Незамужние женщины сидели вдоль одной стены, вытянувшись по струнке. Когда разговор заходил о мужчинах, они прикрывали рты ладонями. Я вспомнила ночь на руинах Мачу-Пикчу и поблагодарила судьбу за странное стечение обстоятельств, которое привело меня сюда. Можно было сколько угодно сидеть среди пустых каменных стен, но это не сравнилось бы с тем, что я увидела здесь.
Через некоторое время я попрощалась и пошла в гостиницу. Улицы Оллантайтамбо были пустынны и безмолвны, но теперь я знала, что происходит за этими стенами. Я снова провела ладонью по шероховатой каменной кладке. Сейчас даже камень казался теплее. Он казался живым, словно хранил тепло не только рук своих создателей, но и людей, что до сих пор живут по ту сторону стены.
ГЛАВА 17
Древняя жизнь в новые времена
Путевые заметки: «Кровь и сырое овечье сердце на завтрак? Что-то у меня нет аппетита».
Инки называли свою империю Тауантинсуйу – «четыре стороны света». Самая крупная часть, Кольясуйу, простиралась к югу от Куско. В нее входила территория Южного Перу, вся Боливия, андийская часть Аргентины и верхняя половина Чили до того места, где сейчас находится Сантьяго. Веками жители Кольясуйу – индейцы колья, чье имя носит регион, и аймара, на чьем языке здесь до сих пор говорят, – сопротивлялись господству инков. В 1420 году Пачакути начал кампанию с целью подчинить себе племена, населявшие земли вокруг озера Титикака. Вскоре после этого император инков Тупак построил знаменитую южную тропу, которая в результате протянулась на две тысячи сто миль к югу, до самого Чили.
После Куско тропа инков поднимается вверх, на безлюдное перуанское плато, после чего спускается вниз через болотистую равнину к «величайшему озеру в Вест– и Ост-Индии» – так называли его испанцы. Озеро Титикака, длиной восемьдесят миль и сорок шириной. Находится на высоте двенадцать с половиной тысячи футов. Это самое большое высокогорное судоходное озеро в мире.
Я вошла в Пуно, когда солнечные лучи только начали растапливать ночной иней на белых, как кости, камнях многочисленных зданий. Пуно нагонял тоску. Возможно, все дело было в недостатке кислорода, но городские постройки выглядели серыми, как недельные трупы. А может, архитекторы нарочно построили дома в тон голым скалам, колючей траве и холмам, где гуляли ветра.
А потом я увидела озеро. Словно сверкающий сапфир в свинцовой оправе, оно было таким голубым, что на него было больно смотреть, но еще больнее – отвести глаза. Это одно из тех мест, где рождаются мифы.
Легенда гласит, что первый инка, Манко Капак, прибыл на берега озера Титикака со своей женой (и сестрой) Мама Окла. В руке у него был золотой посох. Он получил указания от своего отца, бога Солнца Инти, и должен был странствовать по свету, пока не найдет такое место, где его посох полностью поглотит земля, когда он воткнет его в почву. Много дней спустя он вошел в долину, где мягкая и плодородная земля поглотила его золотой посох. На том месте он основал священный город Куско, что на кечуа означает «пуп». Куско стал центром империи инков.
Люди до сих пор спорят о том, где впервые появился Манко Капак. Одни говорят, что он вышел из пещеры на острове Солнца. Другие – что возник из вод самого озера. Есть еще одно мнение: якобы восемь инков, четыре брата и четыре сестры, были посланы Инти под землю и вышли на поверхность из пещер, расположенных вблизи Паккаритамбо, в восемнадцати милях к югу от Куско.
Власти Пуно, что неудивительно, предпочитают верить, что Манко родился из озера и впервые ступил на берег в том месте, где ныне расположена городская гавань. Каждый год эта легенда оживает во время инсценировки недельного путешествия Манко через озеро на специально построенной тростниковой лодке.
Я приехала сюда, чтобы стать свидетелем этого события.
