности. Однако Исаак настоял на том, чтобы спрятать ребенка у Гислы, а саму Гислу спрятать рядом со слоном. Инстинкт, сказал Исаак, в данном случае вещь более надежная, чем сила и храбрость. Кроме того, новорожденный все равно не жилец, и он, Исаак, обещает, что будет жрать траву, если утром ребенок все еще будет жив.
С приходом нового дня лагерь ожил, лучи солнца разбудили младенца, и он заплакал. Исаак и Танкмар стояли перед Гислой, которая безмятежно сидела на куче одеял и качала ребенка на руках.
– Если ты позволишь, я позавтракаю лишь тогда, когда мы найдем сочный луг. Мой желудок не привык к растениям высокогорья. – Уголки рта Исаака искривились в улыбке.
Ребенок был жив. Гисла вымыла его и уложила между двумя бурдюками из-под вина, которые наполнила теплой водой. Еще ночью она где-то раздобыла молоко, и лишь бог Донар мог знать где. Однако глаза младенца все еще были закрыты и не хотели открываться. Его лоб, подобно змее, прорезала извилистая складка, в каком-то месте углублявшаяся, а в другом почти исчезавшая. Как бы ни сучил ножками младенец, это не выводило из себя Гислу. С застывшей улыбкой она просто заботилась о своем приемном сыне так, будто сама произвела на свет и вырастила добрую дюжину детей.
– Если Берта узнает, что мальчик жив…
Исааку даже не нужно было заканчивать эту фразу.
– Масрук создал себе огромное преимущество. Нам придется очень быстро исчезнуть. Пока Берта вынуждена командовать, лежа в постели, она подобна парализованному слепцу. После такой операции даже амазонка не смогла бы быстро взобраться в седло. Мы еще можем бежать.
– А как же нам незаметно увести Абула Аббаса из лагеря?
– А вот это, мой умный сакс, я предоставлю тебе. Подготовь лошадей и проследи за тем, чтобы Гисла и мальчик не остались здесь. У меня тут есть еще кое-какое дельце, но я своевременно присоединюсь к вам.
Палатка торговца реликвиями находилась на краю лагеря, рядом с замерзшим горным озером. Еще издали Исаак понял, что в этот раз пришел вовремя. Гунольд пребывал в своей стихии: уже в этот ранний час двое солдат сидели на корточках под полотном над входом в его палатку и слушали, как он расхваливает свои товары. Исаак на какой-то момент остановился в стороне, чтобы понаблюдать за мужчинами и послушать их.
Торговец вкрадчиво уговаривал своих клиентов. Его голос словно убаюкивал, жесты были выверенными, а взгляд искал жадность в глазах клиентов, которую он мог удовлетворить. Разговор длился недолго. Один из солдат вынул кошель и наполнил руку торговца серебряной мелочью. Продавец что-то сунул своему клиенту и попрощался с ним, похлопав по плечу. Когда солдаты проходили мимо Исаака, на их лицах читалась растерянность.
Исаак согнулся, входя в палатку, и щелкнул по столу золотым солидусом [41].
Не успела монета лечь на стол, как исчезла в пальцах торговца.
– Вы благородный человек – или же пусть меня больше не зовут Гунольдом. Да благословит вас Господь. – Он изобразил вежливый поклон, и прядь волос из его строгой прически сползла вниз по щеке, словно змея.
«Рептилия, – подумал Исаак. – Меня не удивит, если у него на руках и ногах между пальцами есть плавательные перепонки, а на животе – чешуя».
– Меня называют Гунольдом из Барселоны. Я исполняю волю великомучеников и распределяю их мирские останки среди верующих христиан. Чем могу служить вам?
– Я наслышан о ваших заслугах перед христианством, Гунольд из Барселоны. Идемте, проведете меня немного.
Гунольд подобрал волосы, сунул какую-то шкатулку под свою коричневую накидку и поспешно зашагал рядом со щедрым клиентом.
– Ваши ноги работают быстрее, чем соображение некоторых людей. Что вы ищете? У меня есть щепки от Святого Креста, полностью сохранившийся череп святого Себастьяна и одно ребро святого Албана. – Он начал рыться у себя под накидкой.
Исаак зашагал еще быстрее:
– Заслуживающий уважения перечень. Сколько могил простых людей вам пришлось осквернить для этого?
– О, вы хотите поторговаться? Мои реликвии настоящие, а не дешевые подделки. Вам придется заплатить за них полную цену.
– Ее придется платить вам, рано или поздно.
Дыхание Гунольда стало прерывистым.
– Вы хотите поставить под сомнение мою честь? Я получаю товары и заказы от верховных отцов церкви на юге. Возьмите, к примеру, архиепископа Хильдебальда из Арля.
Вдруг Исаак остановился. Торговец хотел идти дальше, однако старик железной хваткой держал его руку. Гунольд поскользнулся и попытался высвободиться.
– Я знаю Хильдебальда еще по тем дням, когда мы вместе жили при дворе Карла Великого. Что у вас общего с этим хамом?
– Я ведь уже сказал, что он поставляет мне кости святых, чтобы я продавал их во имя Христа. Вы действительно упорный человек. Ну ладно, вам я продам за хорошую цену. Но только потому, что вы друг архиепископа.
– Мне и даром не нужны ваши вонючие останки.
– Тогда не отнимайте у меня время.
– Я уже заплатил вам за это время, если вы помните. Вы прибыли сюда с известием для императора, с посланием о сарацинах. Каким оно было?
Глаза Гунольда, быстрые, словно у ящерицы, блеснули:
– Ага, теперь понимаю. А почему это я должен сообщать об этом вам? Государственные дела секретные, вы же должны об этом знать.
– Я так и думал, что вы ничего не скажете. – Исаак схватил торговца за другую руку и топнул ногой. Земля ответила ему глухим звуком, который стал ритмично повторяться, удаляясь.
Гунольд извивался в руках старика, но ему не удавалось освободиться.
– Отпустите меня, иначе я позову стражу. Что это за звук? Это колдовство!
– Это звук воды, которая колышется под ледяным покровом. – Исаак топнул еще раз. В этот раз звук сопровождался треском.
Торговец посмотрел на свои ноги и содрогнулся. Мужчины стояли посреди озера. Старик незаметно вывел Гунольда на лед.
– Лед здесь толщиной всего с палец, а вода под ним такая холодная, что может убить человека за несколько мгновений. Даже если вы переживете холодовой шок, вас все равно затянет под лед и наверх вы уже не выберетесь. – Исаак снова топнул ногой по льду. Черная вода медленно выползла из трещины на поверхность льда и омыла их сапоги. Несмотря на холод, лоб Гунольда заблестел от пота:
– Но вы ведь тоже умрете!
– Без вашей информации мне все равно предопределена смерть. Водная могила лишь спасет меня от пыток.
