Потом он обнял и потормошил Варю, отдал ее маме, наклонился к Антону и тихо ему сказал:
— Береги маму с сестрой. И малышей тоже.
Антон обнял папу, замер на миг, потом папа встал и ушел с теми людьми.
* * *
Теперь Антону пришлось самому ходить к Мемсахиб. Он брал с собой Варю, потому что она гораздо лучше ее понимала. Мемсахиб перестала спрашивать о своем муже — ей было очевидно, что дети не знают. Она с каждым днем становилась все тише и грустнее, и однажды Антон с Варей увидели, что она почти вся пожелтела.
— Что с вами? — прошелестел Антон.
Мемсахиб медленно-медленно наклонилась всем телом и опустила из кроны ветку, на которой дети увидели длинную цветоножку, завязь величиной с Варину голову в короне из пожелтевших мертвых лепестков. Цветоножка со стороны Мемсахиб была твердой и зеленой, а со стороны цветка — коричневой и скукоженной.
— О нет, — сказала Варя, — у нее ребеночек умер…
Она подошла к стволу Мемсахиб и уткнулась в него головой.
— Что мы можем сделать? — с трудом подобрал слова Антон. Мемсахиб зашелестела.
— Мы за мамой сходим, — решил Антон. — Варежка, пойдем приведем маму.
— Я тут побуду, — всхлипывая, сказала Варя. — Да как же я малышам скажу?
Мама, услышав от Антона, что случилось у Мемсахиб, вымыла руки от теста и быстро пошла за ним наверх.
Варя сидела на корне Мемсахиб и кивала головой.
— А, мам, — сказала она, — вот слушай. Маленького надо завернуть… в травку или веточки… или в корзинку, только не пластмассовую, а такую, как у тебя нитки лежат, из палочек… и свернуть и положить туда камешек, а все это положить в воду. Глубоко.
— Ей самой нужна какая-то помощь? — серьезно спросила мама Варю.
Варя с Антоном перевели вопрос и долго вслушивались в ответ.
— Сейчас нет, может быть, весной, — наконец решили они.
Мама потерла лоб.
— Если спуститься с той стороны холма, там в долине будет озеро. Мы отнесем корзинку туда, а Мемсахиб все увидит, если пройдет лес насквозь и встанет на опушке, — мама показала туда рукой.
Мемсахиб кивнула.
Они вернулись домой, Варя о чем-то нежно пощебетала с маленькими — хоть и заметно подросшими за лето — дриадарами, включила им сразу целый плейлист из сказок и положила планшет прямо в клумбу. Мама вытряхнула корзинку и нашла пару циновок, которыми в хорошую погоду застилали стол на террасе.
* * *
На вид они выглядели как обычная семья на прогулке. Мама с детьми, в руках корзинка — наверное, с едой. До озера было почти два километра, шли они медленно, и уже ближе к концу дороги Антон обратил внимание на какой-то шум — словно зудение. Зудение висело в воздухе, не повышаясь и не понижаясь.
— Хм, — сказала мама, — похоже, началось.
Они дошли до озера, оглянулись на холм. Среди деревьев опушки мелькало желтое. Антон нашел большой камень, мама вкатила его в корзинку, обмотала циновкой и на двух руках вынесла корзинку на дальний конец причала. В воду она ушла почти без звука.
Пока они возвращались, над ними дважды прошли большие корабли знакомой неродной формы. Дома было тихо. Варя ушла к малышам, Антон обнял маму.
За Мемсахиб прибыли через два дня. Ее и маленьких дриадаров увезли, не сказав ни маме, ни детям ни слова. Через неделю мама сказала Антону, что ни Сплита, ни всего побережья, где папа тренировал солдат, больше нет. Мама собиралась переезжать в город и искать работу, но тут к ним прилетел небольшой корабль с двумя дриадарами и человеком.
Человек сказал, что Мемсахиб выкупила у своего правительства холм и озеро и просит маму принять должность их хранителя. Мама долго читала условия договора, о чем-то спорила с дриадарами через переводчика, но позже призналась ребятам, что согласилась, едва взглянув на размер ежемесячной оплаты. Людям разрешалось жить на хуторе, заводить животных и возделывать землю, пускать в озеро домашних птиц, но не брать из него воды и не рубить деревьев на холме.
* * *
Дети Мемсахиб выросли, маленькая теперь ростом с сосну и служит помощником координатора всей Европы. Старший, мальчик, еще учится в высшем военном училище и часто звонит Антону. Он очень воодушевлен идеей совместных человеческо-дриадарских войск, которая сейчас обсуждается в локальном правительстве; он один из немногих дриадаров, которые действительно понимают хотя бы один язык людей.
Мемсахиб вернулась на озеро и стоит над ним, зимой и летом, всегда на одном и том же месте, молча. Когда к взрослым Варе и Антону прилетел вышедший из дриадарской тюрьмы дедушка и они рассказывали ему обо всем, дедушка стоял на берегу озера Мемсахиб и внимательно смотрел в воду.
— Мы действительно теперь не рабы и не хозяева, — сказал он Антону. — Общее горе — это такой растворитель, после которого не остается границ. Ты, правда, собираешься лететь с тем парнем на их планету?
— Ну да, — сказал Антон.
— Лети. Я постараюсь дождаться тебя. Если нет, я попрошу, чтобы Мемсахиб приняла меня где-нибудь тут. Она, наверное, не откажет.
…………………..
© Ася Михеева, 2016
© Сергей Христенко, илл., 2016
…………………..
Ася МИХЕЕВА
____________________________
Анна Владимировна Михеева, пишущая под псевдонимом Ася Михеева, родилась в Новосибирске. Писать фантастику пробовала еще начале 90-х, но ушла в ролевые игры как моделирующий мастер. Вернулась к литературе спустя десятилетие — как участник сетевых конкурсов. Первая публикация — повесть «Родина» (журнал «Реальность фантастики», 2006) — номинирована на премии «Мраморный фавн-2006» и «Портал-2007». Пишет преимущественно рассказы и небольшие повести, публиковалась в ряде журналов и альманахов. По-прежнему живет в Новосибирске. В настоящий момент — преподаватель социальной психологии, религиоведения и конфликтологии. Кандидат философских наук.
/фантастика /инопланетяне
/контакт
/глобальная война
Кай понимал, что пялиться, чтобы понять, следит ли за ним старик за прилавком, не стоит. Так он сразу раскрылся бы. Поэтому Кай глядел на отражение старика в витрине с прохладительными напитками, давно уже теплыми — тратить энергию на охлаждение напитков было уголовным преступлением.
Из-за неправильного прикуса верхняя челюсть владельца магазинчика выпирала, делая его чуть похожим на обезьяну; всю наличную седую шевелюру он зачесывал назад тонкими прядями. Насупившись, старик взирал на Кая с подозрением. Кай знал, что кажется оголодавшим мальцом, сирота сиротой, но сделать ничего не мог — не находил в себе сил на то, чтобы перестать хмуриться и
