Ознакомительная версия.
Еще одной достопримечательностью «Семенцов» являлся ипподром, устроенный в 1880 г. на части Семеновского плаца. Ипподром стали называть Семеновским, или «ипподромом на Семеновском плацу». Здесь проходили зимние рысистые бега, а Николаевскую улицу (ныне – ул. Марата), которая вела к ипподрому, петербуржцы называли «любимым местом спортсменов». Здесь находилось большинство самых известных столичных конюшен, обслуживавших бега.
В начале 1890-х гг. рядом с ипподромом построили велотрек, где проводились турниры по легкой атлетике, велосипедному спорту, зимние соревнования конькобежцев. Интересен и тот факт, что именно здесь 12 сентября 1893 г. состоялся первый в истории нашей страны официальный футбольный матч.
Что же касается Семеновского ипподрома (в городе это места называли «Бега»), то он еще в 1930-х гг. оставался важным центром спортивной жизни советского Ленинграда. Здесь проводились крупные соревнования, а также занятия, показательные выступления и состязания конной милиции, кавалерийских частей и Второго Военно-спортивного клуба. В годы войны на ипподроме стояли зенитные орудия, сами постройки ипподрома превратились в руины. К концу 1950-х гг. их разобрали. Здесь построили Театр юных зрителей, а прилегающий сквер благоустроили.
…Несмотря на табачную и конноспортивную славу «Семенцов», в историю Петербурга этот район вошел с несколько иной репутацией. К концу XIX в. район превратился в гигантский притон, один из криминогенных центров Петербурга. Однако, в отличие от Сенной площади, здесь обитала «солидная» публика – воровские «авторитеты», рецидивисты, налетчики и «воры в законе».
«Семенцы» сегодня уже не те, что были, скажем, полтора десятка лет назад. Все-таки, как говорится, положение обязывает: рядом правительственная трасса – Московский проспект! Недаром в саду «Олимпия», который прежде имел не очень добрую славу, в июле 2008 г. торжественно открылась одна из фешенебельных гостиниц Петербурга – четырехзвездочный «Сокос Олимпик Гарден». Он стал первым отелем финской гостиничной сети Sokos, появившимся в Северной столице.
«Семенцы – приятный старый район, – говорилось в журнале „Афиша“ в апреле 2008 г. – Будто кусок Васильевского острова бросили на побережье мрачного Обводного канала. Улицы здесь широкие, несколько бульваров; кварталы котируются у риелторов, но никаких особенных магазинов и ресторанов здесь нет»…
Сергиевка (Сергиевская слобода)
О существовании Сергиевки, или Сергиевской слободы, долгое время напоминало название Сергиевской улицы на Малой Охте, которая начиналась у Республиканской улицы и выходила к Заневскому проспекту. Участок улицы от Заневского проспекта до железнодорожной линии исчез еще в 1960-х гг., а оставшаяся часть – около 1997 г. (формально ее упразднили в 2000 г.).
Когда-то, в первой половине XIX в., здесь находились огородные земли, принадлежавшие семьей Сергеевых. Позднее в документах Охтинской пригородной управы на месте нынешней Сергиевской улицы была отмечена Сергиевская, или Сергеевская, слобода. В просторечии она звалась Сергиевкой.
Как говорилось в одном из путеводителей по петербургским окрестностям в конце XIX в., в Сергиевке было 10 домов и обитало 82 жителя. Впрочем, уже в начале ХХ в. обозреватели отмечали, что в Сергиевке насчитывалось около 30 дач, некоторые из них были приспособлены и для зимнего жилья. Дома выстроили в прямую линию, образовав одну длинную улицу.
Слободы – места компактного расселения людей, возникли с самого начала основания Петербурга и формировались по национальному или профессиональному признаку, а также в связи с расквартированием военной части.
Ни в одном российском городе не было прежде Русской слободы, но в многонациональном Петербурге, где мирно уживались много национальных общин, Русская слобода существовала наряду с Греческой, Немецкой, Французской и Татарской. По профессиональному признаку сложились Большая и Малая Морские слободы, а также Кузнечная, Прядильная, Переведенческая и многие другие слободы на Адмиралтейской стороне.
Несколько слов о некоторых из слобод, возникших в Петербурге в XVIII в.
Немецкая слобода образовалась в начале XVIII в. на левом берегу реки Мойки. По свидетельствам современников, немцы с самого основания Петербурга были одной из самых многочисленных национальных групп в новой столице. В отличие от Немецкой слободы в Москве, здесь русское население жило вместе с немцами и голландцами. Говоря о Немецкой слободе, артиллерийский капитан на русской службе шотландец П. Брюс отмечал, что в ней «живут все чужестранцы из Европы, тут есть несколько протестантских и один католический молитвенный дом».
