Неоднократно к помещице поступали горничными молодые крепкие девушки и недели через две умирали. У Ермолая Ильина, конюха, донёсшего на свою хозяйку, погибли одна за другой три жены. Первой была Катерина Семёнова. Салтычихе показалось, что та не слишком чисто вымыла пол, барыня приказала сечь её батогами и плетьми до смерти. Судьба второй, Федосьи Артамоновой, была практически такой же, с разницей в два года. А через год истязательница убила и третью жену Ермолая, которую он жалел особенно сильно, так как та была тихой и очень красивой. На этот раз причина гнева оказалась неизвестной. По словам свидетелей, помещица набросилась на девушку и начала собственноручно избивать её сначала кулаками, потом скалкой, потом поленом, пока не забила насмерть.
Салтычиха любила вырывать своим жертвам волосы с корнем — она была столь сильна, что могла повыдергать буквально все волосы; она жгла им уши щипцами для завивки, а одну из несчастных приказала похоронить заживо.
В особую статью следователи вынесли обвинение в покушении на убийство дворянина Николая Андреевича Тютчева. Он был любовником Дарьи Салтыковой, но потом её бросил и женился на другой. Дважды Салтычиха изготавливала кустарные бомбы, желая подорвать новобрачных, но оба раза дело разлаживалось из-за того, что злобную помещицу предавали собственные крестьяне, не желавшие участвовать в убийстве «благородного».
Приговор Дарье Салтыковой вынесла сама Екатерина Вторая, назвавшая убийцу «уродом рода человеческого». Её лишили дворянства и всех привилегий и заперли в подвальной камере Ивановского монастыря на Кулишках, запретив какое бы то ни было общение с людьми и лишив даже света, только на время приема пищи ей выдавали крохотный огарок. После 11 лет такого заключения наказание было смягчено, и ещё 22 года Салтычиха провела в камере с окном. Покаяться она отказалась.
Ивановский монастырь сохранился (на углу Хохловского, Старосадского и Малого Ивановского переулков в пяти минутах от станции метро «Китай-город»), но камеры Салтычихи вы там не найдёте: все строения того времени сгорели в 1812 году. Потом обитель восстановила на свои деньги Елизавета Алексеевна Макарова-Зубачёва, дочь городского головы купца Мазурина.
Большая часть имений Дарьи Салтыковой перешла к её двум сыновьям, отданным под опеку. Троицкое продали, владельцами его стали Тютчевы — родственники того самого капитана Тютчева, неверного любовника Салтычихи, и предки великого русского поэта Фёдора Тютчева. Здесь поэт провёл свои детские и юношеские годы вплоть до отъезда на дипломатическую службу за границу в 1821 году. Мальчик был вундеркиндом: он очень много читал — Горация, Вергилия, уединяясь с томиком где-нибудь на живописном пригорке в ближайшей роще.
Барского дома уже нет. До нас дошла церковь, перестроенная в начале XIX века, но всё же сохранившая свои первоначальные очертания, часть парка и половина из каскада прудов.
От станции метро «Тёплый Стан» пешком можно дойти до Палеонтологического музея — одного из лучших музеев столицы. Там очень нравится детям: гигантские скелеты динозавров экспонируются так, что кажется вот-вот оживут, а большие пространства между витринами позволяют малышам свободно бегать и не чувствовать себя скованно.
Сразу за музеем вглубь лесопарка уходит Санаторная аллея. Пройдя по ней до конца, мы попадём в усадьбу Узкое, там сохранилось многое. До усадьбы можно доехать и от станции метро «Тульская» или «Чертановская» на маршрутке.
Первыми владельцами усадьбы были бояре Стрешневы. В самом конце XVII века Тихон Стрешнев построил здесь храм Казанской иконы Божьей Матери. Потом здесь жили князья Голицыны, Трубецкие, граф П. А. Толстой и другие. В 1812 году квартировал Наполеон. К сожалению, его приближённые отнеслись к усадьбе без уважения: многое было разграблено и повреждено.
Теперь в Узком санаторий, а часть построек объявлена музеем. В частности, это комнаты, где в 1900 году провёл последние дни своей жизни и умер русский христианский философ Владимир Соловьёв, гостя у своего друга князя Трубецкого.
Последние станции по этой, Калужско-Рижской ветке метро — «Ясенево» и «Новоясеневская». Поверху их соединяет Новоясеневский проспект — самая высокая точка столицы. Здесь стоят типовые панельные дома в 16 этажей, и жильцы верхних квартир находятся на высоте 286 метров над уровнем моря. Увы, они не чемпионы: современные небоскрёбы, даже построенные в низинах, возносятся намного выше. В самом конце проспекта, наполовину углублённое в Битцевский лес, сохранилось старинное имение.
