получилось лишь "ЗАОЙ". Безнадёжно. Осталось только простоять в очереди ещё три месяца, чтобы
получить бланк заявления на то, чтобы получить новую копию бланка с вопросами.
Его накрыла тень и прежде, чем он успел обернуться, что-то упало на высушенную землю
между его скрещённых ног. Он протянул руку, чтобы это достать, и находка поразила его в самое
сердце — святая святых, предмет, о котором он мечтал почти всё своё пребывание в этом богом
забытом месте — ластик.
— Грязный немного, но стереть — сотрёт, — сказала тень. У неё был лёгкий немецкий акцент.
— Пользуйся.
* * *
Йоханнес Кабал во второй раз в жизни подошёл к Вратам Ада. Ничего особенно не изменилось,
только над дверью привратника появилась пластиковая вывеска с надписью "Очередь здесь". Кабал
направился прямо туда.
А у двери вереницу сменяющих друг друга претендентов на вечные муки временно прервал
спор на повышенных тонах, который разразился между Хоули Харви Криппеном и Кунигунде
Макамотцки, также известной как Бель Элмор, также известной как Кора Криппен.
— Почему я здесь? — театрально запричитала она.— Это он меня убил! И на куски разрезал!
— Кора, послушай, пожалуйста, — сказал Криппен, и явно не в первый раз. — Я тебя не
убивал. Это было непредумышленное убийство. Несчастный случай.
— Значит, ты случайно расчленил меня и похоронил в подвале? В негашеной извести? Вот так
случайность, жалкий ты червяк!
— Это просто минимизация негативных последствий, мэм, — сказал солдат США в очереди за
ними. Он был известен тем, что лучше владел измельчителем документов, чем винтовкой.
— Но я ведь жертва! — закричала она. — Что я здесь делаю? Почему я здесь? Почему?
Почему? Почему?
Артур Трабшоу поднял голову от картотеки, с которой всё это время сверялся.
— Прелюбодеяние. Несколько случаев, — сказал он скучающим голосом. Он взглянул на
следующую карточку. Потом ещё на одну. — И весьма немало случаев.
Все посмотрели на Кору Криппен. Под всеобщим вниманием она слегка сникла.
— Ну, — тихо сказала она, — мне было одиноко.
— Как интересно, — сказал новый голос.
При виде полностью одетого Кабала начало очереди отдалилось от двери, как будто его
срезало бритвой.
— Здравствуй, Трабшоу. Я вернулся. Будь добр, открой дверь.
Трабшоу прищурился и некоторое время его разглядывал. Затем мерзкий оскал появился у него
на лице.
— Так это опять вы, мистер "Впустите меня, у меня не назначена встреча"? Конечно, вы
можете войти. — Он хихикнул, нагнулся под стойку, достал увесистую пачку бланков и просунул её
через окошко. — Как только заполните бумаги!
Кабал кипу листов брать не стал; только наклонил голову, чтобы прочитать первую страницу:
"Форма VSKW/I, Заявление на предоставление пропуска живому лицу ввиду чрезвычайных
обстоятельств". Кабал выпрямился и посмотрел на Трабшоу.
— Ты что, серьёзно?
— Ещё как серьёзно! Составил специально для вас. Должен признать, заковыристо вышло.
Несколько раз придётся заполнить, пока всё правильно не получится. Скажем, раз двести-триста.
Трабшоу снова захихикал.
Общеизвестно, что не надо ломиться в открытую дверь. Но означает ли это, что нужно
ломиться в закрытую? Наверное, да, если ты очень тупой, настырный и не очень любишь двери. Или
тех, кто за ними стоит.
Кабал просунул руки в окошко, схватил Трабшоу за уши, и потянул. Тот дико визжал, пока из
окошка не вылезла вся голова, после чего Кабал зажал ему шею и начал тащить. Трабшоу не был
крупным, и всё же он никак не проходил в оконную раму, пока одно плечо не сломалось с таким
хрустом, что очевидцы поморщились. Вытащив тело полностью, Кабал бросил его на раскалённую
землю.
— Ах ты, сукин сын! — рыдал Трабшоу. — Проклятый сукин сын! Ну, погоди, вот доложу Его
Всемогуществу, что ты тут вытворяешь...
Кабал не собирался слушать: рывком поставив Трабшоу на ноги, он свирепо рявкнул ему в
лицо:
— Мне совершенно наплевать. А вот ты лучше бы о другом подумал.
Он развернул его лицом к равнинам Лимба. Повсюду, насколько хватало глаз, были люди —
они побросали на землю бланки с карандашами и поднимались на ноги. Громадная вздымающаяся
волна обозлённых людей лицом к лицу со своим мучителем.