На горизонте показалась современная моторная яхта. Я разглядела двоих величественных воинов-инков, стоявших на носу и отпихивающих дюжину фотографов. Последние нацелили объективы на шаткую тростниковую лодчонку, которая опасно бултыхалась на буксире.
Яхта пристала к островку, и современный Манко и его жена (она же сестра) сошли на берег. Операторы принялись сражаться за лучшее место. Они распихивали местных женщин, которые устилали землю перед королевской четой домоткаными коврами. Им удалось протолкнуться в самое начало процессии, прогоняя детей и протискиваясь мимо индианок, чьи лица были древнее тысячелетних деревьев.
Я покинула это удручающее мероприятие. Почва под моими ногами была пружинистой и казалась живой – я словно ступала по батуту. Остров был плавучим – медленно гниющая камышовая масса под ногами постоянно обрастала новыми побегами.
Какая-то старуха привязала свою крошечную резиновую лодку и ступила на берег. На что похожа ее жизнь? Каково это – родиться, вырасти, воспитать детей и умереть на одном и том же участке земли размером с парковку? Изо дня в день рубить камыши, ловить рыбу, поддерживать огонь в очаге? Жить без электричества, телефона, телевизора, не имея никакого представления о том, что происходит в мире. И раз в году вдруг подвергнуться внезапному вторжению древнего и современного мира – воинов-инков и операторов с камерами последней модели.
Женщина бросила взгляд на площадь, не посчитала зрелище достойным своего внимания и скрылась в лачуге.
Наутро Манко прибыл в Пуно, где его появление снова сопровождалось речами и шествием кружащихся танцоров в ярких одеждах. Они проводили его до городского стадиона. Из загона вывели испуганную овцу и провели по кругу всем на обозрение. Затем ее поставили на колени, перерезали ей глотку, вырвали сердце и подняли вверх обеими руками. Каждый откусил от сердца по кусочку, а остатки бросили в священный костер.
Вечером мы пошли к гигантской белой статуе Манко Капака, возвышавшейся над городом, чтобы снять вступительные кадры к отснятому сегодня материалу. Джон проворчал что-то насчет граффити, которыми был разрисован постамент, я же с трудом вскарабкалась на основание сзади и пробралась вперед, к голым белесым ступням Манко.
– Это Манко Капак, прародитель инков, сын солнечного бога, посланный своим отцом править миром, – выпалила я. – А завтра мы познакомимся с ним лично! Ну, как? – удрученно спросила я Джона.
– Кошмар, – честно ответил Джон, не щадя моих чувств. – Давай еще раз.
Я снова выпалила свою речь, чувствуя себя тупым истуканом, прямо как статуя, возвышавшаяся надо мной. Мы сделали второй дубль. Потом третий, четвертый и пятый.
– Ты как моделька из рекламы автосалона, – сказал Джон.
Он был прав. Дубль шестой.
– Привет. Вот я, а вот Манко Капак. Завтра мы познакомимся с Санта-Клаусом. Меня зовут Мэри Поппинс. Я забыла свой зонтик. Как я теперь отсюда слезу?
– Я снимаю, – процедил Джон.
– А я не шучу. – Я посмотрела на землю, оставшуюся далеко внизу. – Как я отсюда слезу?
– Все, – сказал Джон и убрал штатив.
Позднее я спустилась к подножию горы, чтобы сделать последние приготовления к событию, о котором мечтала с того самого дня, как впервые увидела стадо загадочных животных, плывущих по серому и голому плато словно золотая река. Нас пригласили в уединенную деревушку Пикотани, чтобы поучаствовать в действе, которое совершалось еще во времена инков, – загоне викуний.
ГЛАВА 18
Золотое руно Анд
Путевые заметки: «Хорошо, что викуньи не кусаются. Правда, лягаются, как мулы, и скачут, как олени».
Четыре утра. Моего энтузиазма хватило ровно настолько, чтобы вылезти из теплой кровати и сесть в кузов ледяного грузовика. Проснулась я лишь в восемь, когда колючее высокогорное солнце начало жечь щеки. Я перебралась в кабину и села рядом с Марко, правительственным служащим, ответственным за викуний в этом регионе и их загон, проводившийся раз в два года.
