Олли подбежала к ее столику и сбила все фишки с ее карты. Тогда подруга итальянки разозлилась и швырнула в бабушку горсть ванильных вафель. Перл Татум отбила их, как шарики в пинг-понге. Класс! Все итальянки стали кричать, а Перл Татум вышла из себя, бросила карточки, схватила бутылку кока-колы, потрясла и тщательно обдала фонтаном весь стол.
А народ в зале выкрикивал номера: «Мне нужен номер тридцать два!» – и тому подобное.
Бабушка не могла не принять участия в битве. Она еще держалась, когда одна из женщин ударила ее по голове куском фруктового пирога. И в этот момент кто-то в зале крикнул: «Бинго!» Все повернулись, и это оказалась МОЯ МАМА! Она поставила на И-69 и взяла джекпот. Тетя Бесс взвизгнула и сбила мистера Билла с крутящегося табурета. Потребовалось семь человек, чтобы сдержать итальянских женщин, желавших немедля убить бабушку, Олли Микс и Перл Татум. А у меня в голове крутилась только одна мысль: мы едем в Шелл-Бич!
19 мая 1952
Мама чуть было не отказалась отдать папе выигранные деньги. Она все еще до смерти боялась ехать с папой, хотя он обещал, что если она позволит вложить деньги в коктейль-бар, то он не будет пить по праздникам и смотреть на других женщин. Ведь он именно этого шанса и ждал – стать самому себе боссом и бросить крутить кино. Он может даже стать членом Львиного клуба. В общем, посулил ей луну с неба.
А я пообещала, что перестану петь как Марио Ланца, что, между прочим, было не так-то легко – ведь это мой лучший номер.
Папа посоветовал ей не думать о том, как он вел себя в прошлом, а думать о нашей новой жизни, ну как будто смотришь анонс «Скоро на экранах».
В конце концов мама сказала «да». Мы уезжаем через три дня. Ой, ну и наколола я Роуз Мэри Салвадж и Дженнифер Мэй! Сказала им, что еду в Россию стать шпионкой и чтоб они мне не писали. Представляю, как они удивятся, когда я вернусь в Джексон в норковой шубе, богатой дочерью невероятно успешного бизнесмена.
Мы с папой устроили веселье в последний вечер его кинооператорства. Я пошла к нему в будку, и мы разбили о свои головы восемьдесят три поцарапанные пластинки. Я съела пять шоколадок «Мистер Гудбарс» и одну «Бэби Руфь».
Мама сидела в зале и очень смущалась. Из-за производимого нами шума никто не получил удовольствия от фильма «Джонни Белинда», в котором было много тихих мест. Когда папа пропустил момент смены ленты и зал начал хлопать, мама хлопала вместе со всеми. Не хотела, чтобы догадались, что она имеет отношение к киномеханику. А я вот сохранила верность и, свесившись через балкон, крикнула: «Заткнитесь!» Подумаешь, пришлось им подождать четыре минуты. Отвратительное воспитание.
Феликс плюс два ее котенка и Лесси едут с нами в Шелл-Бич.
Мы едем в нашем автомобиле «кросли» [23]. Он в самом деле кроха, и мама его ненавидит. Говорит, ощущение, будто едешь в стиральной машине.
Своему пони я дам имя Триггер, а если окажется девочка, то Хелен.
29 мая 1952
Я в Шелл-Бич, Миссисипи, почти за триста миль от Джексона. Ух ты! Мы тут уже неделю, и случилось много чего. Ехали мы классно. Я видела, как растет настоящий хлопок, коров видела и читала рекламы «Бирма-Шейв» [24], а на обочинах то и дело встречались белые батраки. Мама сказала, что во мне течет кровь белой швали [25] по папиной линии, но я ей не верю.
Поездка заняла примерно девять часов. Пришлось останавливаться, чтобы Лесси и Феликс с котятами сходили в туалет, и один раз Лесси убежала в луга. Мама всю дорогу проплакала, даже отказалась есть сэндвич с беконом, салатом и помидором.
Мы встретились с Джимми Сноу у заправочной станции в десяти милях от пляжа, он отдал папе ключи от коктейль-бара и пожелал ему удачи. Забавный у него видок, ничего не скажешь. Белые как снег волосы и брови, а ведь он совсем не старый. Джимми сказал, что заедет попозже.
