Насыщенность той или иной части здания керамическим декором по замыслу зодчего зависит от степени удаленности его от зрителя. Сложнее, богаче, изощреннее украшены нижние ярусы и в первую очередь крыльца. Именно это органическое сочетание живописи, поливной и красной керамики, сохранившееся без существенных изменений и сейчас, составляет основную отличительную особенность внешнего облика Иоанно-Предтеченской церкви. С особой силой проявилось здесь стремление средневековых зодчих к праздничности, многокрасочности, узорочью. В лучших традициях ярославского искусства выполнены металлические подзоры и прорезные гребни крылец (илл. 82).
Существующее крутое четырехскатное железное покрытие храма скрывает нижнюю часть барабанов с изразцами. Оно появилось после пожара 1708 г. и сменило древнюю деревянную кровлю. Внутри огромных ложных закомар отчетливо прослеживаются следы более низких полукружий. В процессе строительства первоначальное завершение показалось строителям недостаточно выразительным, и было решено поднять верх карниза, изменив очертания закомар.
Для росписи своего великолепного храма жители Толчковской слободы пригласили самых лучших мастеров «стенного писания». Имена шестнадцати художников, «трудившихся в деле сем» с 5 июня 1694 г. по 6 июля 1695 г., записаны в интерьере в клейме на южной стене. Роспись паперти и северного придела была продолжена ими в 1700 г. Руководителем артели был известный ярославский знаменщик Дмитрий Григорьев Плеханов, в 1660-1680-х гг. выполнявший большие заказы царского двора, Ростовской митрополии, Троице-Сергиевой лавры, Вологды, Ярославля. Вторым знаменщиком был Федор Игнатьев, более молодой, но тоже талантливый и опытный мастер, уже работавший с Дмитрием Плехановым ранее.
Еще в предшествующее время в творчестве ярославских художников монументальный стиль стенописей все больше приобретал повествовательный и декоративный характер. В той или другой мере он присущ всем росписям начала 1690-х гг. (в соборе Толгского монастыря, в церквах Спаса на Городу и Богоявления). Однако самое полное и наиболее совершенное выражение декоративно-повествовательный стиль получил во фресках Толчковского храма.
Тематический диапазон росписей здесь необычайно широк. В этом отношении они не знают равных не только в русском, но и в мировом искусстве. Это настоящая энциклопедия евангельских и библейских сюжетов. Стены главного храма разбиты на максимальное число ярусов: на западной стороне их девять, на восточной восемь. Совершенно уникальным является нижний ярус росписей южной и северной стен. Здесь вместо традиционного для Ярославля орнамента изображены Двенадцать месяцев (святцы) — все святые православной церкви. На западной стене в нижнем ярусе размещены аллегорические композиции «Песни песней», заменившие собой назидательную картину Страшного суда. Два следующих яруса заняты, как обычно, основной темой (житие Иоанна Предтечи), а верхние ярусы целиком посвящены многочисленным евангельским историям. На столпах художники поместили композиции на темы деяний апостольских.
Огромный интерес вызывают росписи галерей с их бесконечными многофигурными иллюстрациями Библии от сотворения мира до падения Иерихона. Как и в галерее церкви Ильи Пророка, здесь много композиций на житийные и назидательные литературные сюжеты: притча «Видение отца о загробных муках его дочери», занимательная повесть «Вирсавия», легенда «О блаженном Тите» и другие. По- прежнему, как и в более ранних памятниках, вольный и предприимчивый дух торгово-ремесленного Ярославля витает над миром образов толчковских росписей. Библейские темы все еще трактуются в жанре назидательной бытовой новеллы, выполненной с огромным художественным темпераментом и мастерством. В сюжете «Соглядатаи», размещенном на своде южной стены, главной темой стало поэтическое прославление плодородия «земли ханаанской». В сцене «Пир Ирода» основное внимание уделено огромному, уставленному яствами пиршественному столу, вокруг которого мчится в танце одетая в русский сарафан Иродиада. На южной стене в композиции «Усекновение главы» в почти балетной позе изгибается палач, занося тяжелый меч над Иоанном Предтечей; жена фараона Пентефрия исступленно и властно тянет к своему ложу молодого Иосифа. По сравнению с предыдущим периодом здесь больше энергичных, порой даже утрированных движений и жестов (илл. 88–92).
