Находки археологов свидетельствуют о том, что люди облюбовали для поселения эту окраину леса уже много тысячелетий тому назад. Доисторические люди оставили здесь любопытным потомкам свои гроты и пещеры с остывшими очагами. Старинные хроники утверждают, что древними поселенцами этих мест были галлы, и даже называют имя здешнего галльского короля – Дриюс или что-то в этом роде. Потом сюда, как известно, вторглись римляне. Здешние окрестности связывают и с именем короля Дагобера, а также с именем Фюльбера, сын которого, рожденный здесь, в Мийи, в 630 году, стал епископом Санса, прожил долгую жизнь и скончался 90 лет от роду в аббатстве Фонтенель близ Руана, а после смерти был канонизирован под именем Вюльфрана. Стало быть, святой Вюльфран – здешний уроженец. Известно, что в XII веке существовала здесь лечебница Сен-Блеза для прокаженных, то есть лепрозорий. И еще: после разорительной Столетней войны благодетелем деревни стал знаменитый адмирал Малле де Гравиль. Это он построил в 1479 году на деревенской площади (той самой, где стоял некогда дом святого Вюльфрана) огромный крытый рынок, который и ныне там, – великолепное строение из стволов каштана. Ради одного только этого рынка (где по рыночным дням полно торговцев, всякого товара и покупателей) стоит проехаться в Мийи-ла-Форе, а там ведь есть еще и старинные погреба, и надгробные камни, и готический храм, восстановленный все тем же благодетелем-адмиралом в 1475 году. Полагают, что нынешний портал церкви перенесен из более старого (XII века) здешнего храма. В интерьере церкви осталось немало следов XV века. Утверждают также, что в лике Мадонны с младенцем скульптор XV века воспроизвел черты адмиральской супруги Анны де Гравиль. Сохранились в храме резные деревянные статуи XV века и алтарь эпохи Людовика XIV.
Старый замок Мийи, восстановленный в XV веке все тем же адмиралом, подвергся в XVII веке значительным переделкам, и лишь башни у входа сохраняют еще черты былого облика.
Если выйти из Мийи-ла-Форе по дороге, ведущей к Шапель-ла-Рену, то вскоре откроется путнику среди цветов, целебных трав и кустарников часовня Святого Блеза XII века, последнее, что уцелело от былого лепрозория. В саду, окружающем часовню, растут мята, белладонна, валерьяна, волчий корень и прочие травы, которыми, вероятно, и лечили прокаженных. Целебные травы на протяжении тысячелетия разводили и собирали в этих местах, да и сейчас продолжают еще собирать. Нынче изображениями этих трав покрыты стены старинной часовни Сен-Блез. Роспись эта сделана была в 1959 году известным французским поэтом, драматургом, художником и кинематографистом Жаном Кокто. Последние четыре года своей бурной и грешной жизни этот знаменитый французский «модернист», провокатор и наркоман провел в Мийи-ла-Форе. Это была истинная «осень патриарха». Позади остались малогероичные годы оккупации, номера вильфраншского отеля «Welcome», пропахшие опийным дымом, виллы Лазурного Берега и сменявшие друг друга незрелые юноши, которых Кокто приобщал к литературе, искусству, однополой любви и курению опиума.
А здесь, на старости лет, Кокто расписывал католические часовни, был «почетным гражданином» Мийи-ла-Форе, владел здесь домом, похожим на замок. В этом, впрочем, тоже не было ничего нового. Кокто уже и раньше расписывал часовни и залы бракосочетаний (пророчески предвидя, что скоро туда придут сочетаться браком однополые пары) на Лазурном Берегу, был по этому поводу избран «почетным гражданином» Ментоны, а в самый разгар опийного шабаша в Вильфранше готовил для печати богословский трактат-исповедь. В последние годы жизни он, вероятно, более, чем когда-либо, верил в то, что Господь прощает грехи семижды семь раз… Легенда гласит, что последние его слова были: «Я остаюсь с вами!»