Около половины пятого мы добрались до Шелл-Бич. Ничего красивее я в жизни не видела. Песок на пляже белый, как мука, а вода зеленая и чистая, не то что в Жемчужной реке. Вокруг ни деревца.
Папин бар расположился в конце дороги, ведущей на пляж. Даже я понимаю, место – первостепеннейшее. Через дорогу от него – танцзал под названием «Маленькое казино». Папа вынул ключ и отпер дверь.
Коктейль-бар у нас просто обалденный. Здесь есть шесть кабинок из светло-зеленого пластика и шесть столиков со стульями такого же цвета, а из окна вид прямо на Мексиканский залив. Есть кухня и музыкальный автомат с розовыми и зелеными лампочками и красными кнопками, который я могу запускать бесплатно.
Про пол трудно сказать что-то определенное, поскольку бар был всю зиму закрыт и песку намело по щиколотку. Папа сказал, что мы быстро все приберем, глазом не успеешь моргнуть. Однако на это ушло четыре дня. Песок штука коварная. Место для жилья у нас позади бара, одна большая комната плюс застекленная терраса. Террасу папа превратит в мою спальню. Бар построен из зеленого асбеста, и вместо передней стены у него венецианское окно.
Нашими самыми первыми посетителями стала семья Ромео, они живут чуть дальше по дороге и держат итальянский ресторан и восемь летних коттеджей. У них есть сын Майкл, который сейчас гостит у кузины в Джексоне и вернется через пару недель. Миссис Ромео сказала, что моего возраста здесь всего одна девочка по имени Кей Боб Бенсон.
Ромео были очень милы и помогли чем могли. Рассказали, на какие заработки можно рассчитывать в Шелл-Бич. Мистер Ромео объяснил, что деньги здесь можно заработать только в течение трех месяцев в году, июнь, июль и август. В остальное время сюда вообще никто не приезжает. Круглый год в Шелл-Бич живет около пятнадцати человек. Даже летом здесь не так много народу, потому что всех тянет во Флориду. А главная дорога на Флориду проходит в тридцати милях от Шелл-Бич.
Услышав эти сведения, мама посмотрела на папу так, будто готова убить его на месте.
В Шелл-Бич приезжают в основном люди из Хатисберга. Мистер Ромео сказал, что мы очень скоро возненавидим людей из Хатисберга. Для тех, кто держит заведение общепита, эти люди – худшие представители людского рода, потому что они приезжают на море по субботам и воскресеньям поездом и тащат с собой обеды. А если арендуют коттедж, привозят свои продукты.
Папа не тот человек, которого могут огорчить такие пустяки. Он смотрел на новые обстоятельства как на испытание, проверку на прочность. А вот мама была обеспокоена. Она сказала папе, что следовало сначала разузнать все, а после уж переезжать.
Потом мы сидели и разрабатывали план, как сделать из всего этого успешное предприятие, приносящее доход. Сначала нужно было придумать имя нашему заведению. Мы сошлись на названии «Коктейль-бар Харперов» и заказали огромный розовый неоновый знак с большой голубой неоновой стрелкой, указующей на дверь.
Когда папа уламывал маму выйти за него замуж, он среди прочего обещал ей, что прославит ее имя. И вот, пожалуйста – «Коктейль-бар Харперов», неоновыми буквами. Вряд ли, правда, мама мечтала именно о такой славе. Папа ведь с трудом заставил маму за него выйти. Она считала его уродом, малявкой и дистрофиком, но он не отставал. Писал ей стихи, а когда она сказала, что не хочет за него выходить, он заплакал и устроил такой скандал, что его все пожалели. Он всю ночь прорыдал на ее крыльце.
Бабушка моя сказала ей: лучше соглашайся, а то он не уйдет. Я лично очень рада, что мама согласилась. Ведь сколько я фильмов бесплатно посмотрела, уж не говоря о том, что живу на пляже.
Мы с папой трудились не покладая рук, чтобы подготовиться к открытию. Обновили таблички на туалетах. Нарисовали много объявлений «Коктейль-бар и деликатесы Харперов». Мама с папой крепко поспорили из-за слова «деликатесы». Она сказала, что это слово употребляют только янки, и в Миссисипи никто (включая ее саму) не понимает, что это за зверь – деликатесы.
