Он начал спускаться по тропинке, огибающей отвесную скалу; далеко внизу темнела беспокойная поверхность воды. Подстерегавшие неопытного пешехода опасности не были пустым предостережением, как это могло показаться за ужином. Тщательно выбирая, куда поставить ногу, Дженни крепче сжала ладошку Варды, которая шла между ними.
— Для постороннего взгляда ваше бедственное положение почти незаметно, — сказала она, когда уклон тропинки стал более пологим.
— Пауль женился на небольшом состоянии, — честно ответил Рэй. — Так что мы смогли немного подновить замок, купить лодки. Видели бы вы нас до этого.
В душе Дженни порадовалась, что он идет впереди и не может видеть ее лица. Разговор коснулся так волновавшей ее темы.
— Странно, — громко произнесла она, глядя ему в спину, — у меня сложилось впечатление, что он был влюблен в свою жену.
Рэй пожал плечами.
— Вполне возможно. Он мог убедить себя, что влюблен в нее. У него в характере — не признавать собственных ошибок.
Тропинка неожиданно расширилась, и они оказались на узкой полоске песчаного пляжа. Рэй помог своим спутницам перебраться через нагромождение камней: это занятие на несколько минут прервало разговор. Следующая, более просторная часть пляжа лежала между отвесной стеной острова и каменными скалами, преграждавшими путь волнам. Созданный отливом песчаный бассейн находился заметно ниже уровня моря.
— Приливные течения здесь не сильнее, чем в любом другом месте, — объяснил Рэй, — однако скалы до последнего сдерживают прилив. Можете себе представить, что происходит, когда море переливается через край. К тому времени, как вы заметите первые валы, вода уже скроет тропинку, и вы окажетесь в ловушке.
Дженни, поежившись, взглянула на отвесный утес за их спинами. Поросшая мхами и водорослями поверхность не оставляла сомнений в том, что произойдет с человеком, застигнутым приливом. Ловушка превращалась в могилу.
— Сейчас нет опасности, — успокоил Рэй. — У нас в запасе несколько часов.
Она выпустила ладошку Варды. Девочка с радостным смехом пустилась по берегу, отыскивая выброшенные раковины и цветную гальку. Любование морскими сокровищами поглотило ее целиком. Остановившись возле приземистого валуна, Рэй галантно обтер его бок от нанесенных водорослей и предложил Дженни сесть.
— Варда давно потеряла мать? — как можно безучастнее поинтересовалась она, устраиваясь на своем сиденье.
— Уже несколько месяцев, — загородившись от ветра, Рэй прикурил сигарету.
— Как это произошло?
— Кажется, я уже рассказывал вам. Она упала с балкона в вашей комнате, — он поднял глаза и затушил спичку.
— Да, но мне… — она запнулась, пытаясь придумать благовидный предлог своему любопытству. — Почему она вышла на балкон, если знала, что это опасно?
— А почему вы приехали на остров, хотя и знали, что это опасно?
Ее сердце подпрыгнуло, охваченное тревогой.
— Как я могла это знать?
— Вы провели несколько часов в городе. Естественно, расспрашивали о нас и о нашем острове. Нашу репутацию среди местных жителей нельзя назвать доброй.
— О? — чтобы отвлечь его, она озорно улыбнулась. — Вероятно, в этом повинны хорошенькие девушки, которым вы подарили повод для беспокойства?
Он улыбнулся.
— Скорее, это можно назвать поводом для радости.
Дженни рассмеялась и с облегчением услышала, как он тоже смеется. Совсем неожиданно он обнял ее и поцеловал в губы. Она не сопротивлялась. Поцелуй был восхитителен: то немногое, что Рэй почел за труд изучить, он изучил досконально.
Однако во всем этом не чувствовалось ничего серьезного; для молодого графа это была лишь манера поведения.
— Варда, — прошептала Дженни, когда он снова собирался поцеловать ее, и он без видимого огорчения разжал объятия.
— Какой была жена Пауля? — спросила она после недолгого молчания.
Он пожал плечами.
— Хорошенькой. Скучной. И неуравновешенной.
Дженни закусила губу, стараясь сдержать негодование.
— Однако она была хорошей матерью?
— Нет, — голос Рэя звучал искренне.
— Она была невнимательна к девочке? — Дженни, затаив дыхание, ожидала ответа. Если бы Рэй согласился, это означало бы, что он лжет. Быть бездушной Сюзанн не могла.
— В общем, да, — Рэй наклонил голову. И тут же добавил: — Так у нее получалось, хотя она этого не хотела. Она сама была слишком ребенок, чтобы стать хорошей матерью. Больше играла в жену и мать, а когда дела не совпадали с ее фантазиями, попросту отказывалась принимать их. Когда ее мечты, что мой брат окажется сказочным принцем, развеялись, она немедленно решила, что он — принявшая человеческий облик бурая болотная жаба.