Название Ясенево кажется мирным, успокаивающим, наводя на мысль о тихо шумящей ясеневой роще. Но на самом деле история этого топонима куда более мрачная! Помните Анбала Ясина, коварного ключника, одного из убийц Андрея Боголюбского? Ясенево считалось его вотчиной и именно от имени Ясин получило своё название.
После казни Ясина Ясенево отошло в казну московских великих князей, а потом царей. В конце XVII века юный Пётр Первый пожаловал Ясенево своему тестю боярину Лопухину. Когда Пётр охладел к своей первой супруге, Евдокии Лопухиной, он перестал благоволить и к её родственникам. Владелец Ясенево был привлечён к суду по делу царевича Алексея и казнён. При конфискации имущество описали, и эта опись ярко показывает, каким был быт русского дворянства того времени. В усадьбе Ясенево было много хозяйственных построек, а посередине двора — небольшой цветник. Двухэтажный господский дом был построен из соснового и елового леса и крыт тёсом на четыре ската.
В нём кроме сеней и чуланов находилось семь комнат: две в верхнем и пять в нижнем этажах. Лишь некоторые окна были стеклянными, часть — слюдяными, а другие и вовсе затянуты белёным полотном. Мебель состояла как из простых лавок, так и из обитых кожей, явно привезённых с Запада стульев, иконы соседствовали с «фряжскими печатными листами», т. е. гравюрами.
Сын царевича Алексея, мальчик-император Пётр Второй вернул Ясенево сыновьям казнённого Лопухина. Те выстроили новый каменный дом и новую каменную церковь во имя св. Петра и Павла, молясь о здравии Петра Второго. К несчастью, молитвы не оказали действия — юноша-император прожил недолго.
Потом в силу разных обстоятельств Ясенево вновь отошло в казну — и вновь вернулось к Лопухиным: Анна Петровна Лопухина удостоилась особого внимания императора Павла Первого. Он считал её своей «дамой сердца» и всячески одаривал. В числе царских подарков оказалось и имение Ясенево. Потом Анна вышла замуж за князя Гагарина, а Павел был убит заговорщиками. Анна пережила его всего лишь на четыре года, а её безутешный супруг впал в тоску и заперся в Ясенево, предпочитая человеческому общество животных и лишь иногда выбираясь на собрания масонских лож, в которых он состоял. Излечила его от чёрной меланхолии вторая жена — балерина Мария Спиридонова.
В следующем поколении Гагариных снова ждал мезальянс: на этот раз княжна Наталия Ивановна сбежала с приглашённым в Ясенево итальянским художником Сальватором Тончи. Он был старше супруги на двадцать лет и считал себя атеистом, но ради неё без колебаний согласился принять православие.
Примерно в то же время в Ясенево свершился ещё один брак: в местной церкви обвенчались граф Николай Ильич Толстой и княжна Мария Николаевна Волконская. Одним из сыновей, рождённых в этом семействе, стал великий писатель Лев Николаевич Толстой.
В Ясенево был прекрасный обширный сад с плодовыми и декоративными деревьями и оранжереями. Владельцы Ясенево сумели и своих крестьян приохотить к садоводству: те принялись возделывать не рожь и овёс, а клубнику лучших сортов, малину, смородину и прочее, а на обширных пространствах вместо выпасов устроили яблоневые, грушевые и вишнёвые сады. Урожай они отвозили на рынки в Москву и очень выгодно продавали.
После революции все эти сады были организованы в совхоз.
Барский дом сгорел в 1924 году, в 1970-х гг. на его месте выстроили малоудачный новодел. Картинная галерея (где были и произведения любвеобильного Тончи) была вывезена, а частично разворована. Старинная конюшня до сих пор используется по своему назначению. Небольшой участок рядом с ней огорожен для верховой езды.
По другую сторону Битцевского леса проходила Старая Серпуховская дорога, от которой ныне остались лишь следы. В этих местах намного меньше было усадеб, да и те не сохранились: Бирюлёво (в конце улицы Красного Маяка, ст. м. «Пражская»), Красное (улица Днепропетровская, ст. м. «Южная»)… Теперь только вековые дубы напоминают о них, да порой церкви. Такова церковь Бориса и Глеба в Зюзино (ул. Перекопская,7) примерно в километре от станций метро «Севастопольская» или «Каховская».
Храм Бориса и Глеба необычайно красив! Это тоже нарышкинское барокко, и церковь традиционно приписывают зодчему Бухвостову. Заказчиком был князь Пётр Прозоровский. Но строил он не на пустом месте! В начале XVII века Зюзино принадлежало боярам Морозовым. Супруг знаменитой боярыни Феодосии Прокопьевны Глеб Иванович Морозов и воздвиг здесь первый ещё деревянный храм. Только об этом никонианцы вспоминать не любят. После опалы Морозовых Зюзино стало принадлежать Прозоровским, и те заменили деревянную церковь на каменную.
