От Сергея Тюменцева Бирюков получил такие сведения, которыми следовало не только заинтересоваться, но и срочно их проверить. Возникшее первоначально подозрение в неискренности Галины Тюменцевой после разговора с ее бывшим мужем окрепло. Опыт подсказывал Антону, что некоторые люди, впервые оказавшись в роли свидетеля или потерпевшего, начинают нервничать уже от необычности своего положения. Каждый уточняющий вопрос ведущего дознание кажется им подвохом, и, стараясь не попасть впросак, они иногда несут откровенную ахинею, доходящую до ссылки на внезапную потерю памяти. Галина Тюменцева на свою память не жаловалась. Делая вид, что напугана запиской, оставленной угонщиком мотоцикла, она боялась чего-то другого. Чего?..
Дверь долго не открывали. Лишь после третьего настойчивого стука в сенях послышались шаги и нетрезвый женский голос спросил:
— Валерк, ты?..
— Я, — машинально ответил Антон.
Звякнул отброшенный крючок — в распахнувшейся двери показалась Галина Тюменцева. Прическа ее была изрядно помята, а плотное тело обтягивал такой минихалатик, что, будь на месте Бирюкова остряк Борис Медников, он наверняка бы пробурчал; «Мадам, вы очаровательно раздеты».
Немая сцена продолжалась несколько секунд. Тюменцева, придя в себя, демонстративно зевнула:
— А-а-а, снова угрозыск…
— Войти можно? — спросил Антон.
— Я одна дома.
— Тем лучше. Поговорим с глазу на глаз.
Тюменцева, покачнувшись, отступила в сторону, пропуская Бирюкова впереди себя. Антон вошел в чистенькую светлую кухню. Все здесь на первый взгляд было как прежде: справа — кафельная печь-плита, слева— полированный современный буфет с обеденными яркими тарелками и чайными стаканами, рядом — тумбочка с красным телефонным аппаратом, против окна — покрытый новой клеенкой стол. Сейчас на столе стояла пузатая черная бутылка с роскошной импортной этикеткой. Возле нее — хрустальная рюмочка на тонкой ножке и надломленная плитка шоколада. В кухне ощутимо чувствовался запах горелой тряпки.
Тюменцева присела к столу, положила ногу на ногу и, наблюдая, как Бирюков садится напротив нее у кафельной печи, бесцеремонно спросила:
— Коньяку хотите?
«Камю», — прочитал на этикетке Антон.
— Французский?
— Естественно. Шик-модерн! С горем пополам одну бутылочку на базе райпо у товароведа выпросила.
— Для Валерки?
— Это кто такой?
— Которому дверь открыли…
Тюменцева пьяным движением руки словно сорвала с лица паутину и внезапно расхохоталась.
— Выпила я сегодня с расстройства… Уснула, и вот, надо же такое!.. Приснилось, что познакомилась с парнем, которого Валеркой зовут, и как будто это он пришел ко мне в гости, стучит, а я никак не могу проснуться… Когда вам открыла, еще от сна не очухалась… — Тюменцева игриво повела глазами. — Вторую неделю ведь без мужа живу… — И потянулась к бутылке. — Давайте лучше выпьем…
Бирюков мягко остановил ее руку:
— Не надо пить, Галина Петровна. Я пришел к вам не на свидание.
Лицо Тюменцевой начало багроветь.
— Да чем я перед вами провинилась?! Бывший муженек, поди, что-нибудь натрепал?
— Кое-что рассказал Сергей…
— Слушайте его больше! Он наговорит всякой ерунды.
— С кем приехала из Новосибирска Ирина Крыловецкая?
— Откуда мне знать, с кем.
— Повторяю: мы не на свидании. С кем приехала Крыловецкая?
— С каким-то парнем!
— Как его зовут?
— Не знаю.
— Галина Петровна, не ставьте себя в глупое положение… — Антон принюхался к неприятному запаху горящей тряпки. — Что у вас горит?
— Душа пылает, а вы опохмелиться не даете, — снова перешла на игривый тон Тюменцева.
Бирюков заметил столь быструю перемену и как бы из любопытства открыл дверцу печи — там медленно дотлевал клок белой материи.
— Зачем вы сожгли окровавленную футболку? — наугад спросил Антон.
Тюменцева равнодушно зевнула:
— Попробуйте доказать, что это была футболка.
— Мне, Галина Петровна, не надо этого доказывать, мне достаточно это знать… — собираясь с мыслями, медленно заговорил Бирюков. — На вашем мотоцикле совершена кража из сельского магазина, покушение на сторожа. Преступление серьезное. Допустим, мотоцикл у вас действительно угоняли, но… каким образом в вашу печь попала футболка, которая была на одном из преступников?
— Докажите это, — с прежним равнодушием произнесла Тюменцева.
