Мимо Пастёра
С Соборной площади переходим через конец Дерибасовской, плавно переходящий в Садовую улицу. Но идём не по ней, а по Преображенской. На этом участке экскурсии я преследую сугубо личную цель – показать, где учился.
В Одессе, если я не сбился со счёта, сегодня 17 высших учебных заведений. Они заслуживают отдельной экскурсии. Но после прогулки по Дерибасовской сил и запасов внимания экскурсантов хватит всего на два – и то потому, что они расположены рядом.
Пересекаем улицу Пастёра. На противоположном конце этой улицы Яков Юльевич Бардах, Николай Фёдорович Гамалея, Илья Ильич Мечников – русские ученики великого французского микробиолога, основателя медицинской микробиологии, разработчика технологий целенаправленной выработки вакцин Луи Жановича Пастёра – создали первую в России (и вторую в мире) бактериологическую станцию, действующую до сих пор. Правда, в русском произношении фамилии – и в названии улицы – французское Ё заменили русским Е.
Но по этой улице мы не пойдём – ограничимся взглядом с угла на здание лютеранского храма. С 1934-го в нём работал театр кукол, отпочковавшийся от театра юного зрителя, а часть здания занял базовый матросский клуб. В постсоветское время театр юного зрителя переведён во вспомогательные помещения украинского театра, матросский клуб исчез вместе с военно-морским флотом Украины, а здание возвращено немногочисленным верующим.
Проходим по Преображенской дальше. На противоположной стороне – рядом со вторым входом в Городской сад – здание университетской научной библиотеки (второй по размеру в городе – после областной имени Горького). Интересно, дождётся ли оно денег на ремонт и реставрацию или рассыплется вместе со всей отечественной системой образования?
Поворачиваем налево – на улицу, названную не в честь великого русского актёра Михаила Семёновича Щепкина, как традиционно считается. На самом деле её назвали в честь историка Евгения Николаевича Щепкина. В 1898–1906 м и 1917–1920 м годах он был профессором Новороссийского – Одесского – университета. Был депутатом I Государственной думы. Но улица названа, естественно, не за членство в Государственной думе. В 1919 м 59 летний профессор вступил в партию большевиков и боролся за установление и укрепление советской власти в Одессе. Впрочем, он умер на следующий год, не успев рассмотреть результаты своей борьбы. Сюда выходит пёстрый фасад одного из корпусов института, первоначально – в 1922-м – основанного как высший техникум общей и прикладной химии (ВТОПХ): в него слили химические факультеты университета и политехнического института. До революции в этом доме размещалась гидропатическая лечебница. Сейчас лечение разнообразными сортами одесской морской и лиманской воды перенесено поближе к её источникам. Техникум (тогда так называли узкоспециализированные институты) оказался в здании с 1920 года. А в 1931-м – когда в стране наметилось создание промышленного пищевого производства – от Одесского пищевого института (в свою очередь выросшего из основанного парой десятилетий ранее мукомольного техникума, естественного для центра зернового экспорта) отпочковали технологический институт консервной промышленности, слив его с ВТОПХ. Сюда же влились консервные факультеты многих других ВУЗов – от Херсона до Краснодара, от Москвы до Мичуринска.
К моменту моего поступления в институт – в 1969-м – он именовался технологическим институтом пищевой и холодильной промышленности (ОТИПХП). Но именно в этом году из бывшего мукомольного института – в тот момент Одесского технологического института (ОТИ) имени Ломоносова – передали теплофизический факультет, из консервного в мукомольный оставшиеся пищевые технологии – и консервный стал технологическим институтом холодильной промышленности (ОТИХП), а Ломоносовский – технологическим институтом пищевой промышленности (ОТИПП).
С обретением независимости холодильный институт стал Одесской государственной академией холода – ОГАХ (а мукомольный – Одесской национальной академией пищевых технологий – ОНАПХ). Поразительно, сколь многие институты в постсоветское время назвались академиями, хотя по западным стандартам учебная академия примерно соответствует нашему профтехучилищу: вспомните хотя бы юмористический киносериал «Полицейская академия», где довольно реалистично отображён характерный для подобных заведений уровень образования. Впрочем, с нынешними реформами уровень образования в институтах скоро будет вполне соответствовать западным учебным академиям.
В 2012-м академии слились. Головной стала академия пищевых технологий. Академия холода стала институтом холода, криотехнологий и экоэнергетики имени В.С. Мартыновского в составе ОНАПХ. Но пока ещё напоминает мой родной ОТИХП.