По свидетельствам иностранцев, жили здесь генерал-адмирал Апраксин, вице-адмирал Крюйс, все морские офицеры, шлюпочные матросы, большинство придворных служащих царя, иностранные министры, немецкие купцы и ремесленники. Не случайно, что в Немецкой слободе жили не только немцы: славянское слово «немци» поначалу означало вообще всех иностранцев, говоривших на непонятном языке, и лишь позже стало относиться исключительно к немцам.
Проходившая в слободе улица называлась то Немецкой, то Греческой, то Большой Немецкой. Постепенно эти названия ушли в историю, и сегодня это – Миллионная улица (в советское время – ул. Халтурина).
Греческая слобода появилась в начале XVIII в. на правом берегу Мойки, южнее Немецкой слободы и «Финских шхер». Как отмечают историки, состав ее населения отличался большой пестротой, судя по тому, что в черте слободы находились католическая, а также вместе шведская и финская деревянные церкви. Здесь квартировали капитаны, боцманы и другие моряки, которые перебрались в новую российскую столицу из портов Средиземного моря.
Ныне это территория между Мойкой, Миллионной улицей, Аптекарским и Мошковым переулками. Когда-то на месте Круглого рынка на Мойке находилась рыночная площадь Греческой слободы с деревянными постройками «Харчевного рынка». Страшный опустошительный пожар 1737 г. уничтожил этот рынок, и на его месте возникла Аптекарская площадь, названная так по имени «Главной» придворной аптеки, помещавшейся в Греческой слободе.
Татарская слобода появилась одной из первых в Петербурге, поскольку среди первых его жителей оказалось немало татар. Возникла она к северу от Петропавловской крепости за Кронверком, и, по словам современников, в ней жили «сплошь татары, калмыки, казаки, турки и другие подобные народы». Татарская слобода служила пристанищем для временных работников, поэтому ее постройки отличались чрезвычайной бедностью. Как отмечали современники, многие дома в слободе были «так малы, что их можно разобрать за два часа и перенести в другое место». Однако были и строения побогаче, в которых, как замечал немецкий очевидец, «такая изящная обстановка, которую вряд ли найдешь в Риме или Париже».
Среди жителей Татарской слободы было много мелких торговцев, и возле нее возник рынок, напоминавший типичный восточный базар – его называли «татарский табор». Среди его товаров преобладало всякое «тряпье». В память о Татарской слободе и сегодня на Петроградской стороне существует Татарский переулок. Не случайно и то, что именно в этих местах, неподалеку от располагавшейся когда-то татарской слободы, в начале ХХ в. была выстроена соборная мечеть.
Впрочем, если Татарская слобода за Кронверком просуществовала относительно недолго, то и в дальнейшем татары, кроме высших слоев, как отмечает этнограф Наталья Юхнева, селились в Петербурге компактно, а объединялись по местам своего происхождения. «Казанские» и «пензенские» татары жили в Московской части, по Забалканскому (ныне – Московскому), Вознесенскому и Измайловскому проспектам, а «нижегородские» выбирали себе квартиры у Пяти углов, на Загородном проспекте. Официанты дорогих ресторанов селились невдалеке от места работы – на престижных улицах Адмиралтейской части…
Французская слобода находилась на Васильевском острове в первые десятилетия существования Петербурга, в районе 2-й и 3-й линий. Петр I, намереваясь устроить на Васильевском острове центр города, отвел здесь места для строительства знатным дворянам, купцам и иностранцам. Он распорядился поселить на острове «нарочитое число ремесленных людей и художников», выписанных в то время из Франции и Германии. Они поселились на 2-й и 3-й линиях особой слободой, которая просуществовала несколько десятилетий, а потом растворилась в процессе развития города, не оставив даже следов в топонимике города.
Французский ботаник П. Дешизо, приехавший в Петербург в 1726 г. в надежде получить место на службе у русского царя, замечал, что Васильевский остров – «как бы квартал французов по их прибытии в Петербург». Сохранились свидетельства члена польского консульства, посетившего столицу в 1720 г., о том, что на Французской улице за дворцом князя Меньшикова «живут одни мастеровые-резчики, столяры и те, что делают фонтаны, а также те, что из олова и иных металлов выделывают разные вещи, но все это – для царя».
Ознакомительная версия.
