В ту ночь конкистадоры писали завещания. Священник обошел всех желающих покаяться. «Многие испанцы обмочились от страха и сами не заметили этого», – писал свидетель. Один лишь Писарро был невозмутим. Казалось, он даже радуется численному перевесу врага: он верил, что его люди будут сражаться отчаянно, не имея возможности к отступлению. «Пусть ваше сердце станет крепостью, – приказал он им, – ибо других крепостей у вас нет».
Атауальпа же, напротив, в это время расслаблялся в королевских банях всего в нескольких километрах от города, окруженный преданными слугами. Он знал о планах испанцев. Более того, он следил за бородатыми белокожими чужаками еще с момента их высадки несколько месяцев назад. Всего лишь горстка людей – какие у нее были шансы в стране, которую населяют десять миллионов его преданных граждан?
Наутро Писарро послал уполномоченного, чтобы попросить аудиенции императора инков. Де Сото и его люди покинули лагерь, а затем им пришлось проехать сквозь строй из восьми тысяч закаленных в бою воинов-инков. Это был образец психологической войны. Зная о том, что инки боятся лошадей, де Сото вдруг рванул вперед и резко остановил своего скакуна всего в нескольких дюймах от головы Атауальпы. Пена с лошадиных губ упала на тунику императора. Но он даже не шелохнулся. А тех из своих приспешников, кто вздрогнул, опасаясь за жизнь своего повелителя, он позднее казнил.
Атауальпа согласился принять испанцев на следующий день на центральной площади Кахамарки. Он спокойно приказал своим людям ждать до рассвета, ошибочно полагая, что в темноте испанцы не ездят верхом.
Тем временем де Сото вернулся в испанский лагерь. Писарро и его люди немедленно спрятались в зданиях вокруг главной площади. Весь день прошел в напряженном ожидании. Атауальпа приехал лишь к вечеру. Он был так уверен в собственном превосходстве, что выбрал для аудиенции церемониальное, а не военное облачение. Он ехал в паланкине, украшенном перьями попугая, инкрустированном серебром и золотыми пластинами. Его воротник был сделан из изумрудов, а наряд соткан с добавлением золотой нити. Перед паланкином вышагивал почетный караул индейцев в ливреях; они играли на флейтах, барабанах, рогах из раковин моллюсков. Танцоры и певцы восхваляли своего повелителя, а мальчики подметали землю, прежде чем по ней пройдет король-бог.
Танцы прекратились, и паланкин Атауальпы замер. Площадь была пуста, не считая монаха-доминиканца в рясе. В одной руке он держал крест, в другой – Библию. Он вышел вперед и вручил Атауальпе священную книгу. Атауальпа поднес книгу к уху, ничего не услышал и швырнул ее на землю. Испанцы только того и ждали.
– Во имя святого Иакова освобождаю вас от грехов! – выкрикнул священник. – Атакуйте немедленно!
И разразилась буря. Грянули пушечные залпы; встали на дыбы лошади. Стена толщиной в три фута обрушилась под напором воинов Атауальпы, в страхе покидающих ужасное место. Писарро направился прямиком к императору. Носильщиков королевского паланкина, благородных инков, рубили на куски, но их место то и дело занимали другие. Писарро схватил императора и сбросил его на землю.
Когда пушечный дым наконец рассеялся, Атауальпа был уже скован цепями. Семь тысяч воинов лежали мертвыми на площади и соседних полях. Никто из испанцев не получил даже царапины, за исключением Писарро, защищавшего императора инков от удара своего же солдата и получившего небольшое ранение в руку.
Говорят, Рим пал за один день. Что же касается империи инков, то она пала меньше чем через час.
Атауальпа был не просто правителем. Он был богом. С его захватом империи точно отрубили голову. Никто, даже самые бесстрашные военачальники инков, не посмел рисковать жизнью плененного бога и напасть на испанцев.
Однако у Атауальпы быстро появился собственный план. Он давно наблюдал за хитрыми чужаками и знал об их одержимости золотом. В отчаянной попытке купить себе свободу он предложил заполнить комнату золотом и две комнаты серебром – поистине королевский выкуп, равных которому не знала история.
