Достигнув совершеннолетия, Козьма получил от отца стартовый капитал и сумел его приумножить. Спустя несколько лет, посчитав, что заработал достаточно и имеет право на отпуск, Козьма Терентьевич отправился за границу и в этом путешествии свёл знакомство с Николаем Петровичем Боткиным, сыном известного чайного магната. В отличие от Солдатёнковых, дети Боткиных получили прекрасное образование; и Николай Петрович мог считаться экспертом в области изящных искусств. Он уже неоднократно бывал за границей и с радостью принялся приобщать неискушённого нового знакомого ко всем радостям жизни. К его чести надо сказать, что радости эти были не только того свойства, что первыми приходят на ум, но и вполне утончённые: Боткин познакомил Солдатёнкова со многими русскими художниками, жившими и работавшими во Франции и Италии, и научил отличать хорошую живопись. Солдатёнков оказался понятливым учеником и охотно принялся собирать свою коллекцию картин, покупая произведения Брюллова, Иванова, Перова, Федотова, Левитана, Тропинина… Особую часть собрания составляли древние иконы. Принялся он и за книги, причём увлёкся серьёзной литературой, собрал обширную библиотеку и даже основал собственное издательство. В частности, «Отцы и дети» Тургенева впервые были изданы именно Солдатёнковым.
Коллекции размещались неподалеку отсюда в доме Солдатёнкова на Мясницкой улице (№ 37). Этот особняк, выстроенный на фундаменте XVII века, Солдатёнков расширил, разместив коллекцию в залах «Помпейская», «Византийская», «Античная», «Мавританская», «Светёлка». Позднее Солдатёнков перевёз все ценности в Кунцево, где купил старинное имение Нарышкиных.
И тут мы подходим к истории особняка в Сверчковом переулке. Козьма Терентьевич принадлежал к Рогожской общине старообрядцев и, стало быть, жену должен был выбрать себе из невест своего же круга. Но он быстро понял, что ни одна из воспитанных «по-старому» девиц не будет с ним счастлива, а он не будет счастлив с ней. Каков же выход? Мучить себя и избранницу обременительным браком? Разве мог пойти на такое человек, издававший Тургенева и Белинского, знакомый с Чеховым и Толстым, Герценом и Огарёвым? Выход был найден: модный в те времена гражданский брак. Козьма Терентьевич выписал из Парижа красавицу француженку Клемане Дюбуи и подарил ей этот самый дом (тогда он был одноэтажным, верх пристроили много позднее) с садиком, а также изрядный капиталец, позволивший записать Клемане Карловну купчихой второй гильдии. Жили они долго и счастливо, хотя Клемане почти не говорила по-русски, а Козьма Терентьевич совершенно не знал французского. Клемане родила Козьме Терентьевичу сына, ставшего по желанию отца писателем. Иван Ильич Мясницкий (отчество дано по имени крёстного отца, а фамилия-псевдоним — по названию улицы, где стоял особняк Солдатёнкова) стал автором множества юмористических рассказов, выдержавших по несколько изданий. О них с похвалой отзывался сам Чехов!
Но история жизни — красивой жизни! — Козьмы Солдатёнкова была бы неполной без упоминания о его благотворительности. Он помогал многим музеям, в частности Румянцевскому, Музею изящных искусств Ивана Цветаева. Солдатёнков был учредителем двух московских богаделен: на Рогожском старообрядческом кладбище и на Мещанской улице. Жертвовал он и на дома призрения вдов и сирот, дома призрения душевнобольных, на стипендии студентам и гимназистам.
После кончины Солдатёнкова огромные его средства отошли городу, а оплакивала его, без преувеличения, вся столица. Около 2 млн рублей были выделены на строительство в Москве бесплатной больницы «для всех бедных без различия званий, сословий и религий». Участок для неё отвели на Ходынском поле, при советской власти эта больница была переименована в Боткинскую (в начале 1990-х годов в её дворе установили памятник-бюст основателю). Свыше миллиона рублей были пожертвованы на создание в Москве ремесленного училища, которое было названо именем мецената. Остальные средства пошли на содержание социальных учреждений и поддержку малоимущих крестьян.
Свою коллекцию русской живописи и скульптур, а также библиотеку Солдатёнков завещал Румянцевскому музею (к сожалению, после его ликвидации коллекции разбросали по самым разным музеям и библиотекам). Значительная часть икон была отписана Покровскому собору Рогожского кладбища.
