характерны только для человекообразных обезьян. Из них у современного человека общими с орангутаном оказались 28, в то время как с шимпанзе — всего два, с гориллой — семь и еще семь оказались общими у всех четырех сравниваемых видов.
В дальнейшей части работы Шварц и Грихэн широкими мазками рисуют картину миграций гипотетического общего предка людей и орангов между Африкой и Юго-Восточной Азией, неизменно оставляющих в стороне предков африканских антропоидов — шимпанзе и горилл. Но уже можно перевести дух: перед нами чистая фантазия. Уже сам метод подсчета и сопоставления избранных морфологических признаков, довольно популярный в середине прошлого века, сегодня выглядит абсолютным анахронизмом — примерно как определение уровня угарного газа в помещении по активности канарейки. И дело даже не в том, что новая теория противоречит результатам прямых сравнений генетических текстов человека и человекообразных обезьян (хотя в этом споре мы вынуждены отдавать приоритет именно молекулярным данным — генетическая и эволюционная цена того или иного морфологического признака, как правило, неизвестна, в то время как для нуклеотидных замен ее можно считать стандартной). Хуже то, что построения Шварца и Грихэна абсолютно не стыкуются с палеонтологическими данными, весь массив которых свидетельствует, что вся эволюция человеческого рода протекала в Восточной (и, возможно, Центральной) Африке. То есть именно там, где жили предки горилл и шимпанзе (и живут ныне сами эти обезьяны). За пределами Африканского континента встречаются только потомки миграционных выплесков, причем довольно поздних стадий. И в общем-то, это не удивительно: не существует сухопутного маршрута из Африки в Южную и Юго-Восточную Азию, не проходящего через обширные горные страны с суровым климатом, включающим настоящие холода. Такой путь проходим только для существ, уже владеющих огнем. Хотя бы настолько, как первые «выселенцы» из Африки — архантропы, действительно достигшие мест обитания орангутанов (вся эволюционная история которых протекала в Юго-Восточной Азии и на прилежащих островах). Но архантропы были уже несомненными людьми. Гипотезы же о том, что такие миграции могли бы проделывать обезьяны, не более правдоподобны, чем образ орангутана, переплывающего на бревне Индийский океан.
Все так. И все же — а что кроется за странным сближением морфологических черт человека и орангутана? Если не считать его просто игрой случая, то остается предположить, что оно отражает не родственные связи в прошлом, а сходное направление эволюции. А это уже наводит на мысль: не нащупывала ли «рыжая обезьяна» те пути, по которым ее дальние африканские родичи вышли в люди?
ВРЕМЯ ИНКОВ И МАЙЯ ЕЩЕ НЕ ПРИШЛО
Александр Волков
Никто не знает, откуда они пришли, где находилась их родина.
Они появились на территории современной Мексики около трех с половиной тысяч лет назад и начали строить города и возводить пирамиды.
Они создали особую иероглифическую письменность, которую никто пока не может прочитать. На память потомкам они оставили гигантские головы, вырезанные из базальта. Кто же они, ольмеки? В их истории полно вопросительных знаков, и даже недавние археологические исследования мало что проясняют в их судьбе.
Рай поверженный, немой, лишенный речи
Рамон Лопес Веларде
Именно такие каменные головы с раскосыми глазами и толстыми губами прославили народ ольмеков. Затерянные среди тропической растительности, эти метровые глыбы, высеченные из твердого базальта, кажутся вечными. Первый из этих доисторических памятников был обнаружен в 1862 году к югу от Веракруса, в заболоченной местности на побережье Мексиканского залива. Голова, считавшаяся обломком разрушенной статуи, достигала полутора метров в высоту и весила около восьми тонн. Каким же мог быть тогда сам колосс, смотревший с многометровой высоты на окрестный лес? И был ли колосс?
Так вдруг заявила о себе древняя цивилизация, начисто забытая потомками и сохраненная лесными дебрями. Она возникла в восточной части Мексики, где, казалось бы, не было никаких предпосылок для становления великой культуры. Почему именно здесь, среди густых тропических лесов и болот, среди лабиринта рек и ручьев, родилась цивилизация, ставшая образцом для многих народов?
Сегодня историки считают именно ольмеков «отцами тамошней истории», «культурными героями» Месоамерики — Мексики и Центральной Америки — предтечами майя, сапотеков и ацтеков. С 1200 по 400 годы до новой эры, то есть в эпоху, по меркам Старого Света, прошедшую между Троянской войной и «Золотым веком Афин», ольмеки главенствовали во всем этом регионе. Их произведения искусства высоко ценились, им подражали жившие здесь племена и народы, их религию принимали, их политические порядки стремились заимствовать, а хозяйственные навыки — усвоить.
И несмотря на все это, по-настоящему исследование их культуры началось лишь шесть десятилетий назад.
Рим Нового Света
Многочисленные реки облегчали ольмекам передвижение из одного конца страны в другой. Главными транспортными средствами служили лодки и — в случае грузовых перевозок — плоты. Без этого было бы крайне трудно пробираться сквозь лесную чащобу, и мелкие племена охотников и собирателей, обосновавшиеся здесь, оставались бы разобщены, жили бы в той же первобытной дикости, что и обитатели лесов Амазонии. Каждый год реки разливались, принося на поля плодородный илистый осадок. Земля в этой жаркой, влажной стране могла давать по два урожая в год.
Основным продуктом питания был маис; на полях выращивали также бобы и маниок, тыкву и сладкий картофель. Разводили домашних животных: собак (их мясо тоже шло в пищу), индюков и, возможно, тапиров, а также пчел. Распространенным занятием была рыбная ловля. Обилие пищи позволяло делать ее запасы и освобождать часть населения от занятий сельским хозяйством. Многие ольмеки становились ремесленниками, художниками, учеными.
В ранний период своей истории — в ту пору, когда царелюбивые египтяне обессмертили имя Тутанхамона его незабвенной гробницей, — ольмеки строили дома, окруженные громоздкими глинобитными стенами. Несколько веков спустя, когда Гомер сочинял свою «Одиссею», коренные принципы их архитектуры стали иными. На смену глиняным постройкам, требовавшим регулярной починки, пришли жилища из тесаного камня.
Старейшее поселение ольмеков — Сан-Лоренсо — основано в болотистой местности около 1500 года до новой эры. Три века спустя здесь строится церемониальный центр, а на искусственной насыпи высотой 12 метров и размером 1200х770 метров возводится город. По оценке ученых, для сооружения этой насыпи сюда пришлось перевезти около десяти миллионов тонн земли. Все это проделано людьми, которые не знали колеса, не имели ни повозок, ни тягловых животных, жили в стране, где не было никаких дорог.
Археологи обнаружили в Сан-Лоренсо подземную систему водопровода. В