На следующие девять месяцев тропа инков превратилась в «золотую тропу»: сокровища стекались в Кахамарку со всех четырех концов империи. Бесценные произведения искусства, тарелки, украшавшие стены храмов солнечного бога, серебряные статуэтки – все это ради жизни живого бога.
Атауальпа тем временем играл в карты и учил испанский язык. Он даже научился немного читать – достижение, сделавшее «недостойного язычника» грамотнее его невежественного тюремщика Писарро. Ему позволили сохранить многочисленные атрибуты статуса, например накидку из кожи летучей мыши, которой так восхищались испанцы. Ему постоянно прислуживала группа женщин. Во время обеда требовалось лишь указать, чего ему хочется, и он тут же получал желаемое. Стоило волоску упасть с его головы, как служанка тут же поднимала и съедала его – Атауальпа боялся колдунов. Таким же образом избавлялись и от его плевков.
А жизнь Писарро и его людей тем временем налаживалась. Из дальних уголков империи инков к ним стекались тонны драгоценных металлов. Конкистадоры, когда-то бывшие отбросами испанского общества, вдруг начали подковывать своих коней чистым серебром и играть в карты на золотые слитки.
Наконец выкуп был собран. Не желая отпускать пленника, чья свобода грозила им смертью, испанцы выдвинули против него ложные обвинения и наплевали на договоренность. Атауальпа был обвинен в государственной измене, осужден инсценированным судом и приговорен к сожжению на столбе.
Инки верили, что для того, чтобы войти в мир иной, тело усопшего должно остаться неповрежденным. Для Атауальпы сожжение было гораздо хуже смерти. В одиннадцатом часу дня он согласился обратиться в христианство, если его умертвят через повешение. Но испанцы снова изменили своему слову – они обезглавили Атауальпу и вывесили его голову на городских воротах.
На поклонение отвратительной реликвии стекались целые толпы; ходил слух, что с каждым днем голова Атауальпы становится все красивее. Наконец испанцы в одну из ночей сняли голову и сожгли. Однако было слишком поздно: легенда об Инкарри уже обрела форму и продолжает жить и по сей день. В ней говорится, что голова Атауальпы спрятана в тайном месте и отращивает новое тело. Стоит императору снова обрести целостность, как он поднимется из-под земли и вернет своему народу былую славу.
Были и другие высокопоставленные инки – прямые наследники солнечного бога. Некоторые из них стали марионеточными правителями и полностью подчинились испанскому господству. Другие подняли бунт и на протяжении тридцати пяти лет не давали покоя конкистадорам в Перу. Но все это было не более чем эпилогом того рокового дня, когда сто шестьдесят отчаявшихся испанцев бросили вызов великой империи – и победили.
ГЛАВА 12
Патриарх Уанчако
Путевые заметки: «Женщины жарят рыбу, а не ловят ее», – сказал он мне.
Мы оказались на перепутье. Капак нган – основная тропа – спускалась к югу по хребту Анд из Кахамарки в Куско. Вторая тропа вела на запад, через предгорья Анд, и соединялась с береговой тропой инков в Чан-Чане, бывшей столице древнего королевства чиму.
Меня манило солнце и морской ветер. И чиму – цивилизация, чьи инженерные и культурные достижения способны были соперничать со свершениями инков. Но между Кахамаркой и морем лежала широкая полоса сухой пустыни.
Побережье Перу – длинная полоса песка и скал. Параллельно побережью несет свои холодные антарктические воды Перуанское течение – на север, почти до самого экватора. Береговой ветер всегда дует на материк, понижая температуру воздуха на суше. Результат – мягкий климат и малое количество влаги, поступающей из океана. Анды на востоке служат барьером, защищающим сушу от дождей. Однако течение, препятствующее выпадению осадков, дарит береговой зоне одно из главных преимуществ, поднимая холодную воду из глубин в верхние слои океана и формируя один из богатейших источников морской жизни на земле.