Продолжим ещё немного тему богаделен и богоугодных заведений. Дом № 2/11 в Сверчковом переулке был выстроен на месте старинной усадьбы, много раз переходившей из рук в руки. Её хозяевами значились Милославские, Дмитриевы-Мамоновы, Волконские, Гагарины. В 1810 году дом купила госпожа Тютчева — мать будущего поэта, и здесь Фёдор Тютчев провёл детство и юность. В доме Тютчевых в январе 1926 года был арестован декабрист Якушкин.
В 1831 году Тютчевы продали дом попечительству о бедных духовного звания, которое устроило в нём богадельню на деньги, пожертвованные генералом Александром Захарьевичем Горихвостовым, героем войны 1812 года. В его честь богадельню так и прозвали — горихвостовской. В 1911 году старый дом снесли, выстроив тот, что мы видим сейчас. Богадельня уцелела и при советской власти стала называться домом соцобеспечения имени Некрасова. Именно она описана в романе Ильфа и Петрова «12 стульев».
Рядом — Потаповский переулок, где находится самый старый жилой дом Москвы — № 6: он принял первых жителей в 1825 году. Дом № 6 — палаты Гурьевых — очень сильно пострадал при недавнем пожаре. Его подвалы относятся ещё к XVIII веку, но это не является гарантией, что дом в ближайшее время не снесут, чтобы выстроить на его месте «элитное жильё».
Со Сверчкова переулка попадаем в Архангельский, ведущий к Чистым прудам, — полюбоваться на знаменитую Меншикову башню, легендарный масонский храм. Масоны, таинственные вольные каменщики, будут встречаться нам снова и снова. Это движение, возникло в Европе в XVIII веке; его название происходит от французского franc-macon— вольный каменщик: возможно, их «прародителями» были средневековые ремесленные корпорации. Однако более популярна и романтична версия, что масоны — это спасшиеся от гонений тамплиеры, рыцари-храмовники. И действительно, многое в обычаях масонов роднит их со средневековыми рыцарскими орденами.
Масонство существует в форме лож — небольших групп численностью до 50 человек. Над мелкими местными ложами главенствует Великая Ложа — обычно в каждой стране своя.
Какой-то своей особой религии у масонов не было, допускалось любое вероисповедание, и русские масоны были в основном православными христианами. Мало того, многие церковные иерархи были членами масонских лож, например митрополит Платон (1737–1812) — человек высокой нравственности.
Идеи масонов были наиболее близки к просветителям, мечтавшим о создании нового общества — «нового храма». Поэтому их символами стали мастерок, циркуль, отвес и фартук — предметы, используемые в строительстве.
Ещё одним распространенным масонским символом является «Лучезарная Дельта», она же «Глаз Гора», она же «Всевидящее око», треугольник в лучах восходящего солнца. Символ происходит ещё из Древнего Египта. С XVIII века архитекторы-масоны изображали его даже на фасадах церквей (например, Казанского собора в Петербурге), обозначая неусыпно следящую за людскими делами святую Троицу.
Но не всё так гладко! Масоны стремились к некому высшему знанию и стремились соблюдать баланс добра и зла в мире, отсюда их повышенный интерес к оккультизму и кабалистике — вещам, запретным для христианина.
Первым русским масоном считается Яков Вилимович Брюс — друг и сподвижник Петра Первого, председатель ложи Нептуна — первой масонской ложи в России. Другим членом ложи Нептуна был Александр Меншиков, чья усадьба стояла на Мясницкой, на том месте, где теперь Главпочтамт. Усадьба не сохранилась, хотя дом № 4 по Чистопрудному бульвару может произвести впечатление очень старой постройки, но это всего лишь стилизация — Дом призрения заслуженных престарелых членов почтово-телеграфного ведомства. Рядом с усадьбой Меншиков выстроил церковь с высокой колокольней, со свойственной этому царскому фавориту кичливостью, решив превзойти Ивана Великого.
Идея оказалась плохой: вода близко, кругом деревянная застройка. Высокая башня с 30-метровым металлическим шпилем играла роль громоотвода — в башню постоянно била молния, вызывая испуг и кривотолки суеверных людей: проклятое место! В 1723 году пожар полностью уничтожил всю её верхнюю часть. Так, обезглавленной, башня простояла пятьдесят лет, пока её не выкупил масон Измайлов, который отреставрировал храм и частично перестроил, приспособив церковь Архангела Гавриила под место проведения масонских собраний. Внутри и снаружи церковь была заново декорирована с использованием не совсем обычной для христианства символики.
