у него много общего с теми людьми, которые веком позже написали тонкую книжку про электронику, непонятно кому и зачем нужную. Зачем было нужно то, что делали герои Жюля Верна, я понимала прекрасно. В основном они выживали. Совсем как я.
З. Заводной апельсин
А этот мир был очень похож на мой. Настолько, что фразу «Старое доброе ультранасилие» я считала не как иронию, а как факт. Только мораль была странная. Победили не «хорошие», а «плохие».
И. Идиот
Не дочитала. Хотя мне очень понравился Мышкин, но… как обречённый на смерть щенок, играющий в яме, которую заливают бетоном. Всё его детское мироощущение мимо. Я никогда не была ребёнком.
К. Крёстный отец
Тут мне тоже почти всё было понятно, кроме главного: откуда у них такие тёплые отношения в семье. Особенно к приёмным детям. С каких пор это стало так важно? И второе. В начале книги Дон Корлеоне говорит что-то в духе: «Весь ваш закон – фигня. Как только доходит до настоящего дела, вы не надеетесь на него, вы идёте ко мне». А в конце извиняется перед сыном: «Я думал, тебе не обязательно будет вести дела, как я. Я думал, ты станешь сенатором Корлеоне…»
Зато кем стал его сын, мне очень понравилось. Тогда. Хотя и закрались сомнения.
Л. Лолита
Много разного можно сказать об этой книге, но за что я могу сказать спасибо Набокову – я поняла, что в моём положении реально манипулировать. Не то чтобы я горжусь этим. Дело в том, что отношения Гумберта и Ло на тот момент казались мне вполне здоровыми и органичными. Гумберт Гумберт – это была моя версия «принца на белом коне».
М. Маленький принц
Согласна, с Лолитой сочетается странно, но я прочла его очень поздно и почти параллельно с ней. Возможно, именно эта книга меня и переломила. В нужную сторону. Она написана языком, которым нельзя врать. И то, что в ней написано, не буду ездить вам цитатами по ушам, было совсем непохоже на то, что я слышала от отчима каждый день.
В том, что может соврать Сергей Валентинович, сомнений не было никаких. Он много раз делал это при мне. Например, постоянно врал моей учительнице по поводу синяков и шрамов.
Н. Над пропастью во ржи
Учительница ходила к нам почти каждый день. Не знаю, почему отчим решил дать мне какое-то образование. Наверное, подумал, что так я буду ему полезнее. На самом деле учительница была не одна, но Юлия Алексеевна запомнилась сильнее всего. Она учила меня почти всем предметам, когда я стала постарше.
И потому что стала частью моего плана.
Сэлинджер на фоне безвыходного экстерна показался мне куда фантастичнее Жюля Верна. Мальчик сам куда-то едет, что-то решает, высказывает мнение. И все воспринимают это нормально. Такого в реальности не бывает. Но знаете, что я думаю сейчас?
Да, я не поверила. Но тексты влияют на нас очень сильно, хотим мы этого или нет. Даже если мы не согласны, просто попадая в сознание раз за разом, они меняют нас и делают похожими на себя.
Наверное. Я не знаю. Мой отчим читал те же книги, на которых выросла я. Может быть, это работает не всегда? Или можно предать книги?
Однажды я попыталась обсудить прочитанное с Сергеем Валентиновичем, чтобы понять это, но он избил меня и отнял «Над пропастью».
О. Одиссея
Метафора, которая запала мне в душу – Сцилла и Харибда, как, наверно, и всем. Я чуть не запищала от восторга, когда нашла её, настолько это было похоже на две личности Сергея Валентиновича, между которыми я лавировала, как корабль, одновременно стараясь, чтобы меня не съели и не утянули с собой на дно.
Это было очень непросто. Как я потом узнала, «расщепление личности» не только поэтично звучит, но и очень точно описывает моего отчима. Способность одновременно быть ласковым и жестоким, с переходом от одного к другому за считанные секунды. А ещё он был очень хитрым.
Я могла бы рассказать об издевательствах очень много подробностей, но я уже столько рассказывала о них, что больше не хочется. Представьте, что у вас во рту шоколадка. Вы сжимаете челюсти, а внутри у конфеты обломок бритвы. Вот так это ощущается. И вы уверены, что ВСЕ конфеты такие.
П. Происхождение видов
Ключевая мысль Дарвина мне очень понравилась. Она ведь не про то, что выживает сильнейший. Выживает наиболее приспособленный. Это полностью отвечало моему опыту.
Довольно поздно я поняла, что жить по-человечески и выживать – очень разные вещи. Иногда друг с другом не совместимые.
Р. Робинзон Крузо
Вот, например, Робинзон. Он, конечно, выживает. Но ведь он легко мог выживать и дальше, а выбрал жить. Я поняла, что тоже хочу Жить.
С. Собачье сердце
Быть может, вам кажется, что в этой книге всё очевидно. Легко осудить Шарикова и посмеяться над ним. Но я должна сказать, он сделал большие успехи.
Многим кажется, что НЕ быть Шариковым просто. Наверное. Для вас. Понимаете… вы никогда не были псом. А это здорово влияет на восприятие.
Мне его жалко. Говорят, что собаки не думают о себе от первого лица.
Т. Трудно быть богом
Я прочитала довольно много фантастики, но эта, наверное, единственная, где мне хотелось бы жить. Не в Арканаре, конечно, а на той Земле будущего, откуда прилетел к ним Румата. Возможно, её никогда не будет. Но именно прочтя эту книгу, я поняла, что стремление – тоже важно. Стремиться к тому, чего не видишь и не увидишь – в этом есть что-то от Экзюпери, и даже от науки с её абстрактными принципами.
Но бывают ли не абстрактные принципы?
У. Убить пересмешника
Наверно, бывают. Например, когда Аттикус пошёл защищать негра от линчевания, вряд ли он раздумывал над отвлечёнными моральными установками. Он просто пошёл, потому что так было правильно.
Все «правильно» задаются нам в детстве, но именно прочитав эту книгу, я поняла, что есть и ещё какое-то «правильно». Не божественное, нет, а вполне человеческое. Я вообразила себе, что человечество – это одна личность. Уже мёртвые люди – его прошлое, нерождённые – будущее. А я – настоящее. Маленький синапс в семимиллиардном мозге. Да, я совсем маленькая. Но я тоже решаю, что правильно, а что нет.
У кого-то другое «правильно», а у меня такое – родившееся из мыслей, записанных на бумаге. Это не абсолютная истина.
