Кумиры, которым они готовы подражать, – это Одри Хепбёрн, Мадонна и Опра Уинфри, темнокожая королева американских ток-шоу. Софи, дочь писателя Пола Остера, хочет стать актрисой и уже сделала первые шаги в кино. Скотти видит себя в роли телепродюсера или преподавателя, она еще не пришла к окончательному решению. А что касается Виктории, то ее предназначение, в чем она ни на секунду не сомневается, – адвокатура.
Как истинные уроженки Нью-Йорка, они всей душой преданы этому городу и не представляют, что могли бы жить где-нибудь в другом месте. В их понимании, Нью-Йорк – это the city is like drug («город – своего рода наркотик»). Софи, которая живет со своими родителями в Парк Слоуп, шикарном районе Бруклина, говорит в шутку, что она принадлежит к тем, кого называют Bridge and Tunnel (см. разговорник), хотя ее жизнь не имеет ничего общего со скромным существованием Jersey girl[80].
Наш друг Скотт не имеет ничего общего ни со среднестатистическим полноватым американцем с брюшком, квадратным подбородком и бейсболкой на голове, любителем гамбургеров и пива Bud, ни с молодыми, изнемогающими под бременем ответственности брокерами в темных костюмах с золотистожелтыми галстуками, наводняющими улицы Нью-Йорка. Скотт – это цыпочка в ее мужском варианте.
У этого нью-йоркского архитектора ухоженные руки с наманикюренными ногтями, идеальная полоска ровных белых зубов, безупречная стрижка каре на каштановых волосах и очки итальянской марки надо лбом, которые он купил во Флориде «потому что это единственное место, где они продаются».
В тот день, когда мы с ним обедали в одном из французских ресторанов, которым он отдает явное предпочтение, Скотт заказал салат без заправки и поведал нам рецепты своей красоты.
– Первое, что я делаю утром, встав с постели, выпиваю литр минеральной воды, чтобы удалить токсины. Я уже давно отказался от кофе и чая и не употребляю сливочного масла.
Может быть, это реакция на ту среду, в которой он вырос, представляющую собой «рабочий квартал Мичигана, родину американского автомобилестроения»? – но как бы то ни было, Скотт – воплощенный эстет. В свои 43 года он работает над телом: два раза в неделю йога, три или четыре раза – занятия гимнастикой и еженедельный массаж («Мой массажист – это и мой психиатр»).
– Когда я учился в Гарварде, я переехал из слишком дорогой для меня квартиры, которую снимал, в домик на колесах. Таким образом, я смог заплатить за абонемент в приличном спортивном клубе.
В ванной, главной части его квартиры, царят средства для снятия макияжа, гидратирующий крем и гель после бритья, шампунь легендарной аптечной сети KiehVs, ополаскиватель для волос (которым пользуются исключительно парикмахеры-профессионалы), защитный бальзам для губ и наконец – тальк Gold Powder, верх мужской аккуратности (скромно потупившись, он сообщил нам, что припудривает тальком промежность, – «в противном случае там все слипается, и мне неприятно»).
Если его подружки об этом попросят, он с удовольствием поможет им выбрать цвет губной помады или лак для ногтей.
– Они мне доверяют, поскольку иногда я разбираюсь в этом гораздо лучше, уж поверьте.
К тому же он обожает побродить по магазинам (у него страсть к винтажной одежде, которую он покупает на несколько размеров больше, чтобы его портной переделал по фигуре все то, что он приобрел).
Скотт – отнюдь не редкая птица в Нью-Йорке. Нам часто доводилось встречать мужчин в маникюрных или косметических салонах. Их называют метросексуалами. И хотя слово родилось не в Нью-Йорке, наиболее полное воплощение оно получило именно в этом городе. Изобретенное в 1994 году английским журналистом Марком Симпсоном, оно означает горожан, тратящих много денег и времени на уход за своей внешностью, но которые, несмотря на некоторую женственность, свойственную их личности, являются гетеросексуалами. Футболист Дэвид Бекхэм, актеры Брэд Питт или Питер Паркер (Спайдермэн) являются самыми яркими представителями поколения метросексуалов. И хотя Скотту это определение не по душе, поскольку он считает, что оно не вмещает всего многообразия данного явления, оно настолько прижилось, что в 2003 году американское Dialect Society избрало его словом года. И не счесть книг, репортажей, передовых статей в газетах и журналах, посвященных этому феномену. Мы уже не говорим о реалити-шоу Queer Eye for the Straight Guy («Гетеросексуал глазами гомосексуалистов»), в котором пять гомосексуалов разбирают по косточкам одного гетеросексуала.
