Район Марэ стал первым, реконструированным в соответствии с законом Мальро районом. В XVIII веке район ничего не получил от городских вложений, после революции он обветшал и его считали старомодным. Местные жители, в основном рантье и высокородные господа, вечно путешествовавшие по миру в погоне за впечатлениями, были достаточно влиятельны, чтобы запретить всякие строительные работы из опасения перемен к худшему. Улицы Рамбюто и Фран-Буржуа хотя и проходили через Марэ, но для бульваров были недостаточно широки. Даже барон Осман не решился на конфликт с защитниками района, в том числе с убежденным консерватором Виктором Гюго, проживавшим на площади Вогезов с 1832 по 1848 год. Строительство метрополитена затронуло Марэ лишь краем. Дома этого района после 1850 года стремительно ветшали, а лабиринты улочек и кварталов делали почти невозможными какие-либо нововведения. В конце XIX века здесь обосновалась крупная еврейская община.
Когда в 1960-х годах началась реконструкция Марэ, то 60 % зданий округа не были оснащены водопроводом и туалетами, зеленых зон было вполовину меньше, чем в среднем по городу, плотность населения в ряде кварталов Марэ составляла 2000 человек на гектар, а в среднем по городу – 300.
Успех фестиваля Марэ 1961 года – культурного мероприятия, которое прошло в интерьерах старых особняков и привлекло множество зрителей, – заставил многих поверить, что Марэ имеет смысл сохранить. Целью проектов 1962 года стало возвращение ветхому району былого блеска.
Реставрация Марэ обнаружила забытые сокровища. К 1980-м годам район преобразился. Этническое богатство Марэ осталось прежним, но социально население изменилось сильно. Несмотря на настойчивое желание остаться, многие рабочие, ремесленники и мелкие буржуа, быт которых придавал округе былой шарм, были вынуждены уехать. Они не могли позволить себе платить ренту, установленную после реставрации. Цены на недвижимость были непомерно высоки. Марэ заняли парижане среднего класса.
Закон Мальро 1962 года, возродивший правила, которыми руководствовались еще до барона Османа, был направлен не только на восстановление и сохранение города, но и на его украшение. Домовладельцев вновь обязали держать фасады зданий в чистоте и порядке. Очистка зданий от копоти и грязи превратило Париж цвета антрацита в светлосерый и бежево-белый город.
В конце 1969 – начале 1970 годов новый кабинет Жоржа Помпиду энергично продвигал новые градостроительные проекты. Президент говорил в одном из своих интервью: «По-моему, без небоскребов современной архитектуры не существует, городу потребуется «лес небоскребов», силуэты которых будут видны за Елисейскими полями у Ла Дефанс».
Помпиду приложил немало усилий для создания художественной галереи и культурного центра. Центр Бобур позднее переименовали в центр Помпиду, он был создан по чертежам Ричарда Роджерса и Ренцо Пьяно, победивших в международном конкурсе архитектурных проектов.
Вскоре парижане признал центр Помпиду наравне с другими архитектурными памятниками Парижа. Центр Помпиду был открыт в 1977 году, и с того момента отношение общества к идеологии урбанизации изменилось.
При президентстве Жоржа Помпиду на набережных правого берега были проложены скоростные трассы.
В мае 1968 года Париж пережил социальный кризис, вылившийся в демонстрации, массовые беспорядки и всеобщую забастовку. Он привел к смене правительства и отставке президента Шарля де Голля.
События мая 1968 начались в парижских университетах, сначала в университетском городке в Нантерре, а затем и самой Сорбонне. Движущей силой студентов были различного рода левые идеи. Общее название этих взглядов – «гошизм», первоначально обозначало «левизну». Особенно сильным было анархическое движение, центром которого являлся Нантерр. Студентам сочувствовали многие левые преподаватели Сорбонны, например, Мишель Фуко.
30 апреля администрация обвинила восьмерых лидеров студенческих беспорядков в «подстрекательстве к насилию» и прекратила занятия в университете. В ответ 1 мая сто тысяч человек вышли на улицы Парижа. Молодежь скандировала: «Работу молодежи!» Провозглашались требования 40-часовой рабочей недели, профсоюзных прав и отмены последнего постановления о резком сокращении программы социального обеспечения. После этого демонстрации не прекращались. 2 мая было объявлено о прекращении занятий «на неопределенное время». Это стало искрой, начавшей пожар «Красного Мая».