— Артур Трабшоу, знакомься, твои поклонники, — закончил Кабал и пинком в поясницу
толкнул его в это необъятное море, и оно тут же над ним сомкнулось.
Как правило, Кабал не любил иметь дело с толпами линчевателей, однако, если бы его хоть раз
догнали, потеря сознания или смерть существенно сократили бы этот неприятный опыт. А вот
Трабшоу подобные послабления доступны не были. С улыбкой на губах Кабал просунул руку через
окошко во Вратах Ада и открыл задвижку на двери. Если уж впереди паршивый день, почему бы не
разделить эту участь с теми, кто на это напрашивается?
* * *
Когда Астрепаг Бельфохур, генерал Адских Орд, получил известие о вторжении в Ад и бунте
на равнинах Лимба, он заглянул в свой карманный ежедневник, нашёл запись годовалой давности,
выругался, и сказал, что разберётся. Он встретился с Кабалом на Четвёртом Круге
— Здравствуй, Кабал, — сказал он, выражаясь как можно дипломатичнее. — Вернулся, я
смотрю...
— Сам додумался? Теперь, Бельфохур, я понимаю, как ты выбился в генералы.
— Сарказм тебе не приличествует, — насмешливо ответил Бельфохур, а сам подумал, что на
досуге надо бы посмотреть в словаре, что значит "приличествовать".
Кабал одарил демона взглядом, от которого тот пожалел, что не сделал это заранее.
— Твои соображения касательно моего личностного развития меня не интересуют. Как ты
прекрасно знаешь, я пришёл к Сатане. Так что, отойди-ка, — он обратил внимание на явное
отсутствие у Бельфохура ног, — или что ты там обычно делаешь, чтобы убраться в сторону. У меня
встреча.
— Без проблем. Но сначала удовлетвори моё любопытство. Ты достал все души? Все сто?
— Не твоё дело.
— Значит, не достал.
Кабал смерил его взглядом, залез в свой неизменный саквояж и достал коробку с контрактами.
— Каждый контракт в этой коробке подписан, — убирая коробку, сказал он, тщательно
придерживаясь принципа говорить правду, не всю правду, и не только правду.
— Вот как, — сказал Бельфохур, гребень его греческого шлема поник. — Я был уверен, что ты
не справишься. Досадно.
— Спасибо за беспокойство. Признаю, трюк с Билли Батлером хорошенько попортил нам кровь
— В любви и на войне все средства хороши. Без обид? — добродушно сказал Бельфохур, хотя
ему явно было плевать, что Кабал думает по этому поводу.
— Не знал, что у нас война, но уверен, что мы друг друга недолюбливаем. И всё же, это очень
благородно с твоей стороны.
— Правда? — смущённо сказал Бельфохур.
— Правда. Без обид.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем Кабал сказал:
— Пойду я.
Генерал Астрепаг Бельфохур смотрел, как Йоханнес Кабал исчезает за поворотом тоннеля, и
задумчиво почесал когтём кость подбородка. Он не занимал бы сейчас свой пост, если бы не умел
чувствовать двусмысленность, даже если не понимал, что именно подразумевается. Здесь что-то
нечисто. Явно нечисто, даже попахивает. Он повернулся, чтобы найти источник запаха, и задел какой-
то предмет, которой загремел и откатился. Он протянул руку и поднял почти пустую стеклянную
банку с торчащей из-под крышки кисточкой. Банка с клеем. Что она здесь делает?
Из-за угла, со стороны Третьего Круга, выбежала толпа чертей и, увидев его, со скрипом копыт
о землю остановилась. Они отдали честь, хотя во всех них вместе взятых ни капли чести не
наберётся, однако от Бельфохура не утаились сдавленные смешки, и вообще от этой компании веяло
лёгким непослушанием. Он коснулся навершия на шлеме и сдержанно сказал:
— Вольно, черти.
Они промчались мимо него, куда-то безумно торопясь. Когда они исчезли за углом, он
отчётливо услышал фразу "До встречи, Растрепай!" и внезапный взрыв смеха. Астрепаг Бельфохур
мрачно посмотрел им вслед, его костяной лоб нахмурился. Он развернулся и полетел в сторону
Третьего Круга.
* * *
Несколько минут спустя Кабал чуть не наступил в какую-то склизкую мерзость — без
сомнения, следы жизнедеятельности какой-нибудь кошмарной безымянной твари, обитателя бездны,
в народе известной как "белиберда" или "дребедень". Однако на мгновение его озарила вспышка
узнавания, и вспышка эта отчётливо пахла анисом. Почувствовал это не он один. Грязевая клякса