Если верить средствам массовой информации, в мире появился новый вид процветающих мужчин. Другие же полагают, что речь идет о хорошо продуманной маркетинговой концепции, заключающейся в переосмыслении на современный лад такого понятия, как «денди», появившегося в XIX столетии.
Если в результате наши мужчины станут более опрятными и элегантными, мы не против.
Цыпочка как воплощение свободы
Тот факт, что в Нью-Йорке, столице цыпочек, именно женщина встречает вас на подлете, не вызывает удивления. Жительницы Нью-Йорка далеки от того, чтобы обладать всеми достоинствами Miss Liberty. При произнесении ее имени в воображении сразу же возникает колоссальная дама, слишком серьезная для того, чтобы ухаживать за своими ногтями и обращать внимание на детали своего туалета. Она не пробуждает сексуальных фантазий, хотя многие спрашивают себя, а что она носит под своей металлической тогой…
Стоит время от времени напоминать (особенно когда трансатлантические отношения заходят в тупик, а это случается чаще, чем хотелось бы), что Первая леди Нью-Йорка является задрапированной в медь и закаленной в битвах француженкой 46-метровой высоты, с душой толерантной и благородной. У нее элегантность Артемиды, гордая посадка головы, как у египетских богинь, и, как большая часть женщин города, она регулярно подвергается эстетической хирургии (последний лифтинг обошелся в 87 миллионов долларов).
Создал ее Фредерик Огюст Бартольди, и в конце XIX столетия она была подарена Америке Францией. Моделями для нее послужили жена скульптора (фигура леди) и его мать (ее лицо). Надеемся, что он не преминул сообщить об этом своему психоаналитику.
Являясь символом свободы, Miss Liberty оказалась одной из мишеней террористов. После 11 сентября ее безопасность входит в число главных приоритетов страны. И теперь целая армия охраняет ее жизнь. До 2001 года у нее был всего лишь один преданный и верный служитель, обеспечивающий ей надлежащее существование и уход. Да, была такая работа в городе, самая романтичная во всем Нью-Йорке, – работа, которая ушла вместе с безоблачной эпохой простодушия и невинности.
Июньским вечером 1998 года они вторглись в нашу жизнь. Четыре незамужние сексапильные молодые женщины, эмансипированные, раскованные, с большим чувством юмора. Им было по тридцать, и они не побоялись сказать, что любят секс, хотя и не скрывали своего критического отношения к мужчинам. Четыре иконы стиля во всеуслышание заявили, что отсутствие мужа – это не трагедия, придав женскому одиночеству завидный статус. Не скрывали они и уязвимости своего положения, а потому теснее сплачивались, чтобы прийти друг другу на помощь. Они символизировали вновь обретенный гламур городской жизни. Их вдохновляли нью-йоркские женщины, в то время как для этих последних они в свою очередь служили источником вдохновения.
Романтическая идеалистка, роковая женщина, кружащая мужчинам головы, циничный трудоголик и социолог, в поисках мистера Райта изучающая сексуальные нравы, – можно ли свести всех жительниц Нью-Йорка, которых мы регулярно встречаем на улицах, к этим четырем белокожим иконам, ведущим нереальный образ жизни, в большей степени выражающим протест против городской культуры, чем переплавляющим ее? У кого есть возможность заплатить за пару лодочек на шпильке 400 долларов и носить нижнее белье от La Perla, проводя три четверти своего времени в кофешопах с подружками? Но, однако, культовому сериалу «Секс в большом городе» удалось уловить дух Нью-Йорка и его жительниц: раскованных и освободившихся от комплексов первопроходчиц, одновременно идеалисток и материалисток, ищущих единственную и неповторимую любовь всей своей жизни.
Многие жительницы Нью-Йорка сразу же принялись сравнивать себя с героинями сериала, отыскивая общие черты с Шарлоттой, Самантой, Мирандой и Керри. Сколько раз мы слышали, как кто-то из горожанок говорил: «Я похожа на такую-то» или «В каждой из них есть что-то от меня». Сестры и, разумеется, модели, и это неоспоримо.
По мере выхода новых серий Fab Four («великолепная четверка») продолжала покорять зрителей новыми модными новинками и тенденциями. Эклектичный стиль в одежде девушек подвергался тщательному разбору в прессе и подражанию со стороны заправских модниц. Керри Брэдшоу стала иконой стиля для города, а ее самые узнаваемые аксессуары – огромные матерчатые цветки, приколотые к корсажу, береты, дамские сумки в виде багета и колье из нескольких цепочек – стали непременным атрибутами многих женщин.
