В общем, сплошные «неслучайные» случайности. Главврач, как ты, наверное, уже догадалась, бывал в Оптиной, и не раз. И приходилось ему дело иметь и с игуменом А., и с его приютом.
Так что подлечили Борю и в приют отправили.
Видишь, наш мир и вправду тесен. И как же все мы тесно связаны между собой особой духовной связью!»
Так заканчивает Ольга свой рассказ. Я слушаю эту историю и думаю: «А я бы остановилась или прошла мимо?» И понимаю, что нет у меня уверенности в ответе…
Про Гену, который потерял квартиру и работу, но чувствует себя счастливым человеком
Гена – высокий, бородатый трудник в Оптиной. Его послушание заключается в том, чтобы привозить пирожки и хлеб в монастырский киоск, увозить пустые ящики, расставлять столы и стулья. Приходится и дрова колоть, и воду таскать. Работы хватает. Но Гена неизменно добродушен и весел. Он всегда улыбается.
– Ген, ты устал?
– Я-то? Слушай-ка: приходит отец домой, смотрит, а сын сидя дрова колет. «Сынок, а чего это ты их сидя-то колешь?» – «Да я, батя, пробовал лёжа, но хуже получается!»
И Гена смеётся счастливым смехом.
Гена очень добрый. Его невозможно обидеть. Он просто не обидится, потому что кроткий человек.
Блажени кротции… Может быть, Господь призрел именно на кротость Гены и привёл его в Оптину?
Потому что особых успехов и достижений в его жизни не было. Алкоголик-отец бросил семью. Мама много работала и мало интересовалась жизнью сына. Её сил хватало только на то, чтобы их маленькая семья выжила, не умерла с голоду.
Гена рано начал пить. А когда мама умерла и он остался совсем один, то стал горьким пьяницей.
Работал Гена дворником. На работе его ценили, потому что работал он хорошо, на совесть. По своей доброте и кротости никогда не отказывался от дополнительной работы, ни с кем не ругался.
– Ген, как же ты умудрялся работать, если сильно пил?
– Дак как? Я ж напивался к вечеру. А с утра-то похмелюсь, да и работаю весь день в приподнятом настроении. Чего люди попросят – я и сделаю. Просят – дак как откажешь-то? Идет народец по моей улочке – а у меня всё чисто!
Пути Господни неисповедимы. Как знать, что было бы с Геной дальше, не сведи его судьба с квартирными мошенниками. Сам Гена уверен, что «не было бы счастья, да несчастье помогло».
– Да это ж благодетели мои! Кабы не они, так я бы где был?! Знаешь? В земле бы давно лежал! А так я здесь, в Оптиной!
Мошенники позарились на квартиру Гены, а квартира ему по наследству двухкомнатная досталась в центре Москвы. Обмануть пьющего дворника было для бандитов делом нехитрым. Хорошо, что жив остался!
И вот пришлось Гене заключить под угрозами фиктивный брак. А когда фиктивная жена вошла в квартиру вместе со своим настоящим мужем, Гена мгновенно оказался в сумасшедшем доме.
– Это же просто фильм ужасов какой-то, Ген!
– Да не, в сумасшедшем доме ничего, нормально было. Меня лечащий врач любил, лекарствами особо не пичкал. А то бы я мог оттуда «овощем» выйти. Знаешь, это вообще-то страшное дело! Кладут нормального человека, а потом сделают пару уколов – и всё.
Был один, я с ним в шахматы играл. Умнейший мужик! Не угодил он сильно какому-то начальству. Я про это и дознаваться не стал. Меньше знаешь – крепче спишь.
Полечили его немножко – вроде и есть человек, и нет человека: пузыри пускает и под себя ходит. Стал как овощ – понимаешь?
А меня в церковь отпускали, стал я чего-то в церковь ходить. Постоишь там ― и на душе полегче. Двор я им в больнице убирал. Но чего-то тосковать начал. Родственников нет, никто обо мне не переживает, не заботится. Никому, думаю, ты, Ген, не нужен, ни одной живой душе. И квартиры у тебя нет теперь. Там теперь чужая женщина с мужем живут.
Сидят на твоей родной кухне, в окошко на твою любимую сирень смотрят. Матушкин портрет выкинули, конечно, на помойку. И твои модели самолётов, которые ты в детстве мастерил, тоже. А ты их берёг. Лётчиком когда-то мечтал стать. А какой ты лётчик?! Дворник ты, Гена, и пьяница!
И пёсика твоего Гриньку, наверное, усыпили. А пёсик у меня умнейший был, я тебе скажу! Я, бывало, сам не поем, а Гринька у меня всегда сыт и доволен. А зачем им мой пёсик? Он, как я, беспородный!
И улицу твою родную какой-то другой дворник обихаживает.
Начал я, стало быть, тосковать. Вот, думаю, жил ты, Гена, как дурак, и умрёшь ты в дурдоме.
А тут ещё и приболел я, воспаление лёгких началось. Температура сорок градусов. И вот вкололи мне какое-то лекарство новое, импортное. Я и потерял сознание. Потом рассказали, что была у меня остановка сердца. Смерть клиническая. И попал я в другой мир.