Национальный студенческий Союз Франции (ЮНЕФ) совместно с Национальным Профсоюзом работников высшего Образования призвали студентов к забастовке. Начались столкновения с полицией, в знак протеста митинги и демонстрации прошли практически во всех университетских городах Франции.
Через несколько дней беспорядков, профсоюзы объявили забастовку, ставшую бессрочной. Митингующие выдвигали конкретные политические требования. Среди них была отставка де Голля, а также формула «40–60—1000» (40-часовая рабочая неделя, пенсия в 60 лет, минимальный оклад в 1000 фр.).
«Майские события» 1968 года во Франции были крупнейшей забастовкой трудящихся. В разгар событий в ней участвовало 10 миллионов рабочих. Они оккупировали заводы, вывесили красные флаги, создали стачечные комитеты. Париж жаждал перемен.
Париж. Май 1968 года
6 мая 20 тысяч человек вышли на демонстрацию протеста, требуя освобождения осужденных, открытия университета, отставки министра образования и ректора Сорбонны, прекращения полицейского насилия. Студенты беспрепятственно прошли по Парижу, население встречало их аплодисментами.
Когда колонна вернулась в Латинский квартал, ее атаковали 6 тысяч полицейских. В рядах демонстрантов были не только студенты, но и преподаватели, лицеисты, школьники. Латинский квартал начал покрываться баррикадами и скоро весь левый берег Сены превратился в арену ожесточенных столкновений.
Со всего Парижа на помощь студентам подходила молодежь, и к ночи число уличных бойцов достигло 30 тысяч. Лишь к 2 часам ночи полиция рассеяла студентов.
7 мая бастовали уже все высшие учебные заведения и большинство лицеев Парижа. В Париже на демонстрацию вышли 50 тысяч студентов, требовавших освобождения своих товарищей, вывода полиции с территории Сорбонны и демократизации высшей школы. В ответ власти объявили об отчислении из Сорбонны всех участников беспорядков. Поздно вечером у Латинского квартала студенческую колонну вновь атаковали силы полиции.
Вечер 7 мая стал началом перелома в общественном мнении. Студентов поддержали почти все профсоюзы преподавателей, учителей и научных работников и даже глубоко буржуазная Французская лига прав человека.
8 мая президент де Голль заявил: «Я не уступлю насилию», а в ответ группа известнейших французских журналистов создала «Комитет против репрессий». Крупнейшие представители французской интеллигенции – Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар, Натали Саррот, Франсуаза Саган, Андре Горц, Франсуа Мориак и другие – выступили в поддержку студентов. Французы – лауреаты Нобелевской премии выступили с аналогичным заявлением. Студентов поддержали крупнейшие профцентры Франции, а затем и партии коммунистов, социалистов и левых радикалов. В этот день большие демонстрации опять прошли в целом ряде городов, а в Париже на улицу вышло столько народа, что полиция вынуждена была стоять в сторонке. Появился лозунг: «Студенты, рабочие и учителя – объединяйтесь!»
В ночь с 10 на 11 мая 1968 года Париж не спал. По улицам носились машины «скорой помощи», пожарные, полиция. К 3 часам ночи над Латинским кварталом занялось зарево: отступавшие под натиском спец-подразделений по борьбе с беспорядками студенты поджигали автомашины, из которых были сооружены баррикады.
13 мая профсоюзы призвали рабочих поддержать студентов, и Франция была парализована всеобщей 24-часовой забастовкой, в которой участвовало практически все трудоспособное население – 10 миллионов человек. В Париже прошла грандиозная 800-тысячная демонстрация, в первом ряду которой шли руководитель Всеобщей конфедерации труда коммунист Жорж Сеги и анархист Кон-Бендит.
Сразу после демонстрации студенты захватили Сорбонну. 14 мая рабочие компании «Сюд-Авиасьон» в Нанте начали забастовку и по примеру студентов захватили предприятие. С этого момента захваты предприятий рабочими стали распространяться по всей Франции. Стачечная волна охватила металлургическую и машиностроительную промышленность, а затем распространилась на другие отрасли. Над воротами многих заводов и фабрик были надписи «Занято персоналом», над крышами красные флаги. Соблюдалась строжайшая дисциплина.
16 мая Сорбонна, «Одеон» и половина Латинского квартала оказались заклеены плакатами и листовками: «Запрещается запрещать!», «Будьте реалистами – требуйте невозможного!», «Структуры для людей, а не люди для структур!», «Университеты – студентам, заводы – рабочим, радио – журналистам, власть – всем!».
