Цивилизацию поддерживали 85 – 95 процентов населения, которое обрабатывало землю. Если бы крестьяне производили продовольственные товары исключительно для себя, не существовало бы ни городов, ни аристократов, ни священников, ни королей, ни армий, ведь всем им нужно было питаться. Хотели они того или нет, но крестьянам приходилось обеспечивать продовольствием все остальные слои общества. В наиболее явной форме это выражено в установившемся в эпоху раннего Средневековья обычае делиться частью урожая с землевладельцем в обмен за право пользоваться землей. Церковь получала свою десятину, то есть десятую долю урожая. Позже эту обязанность заменили денежной выплатой феодалам и священникам.
Крестьяне, отдающие деньги сборщику налогов во времена Римской империи (обратите внимание на книгу записей слева). Рельеф, обнаруженный на рейнской границе. Ок. 200 г.
В период раннего Средневековья государство не взимало налогов; но в Римской империи, как и в последующие после раннего Средневековья эпохи, крестьяне облагались налогами. До нас дошли изображения сборщиков налогов, которые собирают деньги с крестьян. Записи о полученных суммах поначалу делали не в учетных книгах, а на восковых табличках. Налогообложение – основной способ содержания государственного аппарата и армии: деньги, полученные от крестьян, шли на жалование солдатам. Можно даже сказать, что изъятие финансовых средств у крестьян – это основа всей цивилизации. На протяжении большей части истории этот процесс подразумевал самое непосредственное общение со сборщиками налогов. При этом никаких писем по почте не отправляли, не посылали чеков и не вычитали определенную сумму при каждой продаже. Сборщиками служили люди, которые сами приходили к тем, с кого должны были собрать налоги; если человек отказывался платить, сборщик возвращался к нему с вооруженной охраной. В Римской империи сборщики налогов назывались publicani – таким образом подразумевалось, что они собирают налоги среди «публики», то есть народа[5]. И народ их, разумеется, мягко говоря, недолюбливал. Даже Иисус разделял всеобщее предубеждение против сборщиков налогов, утверждая, что нет особой добродетели в том, чтобы любить тех, кто любит тебя, ведь так поступают даже мытари. В Библии короля Якова слово publicani переведено как publicans. Иисуса там порицают за общение с «мытарями и грешниками» (publicans and sinners), что, в общем-то, было нечестно по отношению к владельцам таверн, которые по-английски обозначаются тем же словом.
Но, возможно, многие крестьяне не испытывали особой неприязни к сборщикам налогов – как-никак, а эти люди занимались общественно полезным делом. Никому не нравится, когда у него забирают часть заработанного, но все мы пользуемся благами, которые предоставляет нам государство. Правда, в прежние времена государство не могло похвастаться тем, что оно предоставляло крестьянам какие-либо блага. Государственных школ тогда не существовало, как не существовало и системы государственного здравоохранения. За состоянием дорог никто не следил, если только они не имели важного военного значения. У римлян забота о государственном здравоохранении заключалась в обеспечении горожан водой и строительстве водопроводов, но жителям сельской местности от этого не было никакой пользы. От 80 до 90 процентов всех налогов шло на содержание армий. Так, может быть, польза для крестьян заключалась в том, что государство защищало их от врагов? Однако и от содержания армий крестьянам не было никакой пользы, потому что любая из противоборствующих сторон вытаптывала их поля и забирала скот для военных нужд.
В подчинении крестьян держали угроза применения силы и убеждение в том, что они представляют собой низший сорт людей. Но даже несмотря на это регулярно вспыхивали протесты, восстания и бунты. Крестьяне часто приходили к мысли, что если бы не существовало сеньоров и епископов и если бы короли и землевладельцы оставили их в покое, то им бы жилось очень хорошо. А прийти к такой мысли было легко, потому что именно крестьяне сами обеспечивали себя пропитанием, варили для своих нужд пиво, строили свои дома, шили одежду. В настоящее время некоторые люди тоже придерживаются подобных взглядов, полагая, что нужно отстраниться от всеобщей потребительской гонки, жить на земле и самостоятельно обеспечивать себя продовольствием. Но стоит немного пожить такой «простой жизнью», как понимаешь, что тебе необходимы деньги для покупки одежды, лекарств, напитков, компакт-дисков; что сам ты не проведешь телефонную линию и не добудешь бензин для автомобиля. Рано или поздно люди, мечтающие о «натуральном хозяйстве», устраиваются на работу, хотя бы на неполный рабочий день, и забрасывают свой огород. Тем не менее, в Средние века многие крестьяне действительно производили все необходимое для себя сами. Им было непонятно, зачем нужны аристократы и священники; налоги и обязательства работать на поле помещика казались им всего лишь разновидностью грабежа.