Пораженная его словами, Дженни не двигалась. Ее первой реакцией была вспышка гнева, вот-вот грозившего вырваться наружу. Более трезвое размышление показывало, однако, что Рэй прав. Сюзанн была именно такой, какой он описал ее, — со всеми своими фантазиями и детской наивностью, с нежеланием воспринимать реальный мир таким, каков он есть.
— Наверное, девочке пришлось тяжело, — произнесла она вслух.
Желание восполнить упущенное Сюзанн, словно искра, вспыхнуло в ее груди. Желание стать матерью, какой не была Сюзанн…
— Признаться, — Рэй смущенно разглядывал песок у себя под ногами, — в моем образовании зияют пробелы, когда дело касается воспитания детей. С Вардой занимается брат; Господь свидетель — он уделяет ей больше внимания, чем остальным членам семьи.
Он продолжал говорить что-то еще, что-то укоризненное, но Дженни не слушала. Новая мысль молнией пронзила мозг, взволновав все ее существо. Среди подсознательных, таящихся до поры до времени чувств было одно, испугавшее Дженни… Странно, но образ Пауля Лэнгдона не отталкивал… ей хотелось стать женой, какой не была Сюзанн.
Она вздрогнула от неожиданной мысли; ее движение не укрылось от Рэя.
— Что-то не так?
— Нет-нет, — она соскользнула с камня.
— У вас лицо, словно вы увидели призрак.
— Возможно, вы не так далеки от истины, — ответ получился резче, чем она предполагала; недовольство собой излилось на ничего не подозревающего собеседника.
Стыдясь своей вспышки, Дженни попыталась сгладить возникшую неловкость:
— Простите, Рэй. Неприятные воспоминания… я думала о своем отчиме.
Очень похожем на твоего братца, прибавила она мысленно. Действительно, как и Пауля Лэнгдона, Макса тоже окружала тайна: высокомерие и внешняя грубоватость вполне уживались в нем с нежностью и доверием по отношению к близким. Мать Дженни и Сюзанн любили его. Последнее воспоминание больно укололо Дженни: не отдавая себе отчета, она догадывалась, что в характере Макса скрывались не только отрицательные качества. Повышенная чувствительность, ранимость заставляли его замыкаться, открываясь в кругу лишь тех людей, в чьей любви он был уверен. Дженни никогда не принадлежала к этому кругу.
— Пора возвращаться, — она оборвала цепочку воспоминаний.
На обратном пути Рэй тактично избегал темы, испортившей настроение Дженни, без умолку распространяясь о прелестях острова. Когда они снова выбрались на каменистую тропинку, он, полуобернувшись, спросил:
— Кстати, вы ездите верхом?
— Да, немного. Почему вы спрашиваете?
— Отважным девушкам должны нравиться опасные виды спорта, — он с улыбкой посмотрел на нее через плечо. — Вам когда-нибудь приходилось охотиться на дикого вепря?
— Признаться, ни разу. Хотя я уверена, что это мне понравилось бы, — она рассмеялась в ответ.
Ее энтузиазм польстил Рэю.
— На днях мы делаем выезд, присоединяйтесь. Увидите, как Лэнгдоны управляются с лесными чудовищами.
— Я тоже Лэнгдон, — радостно прощебетала Варда, — мне тоже можно будет поехать?
У Дженни едва не сорвалось: «Нет», однако ее опередил Рэй.
— Конечно, малыш. Твое присутствие будет вселять в нас отвагу.
— Ее отец может не позволить, — заметила Дженни, желая смягчить предстоящий отказ, в неизбежности которого была уверена.
— Он слишком оберегает ее. Чего доброго, из нее вырастет не графиня, а монашенка.
По-своему, он был прав. Постоянная опека, запреты отрицательно сказываются на характере любого ребенка, и Варда не составляла исключения. Немного разнообразия в монотонном существовании, без сомнения, принесут только пользу маленькой затворнице.
— Посмотрим, — уклончиво подвела итог Дженни.
Возле замка, сойдя с узкой тропинки, Варда предложила бежать наперегонки, и Рэй с Дженни, смеясь, бросились вдогонку, стараясь держаться чуть позади. С шумом и криками вся троица одновременно влетела во внутренний двор, где Дженни, запыхавшись, присела на край фонтана. Откинув голову и смахивая со лба разлетевшиеся пряди, она неожиданно встретила взгляд Пауля, наблюдавшего за ней из окна. По выражению его лица было невозможно догадаться, одобряет он или нет их шумное веселье, однако его серьезность, столь неуместная в эту минуту, вызвала лишь новый приступ смеха. Тщетно пытаясь сдержать улыбку, Дженни вскочила с мраморного парапета и последовала в дом за остальными.