Здание института занимает добрую половину квартала. Со стороны улицы Пастёра ещё почти полквартала занимало институтское общежитие. Правда, его хватало лишь небольшой части студентов. Поэтому уже несколько десятилетий основное общежитие – в моё время общее для холодильного и пищевого институтов – находится недалеко от известнейшего (и самого удобного для пешего подхода, а потому всегда переполненного) пляжа Аркадия. А в здании на Пастёра теперь разместились некоторые кафедры и отделы академии.
На институте – две мемориальные доски. Одна – в честь Владимира Сергеевича Мартыновского, четверть века возглавлявшего институт и немало способствовавшего превращению его из чисто учебного в крупный исследовательский центр. Вторая посвящена событиям военных лет.
Одессу в 1941-м осаждали 73 дня – с 5 августа по 16 октября. Для сравнения: Франция в 1940-м сдалась через 42 дня после начала немецкого наступления. Правда, основную часть осаждающих составляли румыны, уже пару веков знаменитые скромностью в бою (эта аттестация, данная Александром Васильевичем Суворовым одному из его подчинённых, в данном случае применима к целой стране). Но немцы помогали им авиацией, оружием, да время от времени и сами участвовали в штурмах. Тем не менее город не пал в бою. Войска эвакуировались из
Одессы организованно: немцы прорвались в Крым, и если бы пал Севастополь, не только прервалось бы снабжение Одессы по морю (что обрекало и её на сдачу), но рушилась и вся система обороны Причерноморья – в том числе и кавказского побережья, так что Отдельная Приморская армия была переброшена в самую критическую точку.
В самом городе источников водоснабжения практически нет. Ближайшая крупная река – Днестр. Воду очищают и подают из Беляевки – в 60 км к западу от Одессы. Во время осады Беляевка была в руках румын. Естественно, они пытались заморить город жаждой. Правда, фильм «Жажда» по сценарию Григория Михайловича Поженяна несколько сгущает краски. Подача воды не была вовсе прекращена. Румыны по соглашению с немцами получали в своё распоряжение Транснистрию – Заднестровье, то есть земли от левого берега Днестра и почти до Южного Буга. В случае полного осушения водопроводные трубы, изобилующие прорехами, начали бы впитывать окружающие подпочвенные воды со всевозможными загрязнениями, и после взятия города румынам пришлось бы бороться с эпидемиями. Поэтому немного воды из Беляевки подкачивали – но ровно столько, чтобы трубы не вовсе опустели. Понятно, для снабжения города этого не хватало, и люди мучились хронической жаждой. Отряд морской пехоты, размещённый в помещениях института, высадился в Беляевке десантом и несколько часов подавал воду в город с максимальным напором. Румыны не воспользовались артиллерией: после неизбежного взятия города станция водоподготовки была нужна им самим. Стрелковое же оружие малоэффективно при штурме массивного старинного здания. В конце концов почти всех десантников всё же убили. Тяжело раненному Поженяну удалось выбраться к своим, но в отряд он уже не вернулся. Там его сочли погибшим, и он значится на мемориальной доске. Войну он закончил уже не рядовым матросом, а капитан-лейтенантом, а впоследствии стал поэтом и писателем.
Главный фасад холодильного института находится напротив главного же фасада одесского университета. Он основан в 1865-м как Императорский Новороссийский. В советское время стал Государственным. 11 сентября 2000-го переименован в Национальный (по странной прихоти украинской политики титул «национальный» – как в Великобритании «королевский» – выше титула «государственный»), что отмечено мемориальной доской на фасаде.
По счастью, есть тут и другие доски. В университете в разное время работали выдающиеся специалисты по самым разным наукам. Если перечислить их всех, места на фасаде не хватит. Пока отмечены семь человек: физиолог Иван Михайлович Сеченов, микробиолог Даниил Кириллович Заболотный, зоолог Михаил Афанасьевич Савчук, психолог Давид Генрихович Элькин (его внук был старостой институтской группы, где я учился), физик Георгий Антонович Гамов (в 1930-е уехавший в Америку и в 1950-х создавший теорию образования Вселенной в результате Большого Взрыва), астроном Александр Яковлевич Орлов, математик Марк Григорьевич Крейн. Каждый из них упомянут во множестве энциклопедий и справочников, так что я не берусь рассказывать о них подробно.