Крестьянские восстания неизбежно подавлялись вплоть до Великой французской революции. Французские крестьяне, как и все остальные крестьяне, в Средние века были зависимыми. В конце Средневековья крепостная зависимость как таковая в Западной Европе начала исчезать. На смену ей пришли другие формы землепользования. Во Франции, например, крестьяне владели землей и потому могли ее продавать и покупать. Но несмотря на это, они продолжали выполнять средневековые повинности – например, поставлять продукты для свадьбы дочери сеньора или работать определенное число дней в неделю на принадлежавших ему полях. Со временем такие работы сменились денежными выплатами, и это вдобавок к ренте, которую крестьянам приходилось выплачивать своим сеньорам. Возникла абсурдная ситуация, при которой крестьянин был владельцем и одновременно арендатором земли.
Владельцы крупных хозяйств – это могли быть как аристократы, так и недавно разбогатевшие представители третьего сословия – нанимали ловких юристов, которые выискивали любую возможность, чтобы навязать крестьянам дополнительные выплаты и обязательства. Угроза инфляции при этом никого не заботила, то есть, говоря нашим языком, индексации налогов не проводилось. У сеньора были все основания взыскивать недоимки за неиспользованные или неверно рассчитанные денежные обязательства крестьянина. Трудно представить себе более раздражающие и неприятные отношения: феодал передавал крестьянину землю в собственность и за это требовал возмещения в виде выплаты по старым обязательствам и сомнительным законам. Крестьяне пытались сопротивляться; некоторые даже сообща нанимали адвокатов, чтобы те вели судебные тяжбы с сеньором.
Когда в 1788 году король Франции созвал Генеральные штаты, крестьяне решили, что настало время перемен и что все столь ненавистные сборы, подати и налоги будут отменены. Но вот народ в Париже взял штурмом Бастилию, король согласился удовлетворить требования Национального собрания, но крестьяне продолжали платить подати. Некоторые из них пришли к выводу, что против них существует заговор. Цены на хлеб росли, потому что предыдущий год выдался неурожайным, а новый урожай еще не собрали. Пошли слухи, что аристократы и разбойники пытаются скрыть вести о реформе и помешать ей осуществиться. Во многих деревнях крестьяне собирались в отряды и шли приступом на замки сеньоров, чтобы заставить их уничтожить податные книги. Если сеньор соглашался, крестьяне расходились; если же не соглашались, крестьяне сжигали замок.
Парижские революционеры были в замешательстве – они не знали, что делать с крестьянскими бунтами, сотрясавшими страну. Они вовсе не ожидали такого поворота событий, хотя и написали Декларацию прав человека и собирались разработать новую конституцию. Загвоздка же была в том, что они, по большей части, сами были сеньорами, получавшими подати с крестьян.
В обычное время на усмирение крестьянских бунтов король посылал армию, но революционеры воспротивились такому решению, потому что король мог легко направить армию и против самих революционеров. Поэтому вожди Народного собрания решили удовлетворить требования крестьян. Вечером 4 августа 1789 года они собрались на заседание, продолжавшееся всю ночь. Один за другим на трибуну выходили ораторы, наперебой гневно порицавшие старый режим и обещавшие провести реформы; со стороны могло показаться, что разыгрывается какой-то странный фарс. Но революционеры головы не теряли и предложили провести различие между податями, относящимися к сфере личных отношений, и платой за пользование землей как собственностью, которую предполагалось отменить позднее, после выплаты компенсаций ее владельцам. На практике такое различие крестьянам показалось непонятным, и с этого момента они вообще перестали платить налоги. В 1793 году, когда революция вступила в более радикальную стадию, все подати и обязанности были отменены.