— Не сомневайтесь, докажу, что вы или соучастница преступников, или укрывательница. И в том и в другом случае придется сесть на скамью подсудимых. Перспектива, как понимаете, далеко не радостная…
Тюменцева помрачнела. Казалось, она хотела что-то сказать, но никак не могла решиться. Бирюков заговорил снова:
— Вы, вероятно, не представляете, какую беду сотворили угонщики мотоцикла, и напрасно их укрываете…
— Да не знаю я их! — Тюменцева прижала к груди скрещенные руки. — Честное слово, не знаю! А футболку подобрала около брошенного мотоцикла. Свернутая она валялась. Думала, пригодится вместо тряпки пол мыть. Когда дома развернула, испугалась крови и в печку бросила.
В торопливом ответе Бирюков уловил тревожную нотку то ли неуверенности, то ли раскаяния. Не давая Тюменцевой долго раздумывать, он спросил:
— Почему утром сказали, что Сергей не отдал вам запасной ключ от гаража?
— Так Сережка же только вчера вечером отдал, а мотоцикл угоняли позапрошлой ночью…
— Значит, подозреваете, что бывший муж угонял мотоцикл?
— Да ну, глупости. — Тюменцева стыдливо опустила глаза. — Утром перепугалась смерти Ирины и от страха что попало наговорила.
— Если не виноваты, пугаться нечего.
— Как бы не так. Следователи всегда мягко стелют, да жестко спать потом приходится.
— Чтоб мягко спалось, не надо совершать преступлений. Лгать тоже не надо, — посоветовал Антон и спросил: — Все-таки с каким парнем Крыловецкая сюда приехала? Как его зовут?
— Васьком Ирка называла.
— Фамилия как?
— Не знаю.
— А кто вчера звонил из Новосибирска, когда Сергей с Моховым пришли к вам?
— Почему из Новосибирска?..
— Семичасовая электричка в райцентр только оттуда приходит.
Тюменцева уставилась было на Бирюкова, но тут же ее взгляд ускользнул в сторону:
— Вадим звонил, муж Ирины. Ревнует он Ирку По-сумасшедшему. А чего, спрашивается, ревновать, если Ирка капитально решила с ним развестись…
Наконец-то Тюменцева сказала правду. Результат дальнейшей беседы полностью зависел теперь только от сообразительности и чутья Антона. Задавая вопрос за вопросом, Антон помог Тюменцевой «вспомнить», что муж Крыловецкой все-таки приехал в райцентр с семичасовой электричкой, позвонил с вокзала и, узнав, что Ирина ушла на танцы, повесил трубку. «Вспомнила» Галина Петровна и фамилию Васька, который, оказывается, доводился Марии Захаровне Данильчук племянником, а родители его вроде бы жили в Новокузнецке. По мнению Тюменцевой, у Ирины насчет Васька были какие-то дальние планы, однако в предпоследний день они крупно поссорились, после чего Васек даже не пришел отметить девятнадцатилетие Крыловецкой.
Бирюков попытался выяснить причину ссоры, но Тюменцева или действительно этого не знала, или сама была замешана в конфликте. Уставясь взглядом в окно, она хмуро объяснила, что готовила на кухне ужин, когда Ирина и Васек, находящиеся в комнате, ни с того ни сего схватились между собой, и Васек выскочил из дома злой как не знаю кто. После этого он у Тюменцевой больше не появлялся.
— Неужели не поинтересовались у Ирины, что между ними произошло? — настойчиво спросил Антон.
Тюменцева дернула плечом:
— Интересовалась… Ирина махнула рукой: «Сопляк он! Давай, Галка, лучше выпьем».
— Выпили?
— Да. Поужинали и спать завалились. Не слышали даже, как мотоцикл угнали.
— Что Ирина привезла с собой из Новосибирска?
— «Дипломат» ее можете посмотреть.
— Давайте вместе посмотрим.
Тюменцева провела Бирюкова в комнату, показала на прислоненный к серванту плоский чемоданчик. Затем, чтобы не блеснуть голым телом из-под мини-халатика, сделала похожее на книксен приседание, взяла «дипломат» и, положив его на стол, открыла.
Бирюков перебрал содержимое чемоданчика: темные очки в тонкой роговой оправе «Нанси», косметичка с набором косметики и флакон духов «Елена», четыре не распечатанные пачки «Мальборо» и сборник повестей Франсуазы Саган «Немного солнца в холодной воде». В книге, словно закладка, лежал паспорт на имя Крыловецкой Ирины Николаевны. Фотография в паспорте, казалось, была точной копией той, которую нашли разорванной возле пожарного настила на берегу озера. На страничке «Семейное положение» стоял прошлогодний штамп о регистрации брака с Фарфоровым Вадимом Алексеевичем. Через неделю после регистрации была оформлена прописка по улице Гурьевской. До этого чернели два штампа с прописками по улицам Дмитрия Донского и Тургенева.