Кокто здесь и похоронен – у расписанной им часовни и садика с целебными травами. В целебной зелени стоит зеленоватый бронзовый бюст Кокто, который изваял любимый скульптор Гитлера Арно Брекер. Кокто написал о нем восторженную и очень своевременную статью: как раз в ту пору, когда немцы оккупировали Париж и Брекер был послан нацистами налаживать творческие связи с французской художественной интеллигенцией. Связи были, увы, налажены, а пострел Кокто и здесь поспел…
Королевский замок Фонтенбло
Фонтенбло – король замков Мой покойный друг Борис Лосский • Двор Белой Лошади • Сад Дианы • Сент-Оноре
Замок Фонтенбло – замок королей и король замков, всем замкам замок, оттого с робостью берусь рассказать о нем хоть малую толику того, что о нем известно неспециалисту. А уж того, что известно о нем специалисту… Помню, как бывал удручен необъятностью этой темы мой немолодой друг Борис Николаевич Лосский, когда я полушутя просил его рассказать не о «корабле философов», как обычно, не о пражской эмиграции и семье Набоковых, а о самом что ни на есть Фонтенбло. Сын известного философа-эмигранта Николая Лосского, Борис Николаевич (когда мы познакомились, ему было уже за 80) долгие годы был хранителем замка-музея Фонтенбло. При первом знакомстве он расспрашивал меня о Торжке, об усадьбе Львова, а сам красочно мне рассказывал о том, как Ленин выслал из России ненужный ему цвет интеллигенции в 1922 году (молодой Лосский и уплыл навсегда из России с отцом-философом на «корабле философов»). А вот когда я просил Бориса Николаевича рассказать о Фонтенбло, он спрашивал растерянно:
– Но с чего же начать? С 1137 года? Или с 1259-го, с общины Матюрен? Со старой церкви? Или лучше с Франциска I…
Вот если б он был француз, мой покойный друг Борис Николаевич (он умер на десятом десятке лет в Русском доме в Сент-Женевьев-де-Буа), он бы знал, с чего ему начинать. Он бы непременно начал с Наполеона. Ибо, несмотря на свое невысокое происхождение, Наполеон служит для французов неким символом царственности. Поэтому француз непременно начал бы рассказ о Фонтенбло с отречения Наполеона и его прощания с гвардией во Дворе Белой Лошади (теперь его чаще называют Двором Прощания). Первый вариант отречения побежденный император подписал в замке Фонтенбло 4 апреля 1814 года. А 20 апреля, когда граф Шувалов явился за ним, чтобы сопроводить бывшего императора в ссылку на остров Эльба, охочий до театральных сцен и эффектов Наполеон велел собрать для прощания свою еще недобитую гвардию. В 13.00 пополудни Их бывшее Величество спустились по элегантному железному полукругу знаменитой Лестницы-подковы (сооруженной в 1634 году при короле Людовике XIII) и произнесли перед строем великую фразу прощания: «Солдаты моей старой гвардии, я прощаюсь с вами…» Потом отставной император поцеловал эмблему с орлом и отбыл в ссылку. Как свидетельствуют французские историки, гвардейцы не сдержали суровой мужской слезы. Даже не будучи историком, можно отметить, что суровые гвардейцы не поняли своего счастья. Узурпатор отправлялся мирно править островом (французские авторы возмущенно пишут, что остров был смехотворно мал для их героя), а представителям старой гвардии, согнанным во Двор Белой Лошади, разрешено было доживать свой век в замиренной Франции. Впрочем, счастья своего они не поняли, и все для них кончилось очень плохо. Экс-император бежал с Эльбы, с триумфом вернулся в Париж, а по дороге заглянул в Фонтенбло. Это случилось 20 мая 1815 года. А еще месяц спустя Наполеон был наголову разбит союзниками под Ватерлоо, и чуть не вся его гвардия погибла. В результате этой последней наполеоновской эскапады, как сокрушенно отмечают историки, средний рост француза сильно уменьшился, ибо самые крупные мужчины страны были перебиты. Сам Наполеон, так никогда и не выполнив обещания покончить с собой, отправился в новую ссылку (менее, впрочем, почетную, чем первая).
Я не виноват, если даже солидные французские путеводители рекомендуют начинать прогулку по замку со сцены, разыгранной великим соблазнителем во Дворе Белой Лошади, и с мудрой мысли императора (надиктованной им уже на досуге в ссылке) о том, что Фонтенбло – это «истинное обиталище королей, дом веков». На сей раз император не солгал: короли и впрямь обитали в Фонтенбло издавна. Строительство укрепленного замка велось при Людовике VI, и замок уже существовал к середине XII века, при Людовике VII. Реконструкцией и расширением замка в 1528 году занимался по приказу короля Франциска I парижский мастер Жиль ле Бретон. Новый, ренессансный замок строился на фундаменте старого, но все в его декоре было новым для этих мест. Большой знаток искусств, король пригласил из Италии знатных мастеров, вроде испытавшего влияние Микеланджело флорентийца Россо, вроде Приматиче из Болоньи, работавшего ранее у Джулио Романо в Мантуе. Уже при Франциске I замок Фонтенбло становится истинной сокровищницей произведений искусства и рукописных коллекций, становится, по выражению Вазари, «новым Римом».
Замок разрастается при последних королях династии Валуа и приближается к нынешним своим очертаниям при короле Генрихе IV. Новая плеяда художников (называемая иногда Второй школой Фонтенбло) без устали трудится над украшением замка.