– А как там, Ген, в другом мире?
– Ну как? Это нельзя объяснить. Вот наш мир ― трёхмерный. А там – нет. Про тот мир рассказывать – это как слепому объяснять, какого цвета небо. Или дерево. Только когда назад возвращаешься – всё, что здесь, не так важно. Одна мысль: осталось ли время на покаяние?
Стал я поправляться – и снится мне сон. Иду это я по дорожке, вокруг здания деревянные, ангелочек с трубой на часовенке, впереди храм. И чувствую, что так мне хорошо во сне-то, что понимаю я: здесь моё место. Вдруг упал. Встаю, отряхиваюсь и в храм захожу. Тут и проснулся.
Стал на ноги вставать и в церковь отпросился. Прихожу, а там праздник. Иконы Божией Матери. Одигитрии. Теперь я знаю, что Одигитрия – Путеводительница.
Стою на службе. Вдруг подходит ко мне монахиня и говорит: «Что, сынок, плохо тебе? В Оптину поезжай! Туда твой путь!» Оглянулся ― нет её. Ну, думаю, вот, Гена, и галлюцинации начались. Недаром в дурдоме лежишь.
Но про Оптину запомнил. Хотя и не знал тогда, что это за Оптина такая.
Выписали меня из больницы. Врач мой, хороший мужик, тихонько мне говорит: домой не ходи. Если, конечно, не хочешь снова к нам попасть. Или куда подальше. На вечный покой, например.
Я и поехал в Оптину. Приезжаю, иду и вижу: вокруг здания деревянные, вот и часовенка, а на ней ангелочек с трубой. Впереди храм. Всё как во сне.
Ну, думаю, надо идти поосторожней, сейчас упасть должен, как во сне. Пошёл медленней, а там лёд снегом припорошен, я поскользнулся и – бац! Упал! Лежу себе, а упал мягко, не больно и думаю: ну надо же! Встаю и иду к храму.
Вот так я в Оптиной и остался. Вот, живу уже два года. Бог даст, хотел бы жить тут до конца жизни. Чтобы тут и умереть.
А недавно меня брат, с которым на одном послушании работаем, подозвал: «Смотри, – говорит, – Ген, чудо какое! На такой роскошной машине муж с женой приехали, сами одеты с иголочки, богатые, видать! Час вокруг монастырских стен ходят, а войти не могут! Как будто их невидимая сила не впускает! Смотри, смотри – щас уедут!»
Я посмотрел: «моя» жена с мужем со своим! Сели в машину – злющие! И отбыли восвояси. Ну, думаю, наверное, помолиться надо за них. Это благодаря им я в Оптиной-то оказался!
Рассказ Гены прерывает крик трудника Вити:
– Ген! Иди подсоби! Помощь твоя нужна! Мне жалко Гену. Он сегодня много работал, и видно, как сильно он устал.
– Ген, это не твоё послушание, передохни!
– Просят – дак как откажешь-то? Пойду уж я… Давай с Богом, до завтра!
Как Таня собиралась выйти замуж, да не вышла
В келье моей новой соседкой оказалась очень милая девушка. Назовём её Таней. Тане немного за тридцать, но выглядит она гораздо моложе. Густые каштановые волосы, добрые и выразительные карие глаза, во всём облике Татьяны – мягкость, доброжелательность.
Таня старалась всем в келье помочь, услужить. Кому-то воды для чая принесёт, кого-то разбудит на службу, кому-то поможет вещи упаковать, до автобуса проводит.
Мы с ней подружились быстро. Таня слушала мои рассказы о паломничествах, про Псково-Печерский монастырь, про Киево-Печерскую Лавру. Она была такой благодарной слушательницей, что хотелось рассказывать ей всё новые и новые истории.
Когда Таня узнала, что у меня осталось маловато денег, она предложила мне помощь, от которой я вежливо отказалась. Когда я провожала Таню, мы обе чуть не плакали, так сдружились, пообещали не теряться и писать друг другу, что сейчас и делаем. После её отъезда я нашла у себя под подушкой подарок и довольно большую сумму денег, которые она мне оставила. И записку, где старательным, почти детским почерком было выведено: «Милая сестрёнка! Если кто-то хочет сделать доброе дело, то не нужно ему мешать».
Таня рассказала мне свою историю о том, как собиралась замуж, да не вышла.
Она работала бухгалтером в университете, начальником отдела. Любила в свободное время паломничать по святым местам. Очень нравилось ей в храме, особенно на монастырской долгой службе. Забудешь обо всём. То ли на земле ты, то ли на небе? Так бы и осталась навсегда в монастыре… Последний год они ездили впятером с друзьями, потом друзья потихоньку отпадали от общей компании, пока наконец не осталась Таня вдвоём с Сашей.
Отношения были у них чисто дружеские, ездили они вдвоём на Ганину Яму, по святым местам Урала. И потихоньку поняла Таня, что очень ей Саша нравится. Вот и замуж за него бы выйти не отказалась.