86. Интерьер галереи церкви Иоанна Предтечи в Толчкове
87. Каменная скамья северной галереи церкви Иоанна Предтечи в Толчкове
88–91. Фрески галереи церкви Иоанна Предтечи в Толчкове
92. Сцена из Апокалипсиса. Фреска западного крыльца церкви Иоанна Предтечи в Толчкове
Лукаво-снисходительное отношение к грехам человеческим, столь характерное для большинства росписей церкви Ильи Пророка, заменяется в иоанно-предтеченских фресках суровым изобличением соблазна и порока, которые художники стремятся представить в наиболее неприглядном, отталкивающем виде. Росписи Толчковского храма обещают зрителю суровую кару за грехи и отличаются обилием демонологических сюжетов.
В отличие от росписей церкви Богоявления с их теплым золотистым колоритом толчковские стенописи несколько холоднее, в них преобладают зеленоватые и светло-желтые тона. В росписях паперти краски более локальны и значительно суше по цвету. Но они поражают своим превосходным рисунком, особенно мастерски выполненным на скругленных поверхностях распалубок сводов и их гранях.
Сконцентрировав в себе отдельные новшества и достижения предшествующего периода, стенописи Толчковского храма стали высшей точкой развития декоративно-повествовательного стиля ярославской школы живописи конца XVII — начала XVIII в.
Богатый цветистый травный орнамент покрывает в интерьерах храма буквально все архитектурные детали: он украшает фигурные скамьи в галереях и алтаре, резьбу белокаменных порталов и полотна кованых дверей. Орнаментирована даже деревянная лестница в южной апсиде главного храма, ведущая в верхнее помещение за центральным иконостасом (обычное в конструкции ярославских храмов).
В полутьме северного Казанского придела мерцают резные царские врата древнего иконостаса (илл. 93). Тончайшее кружево резьбы вьется по цветному фону. Орнамент, то более сочный и рельефный (в широком верхнем карнизе), то мелкий и Дробный (на узких колонках внизу), не только подчинен, но даже подчеркивает формы этого сложного архитектурного сооружения.
В ином, более крупном масштабе выполнена декоративная, почти объемная резьба барочного иконостаса 1701 г., рассчитанная на необычайно высокий интерьер главного храма.
Расположенная на юго-запад от церкви столпообразная ярусная 45-метровая колокольня украшена необычным для Ярославля декором в виде рустованных и фигурных пилястр, пинаклей на углах восьмериков и резных балясин (илл. 83, 84). Она выстроена несколько позднее самого храма в формах так называемого московского барокко рубежа XVII–XVIII вв.
К югу от церкви Иоанна Предтечи находилась (ныне перестроенная) каменная зимняя церковь конца XVII в. Основной вход на церковную территорию, первоначально окруженную каменной оградой, находился на западной стороне. Здесь строго по центральной оси основного храма сохранились выстроенные одновременно с ним арочные ворота, увенчанные двумя декоративными восьмериками с главкой; их украшения повторяют мотивы убранства фасадов главного сооружения ансамбля (илл. 85).
Далеко за пределами Толчкова, в небольшой загородной Мельницкой слободе в 1668–1672 гг. была поставлена церковь Николы в Меленках (Набережная р. Которосли, 27). Художественная ценность этого скромного, непритязательного в деталях храма — в удачно найденных пропорциях и выразительном силуэте его венчающих частей, служивших как бы последним архитектурным аккордом в панораме правобережья Которосли. Его огромные пучинистые, чешуйчатые главы, рассчитанные на далекое силуэтное восприятие, типичны для облика многих ярославских храмов этого времени. Сейчас крутые полукружия завершения стен и основания барабанов пятиглавия скрыты под поздней кровлей.
В 1705–1707 гг. центральный интерьер Никольской церкви был расписан артелью ярославских мастеров под руководством одного из ведущих художников тех лет, Федора Федорова.
В XVI в. в Ярославле бывали многие иностранные путешественники, купцы, оставившие краткие, выразительные, но часто противоречивые сведения об облике города, его постройках, экономике. К середине XVII в. тон сообщений стал уже единодушным. Родес считал его одним из важнейших торговых городов Европы, который имеет «по сравнению со всеми другими русскими городами большой провоз как сушей, так и водой». Кильбургер характеризовал Ярославль как город «знаменитый во всех отношениях». Многие путешественники отмечали живописность и красоту его естественного местоположения.
